показывать на главной

На нынешнем этапе развития ИТ в экономике формируется Промышленный интернет – глобальная тенденция, которая, по мнению аналитиков, приведет к появлению новых средств цифровизации бизнеса, актуальных и для отечественных предприятий. Лидеры российской экономики учитывают эти прогнозы. В октябре «Ростелеком» анонсировал создание в России ассоциации «Национальный консорциум Промышленного интернета». Компания считает направление Industrial Internet of Things (IIoT) стратегическим и планирует во взаимодействии с партнерами сформировать мощную экосистему, в которой будет вестись разработка типовых бизнес-моделей и отраслевых стандартов сбора, передачи, обработки и защиты технологических данных, начнется отработка платформ Промышленного интернета. О перспективах развития Промышленного интернета в нашей стране и актуальных задачах консорциума рассказывает директор Центра стратегических инноваций «Ростелекома» Борис Глазков.

Борис Глазков Возраст: 34 года Образование: Московский авиационный институт (Государственный технический университет), факультет прикладной математики и физики Институт психологии Российского государственного гуманитарного университета, специальность «психология» Послужной список: 2013 – настоящее время «Ростелеком», директор Центра стратегических инноваций 2012 – 2013 Директор департамента технического развития и информационной безопасности ОАО «Универсальная электронная карта» 2011 – 2012 Заместитель директора департамента государственной политики в области создания и развития электронного правительства Минкомсвязи РФ 2009 – 2011 Занимал должности начальника отдела и заместителя начальника информационного управления ФМС России 2002 – 2004 Инженер ФГУП «ЦНИИАтоминформ» (Центральный научно-исследовательский институт управления, экономики и информации Минатома России)

«Ростелеком» определил Промышленный интернет одним из стратегических направлений развития компании. Почему?

По ряду причин. Во-первых, Промышленный интернет – это очень важная тенденция развития ИКТ-индустрии, она уже отчетливо наметилась за рубежом и начинает формироваться в России. Одним из последствий развития этой тенденции станет резкое повышение спроса на традиционные услуги телекоммуникационных компаний. Одновременно вырастет спрос на услуги защиты трафика Промышленного интернета, который потечет в сетях операторов, увеличатся потребности в хранении и обработке данных. «Ростелеком» – крупнейший в России провайдер магистральных сетей связи, а группа компаний «Ростелеком» – крупнейший игрок на рынке услуг ЦОД. И еще: «Ростелеком» – компания с большим государственным участием, мы обеспечиваем выполнение стратегических задач, в том числе связанных с защитой персональных данных, другой конфиденциальной информации. Очевидно, что если применение технологий Промышленного интернета будет нарастать, то нам придется своей инфраструктурой и своими ресурсами обеспечивать соответствующие потребности наших клиентов. Во-вторых, распространение практик Промышленного интернета происходит на фоне другой тенденции: объем трафика растет, а услуги по его передаче дешевеют. Этот традиционный бизнес операторов быстро сжимается – падают и выручка, и маржинальность. А в скором времени начнет падать и доходность услуг хранения данных и виртуализации. Это уже происходит за рубежом и через два-три года начнется в России. Совокупность перечисленных факторов вынуждает любого крупного провайдера (и «Ростелеком» тоже) искать новые ниши, которые смогут компенсировать падение доходов от традиционных услуг.

Очевидно, что если применение технологий Промышленного интернета будет нарастать, то нам придется своей инфраструктурой и своими ресурсами обеспечивать соответствующие потребности наших клиентов

Эти ниши можно найти в экосистеме Промышленного интернета?

Да. По оценкам аналитиков, в «слоеном пироге» экосистемы Промышленного интернета есть несколько сегментов: передача данных, облачные технологии, защита информации, поставка и разработка ПО и оборудования, системная интеграция и др. Но на передачу данных в этом «пироге» приходится всего 10% доходов. Еще около 10% приходится на услуги хранения данных. В сумме получается 20%. Это не так много. Поэтому говорить о том, что «Ростелеком» выходит на рынок Промышленного интернета только ради того, чтобы передавать больше данных и осуществлять их защиту и хранение, – не совсем правильно. Цель «Ростелекома» – найти себе новое применение и сыграть широко. Мы ищем нишу достаточно весомую, чтобы мотивировать крупных клиентов осваивать ее вместе с «Ростелекомом». Считаем, что этой перспективной нишей является бизнес-интеграция. По некоторым оценкам, на нее придется около половины доходов в экосистеме Промышленного интернета. Если прибавить к этому упомянутые 20% доходов из традиционных для нас ниш, становится понятным, почему «Ростелеком» выбрал Промышленный интернет в качестве одного из стратегических направлений развития.

Что такое бизнес-интеграция?

В крупных отраслевых проектах формируются сложные бизнес-отношения между участниками цепочки формирования ценности – телекоммуникационными провайдерами, системными интеграторами, поставщиками средств ИТ-безопасности, разработчиками ПО и оборудования. Эта сложная экосистема, формируемая для удовлетворения запросов конкретного заказчика, должна быть кем-то организована, застрахована от потенциальных конфликтов и неэффективного использования ресурсов. Кто-то должен позитивно влиять на состояние экосистемы, поддерживать ее сбалансированность и в конечном счете отвечать за успех общего дела перед заказчиком, который рискнул внедрять инновационные решения в своей производственной системе. Это функции бизнес-интегратора, и их может обеспечить «Ростелеком». Мы готовы брать на себя долговременные риски, связанные с реализацией сложных инновационных проектов (любая инновация всегда риск). В роли бизнес-интегратора мы сможем качественно определять процессы создания цепочки формирования ценности в проектах Промышленного интернета, в полной мере используя для этого свое влияние, инфраструктурные ресурсы и кросс-отраслевое присутствие. Как правило, у других участников экосистемы таких возможностей нет. А у нас и соответствующий опыт имеется, он был получен в ходе выполнения проектов построения в России информационного общества и электронного правительства.

Что такое Промышленный интернет? Каковы его основные признаки?

Несколько лет назад было модно говорить про «зеленые» технологии и «чистое» производство. Посмотрите, что с этим направлением произошло с тех пор. Оно очень хорошо декомпозировалось в конкретные отраслевые задачи: «чистые» технологии в энергетике, машиностроении или в пищевом производстве – это уже, по сути, разные вещи. Поэтому говорить сейчас просто о «зеленых» технологиях уже нет смысла – в каждой отрасли развиваются свои цепочки формирования ценности и связи, свои бизнес-модели и технические решения. Сейчас, на начальном этапе развития Промышленного интернета, тоже еще можно говорить о неком целостном явлении, которое характеризуется определенными базовыми признаками. В частности, подразумевается, что в мире Промышленного интернета будут реализованы вертикальная интеграция процессов производственных систем внутри предприятия (это мы называем «промышленный интранет») и горизонтальная интеграция разных предприятий в одной производственной цепочке на уровне производственных систем. Но думаю, что спустя несколько лет интенсивного развития Промышленный интернет также декомпозируется в углубленную автоматизацию в машиностроении, энергетике, здравоохранении, логистике... В ходе реализации крупных проектов в области Промышленного интернета начнет формироваться пул соответствующих решений – каждый для своей отрасли. Ведь есть процессное производство и есть дискретное производство, для них будут разные решения и разные типовые подходы. Их пересечение произойдет только в одном горизонтальном слое: передачи, обработки и хранения данных. Эта горизонталь будет объединять Промышленный интернет как некий общий слой. И в нем как раз намерен присутствовать «Ростелеком». А Промышленный интернет – это по большому счету следующий этап промышленной автоматизации, ее новая волна, связанная с повышением доступности вычислительных ресурсов и микроэлектронных компонентов, возможностей передачи данных. В эпоху Промышленного интернета существующие средства автоматизации – MES, АСУ ТП, PLM, ERP и другие – будут интегрированы между собой внутри каждого предприятия, а также с аналогичными системами смежных предприятий. Такая интеграция приводит к возникновению новых бизнес-моделей и новых рынков сервисной экономики.

Что в условиях дефицита инвестиций станет стимулировать предприятия к переходу на модели, связанные с Промышленным интернетом? Актуален ли для российских предприятий сегодня такой переход?

Если у предприятия есть амбиции быть лидером российского или мирового рынка, то его приоритет – повышение эффективности производства. Допустим, в компании трудятся хорошие ученые и квалифицированные инженеры, но производственная система не оптимальна. Для такого предприятия основная точка роста – это именно совершенствование производства. А в этой области ключевые задачи не меняются с начала индустриализации, и связаны они с качеством процессов автоматизации на том или ином уровне. Если крупное предприятие является интегратором технологически сложных изделий из множества компонентов (например, производит грузовые автомобили или приборы для космических систем) и нацелено на мировой рынок, ему прежде всего необходимо отлаживать производственную систему – не информационную. И эта производственная система окажется тем эффективнее, чем полнее она будет автоматизирована и более «бесшовно» интегрирована с производственными системами смежников. Предприятия, которые в России уже используют системы планирования ресурсов (ERP), имеют проблему с чистотой и актуальностью данных. Кардинальное решение этой проблемы возможно только посредством информатизации производства до уровня каждого станка и благодаря этому – путем устранения ручного ввода информации. Важна также задача сопряжения смежных производств в рамках Промышленного интернета. Если завод сохранит информационный обмен со смежниками только на уровне бумажных чертежей, то об эффективности производства на мировом уровне говорить нельзя. И если бесперебойная поставка комплектующих будет обеспечиваться исключительно благодаря организационным мерам и договоренностям менеджеров, всегда будет риск срыва таких поставок. Обеспечить максимальную эффективность производства можно только путем глубокой автоматизации этих процессов – чтобы производственные процессы смежных предприятий были автоматизированы не только на уровне «бумажных» договоров, но и на уровне автоматического взаимодействия производственных систем. Автоматизация на нынешнем этапе развития ИТ непосредственно связана с внедрением технологий Промышленного интернета. Поэтому для любого предприятия основными стимулами использовать такие технологии станут отладка производственной системы и повышение тем самым конкурентоспособности выпускаемой продукции.

Миллиарды подключенных технологических устройств – это миллиарды потенциальных точек для взлома и уязвимостей. Как нивелировать риски, связанные с безопасностью, для пользователей Промышленного интернета?

Надеяться на то, что в платформах Промышленного интернета не будет уязвимостей, бессмысленно. Риски будут всегда. Вот возможный пример: станок с ЧПУ, закупленный, допустим, в Японии, поставили на оборонный авиазавод. Такой станок находится на постоянном сервисном обслуживании и поставляется по контракту «жизненного цикла». Его функционирование возможно только в определенной локации и только в условиях постоянного подключения к сервисным сетевым узлам производителя. Теперь представьте, что этот станок шлифует секретную деталь для современного истребителя. Скорее всего, цифровая модель изделия вскоре появится в распоряжении зарубежных спецслужб, как и информация о том, сколько было выпущено таких изделий. Это означает, что вопросы информационной безопасности, контроля технологического трафика, который формируется производственными системами и узлами, становятся все более значимыми. Сегодня российское государство серьезно занимается безопасностью персональных данных наших граждан. Это важно. Но о безопасности технологических и геоинформационных данных у нас пока не подумали. Нам необходимо всерьез проанализировать возможности локализации такого рода данных на территории России. О мерах, регламентирующих циркуляцию технологического трафика в пределах России, и требованиях по его защите пора задуматься всерьез.

Эффективное развитие российской экосистемы Промышленного интернета вряд ли возможно вне глобальной экосистемы. Что Россия может дать глобальной экосистеме IIoT? Какое место мы можем занять в цепочке формирования ценности в этой экосистеме?

Мы можем предложить миру для тиражирования лучшие практики, инновационные идеи и бизнес-модели Промышленного интернета, которые будут апробированы российскими предприятиями в ближайшие годы. Впрочем, в России уже есть проекты, уникальные для всего мира, и мы можем их предъявить. Например, система спутникового геопозиционирования ГЛОНАСС. Это во многом уникальная система, аналогов – единицы. Уверен, что ГЛОНАСС станет технологической платформой для развития многочисленных бизнес-сервисов не только в России, но и во многих странах, прежде всего у наших соседей и в странах БРИКС. Причем спутниковое позиционирование имеет прямое отношение к Промышленному интернету. Все, что касается мониторинга движущихся объектов и мобильных технологических систем, будет востребовано бизнесом. Это то направление, где наша страна впервые за многие годы может совершить прорыв и показать себя технологическим лидером. У нас есть и другие успешные практики: например, в горнодобывающей отрасли, в атомной энергетике технологии углубленной автоматизации производственных процессов развиваются вполне успешно. Изобретательская мысль и талант наших людей находятся генетически на более высоком уровне, чем во многих странах. Сейчас эту черту принято называть инновационностью. Однако, чтобы задействовать этот интеллектуальный потенциал, нам необходимо выстроить систему образования и привлечь к инновационным разработкам внимание бизнеса. Промышленный интернет рождается там, где люди отчетливо понимают, как именно информационные технологии повышают эффективность производства. Это серьезный вызов, но Россия в состоянии на него ответить.

«Промышленный интернет рождается там, где люди отчетливо понимают, как именно информационные технологии повышают эффективность производственных систем»

А мы в России не станем «изобретать велосипед», когда начнем вырабатывать собственные оригинальные практики Промышленного интернета? За рубежом некоторые из них уже отлично зарекомендовали себя в крупных производственных корпорациях.

Для того чтобы не дублировать зарубежные наработки в области Промышленного интернета и не распылять силы, любым нашим структурам, занятым его развитием, нужно быть на передовом крае – там, где эти наработки формируются. Передовой край в мире сейчас представлен работой кросс-отраслевых консорциумов. По этой причине «Ростелеком» вступил в глобальный консорциум Industrial Internet Consortium. Участвуя в его деятельности, мы рассчитываем получить доступ к передовым практикам, чтобы потом не вкладывать деньги в то, что уже сделано до нас. Вместе с тем многообразие бизнес-моделей, которые могут родиться на стыке Интернета и традиционных отраслей экономики, так велико, что о дублировании удачных разработок говорить еще рано. Для сегодняшнего мира Интернета людей характерен относительно узкий спектр бизнес-моделей. В Промышленном интернете потенциал для развития бизнеса на порядок выше. Например, если Интернет проник только в «верхний слой» медицинской отрасли, то выгоду от этого «проникновения» могут извлечь поставщики и пользователи ограниченного набора сервисов, таких как электронная почта, обмен сообщениями, «электронная регистратура» и др. Совсем иное дело, когда Промышленный интернет пронизывает все процессы в медицинской сфере – от систем управления ресурсами учреждений до конечных устройств диагностики и лечения. Тогда возможности для появления новых приложений Интернета в медицинской сфере мультиплицируются. Вообще потенциальная емкость отраслевой экосистемы Промышленного интернета значительно выше, чем у экосистемы Интернета людей. Потому что в современном мире главное – связи между людьми, а в мире Интернета вещей присутствуют еще и связи между людьми и машинами, а также между самими машинами. И на эти связи накладывается разная по своим проявлениям отраслевая специфика. Поэтому опасения по поводу того, что мы в России станем дублировать зарубежные практики, в целом беспочвенны. Нам нужно понимать, что происходит за рубежом, и умело применять чужой опыт, а задачи на параллельные разработки ставить только тогда, когда в этом есть реальная потребность у отраслевых заказчиков (например, в оборонном комплексе).

Потенциальная емкость отраслевой экосистемы Промышленного интернета значительно выше, чем у экосистемы Интернета людей

«Ростелеком» является одним из учредителей Ассоциации «Национальный консорциум Промышленного интернета». С каких конкретно шагов планируется начать развитие российской экосистемы Промышленного интернета?

Создание консорциума инициировано «Ростелекомом» и поддержано АО «Российские космические системы», но говорить о том, что он уже работает, – преждевременно. Еще не закончена процедура юридического оформления, потому что инициативы такого рода должны быть одобрены на уровне акционеров «Ростелекома» и нашего партнера. Мы рассчитываем на то, что это произойдет в первом полугодии 2016 года. Надеемся, к этому времени вырастет и количество учредителей консорциума. Полагаю, к нам с предприятием «Российские космические системы» присоединятся еще два-три лидера отечественной экономики. Это облегчит наше продвижение вперед. Первоочередные действия будут направлены на то, чтобы создать на базе консорциума своеобразный «зонтик» для ряда пилотных проектов в ключевых отраслях. Деятельность по выработке новых законодательных норм, стандартов, работа в области образования – тоже нужны. Но гораздо важнее, чтобы консорциум показал, как под его эгидой формируются реальные инновационные проекты с гарантированной бизнес-отдачей. Затем на базе этих проектов можно будет приступить к формированию отраслевых экосистем Промышленного интернета для тиражирования проектов и наработанного опыта. Параллельно мы будем заниматься разработкой стандартов и другой нормативной деятельностью.

Какие пилотные проекты Промышленного интернета поддержал бы «Ростелеком» на первом этапе деятельности консорциума?

Мы определили для себя несколько приоритетных направлений – это процессные отрасли производства и распределения ресурсов, такие как энергетика, горнодобывающая отрасль. Среди дискретных производств мы видим перспективы в машиностроении. Транспорт и логистика, финансовая сфера (в части управления и мониторинга активов) тоже в поле нашего внимания. Проекты, которые будут способствовать повышению эффективности этих производств благодаря внедрению технологий Промышленного интернета, мы и планируем поддержать силами консорциума.

Честность — качество, вызывающее уважение, а для руководителя уважение коллег и подчиненных — непременное условие эффективного управления. Начальник, который держит свое слово, не уходит от ответственности и не использует служебное положение для получения личных выгод, пользуется заслуженным авторитетом, хотя сотрудники отнюдь не всегда бывают ему благодарны за честную оценку своих действий или деловых качеств.

Поднимаясь по карьерной лестнице, управленец получает в свое распоряжение все больше ресурсов и все активнее стремится достичь результатов, отвечающих ожиданиям топ-менеджмента. Требования к этическому уровню лидера растут вместе с весом его должности и окладом. При этом эффект принимаемых им решений заметен не сразу, а критика со стороны подчиненных сходит на нет, что существенно увеличивает риски для честного руководителя. У директора ИТ-службы дополнительным фактором риска становится полнота информации о бизнесе, которой он обладает.

Подчас честность становится для него нелегким бременем, порождая сомнения: а нужно ли руководителю быть честным? Что означает честность применительно к руководителю и где должны проходить ее границы, какими сложностями она оборачивается и какие бонусы дает? Несколько руководителей согласились поделиться с нашими читателями своим мнением по столь деликатной теме.

Искусство обещать

Только честный руководитель может заслужить реальный авторитет у подчиненных, уверен Константин Подлесный, директор по ИТ холдинговой компании «Композит». По его мнению, честность является ключевым качеством для руководителей с большой буквы.

Прежде всего это означает выполнение данных обещаний. Честность в отношениях руководителя и его подчиненных напоминает отношения родителей с детьми: если родители обманули ребенка раз-другой, то ребенок отплатит тем же, только в многократно усиленном варианте.

Иногда быть верным своему слову очень сложно: это может противоречить обещаниям, данным другим людям, быть трудновыполнимым по объективным причинам. Поэтому важный компонент искусства управления — не давать невыполнимых обещаний, иначе такое заканчивается печально.

«Первая заповедь лидера: будь честен со своей командой и открыт для восприятия мнений сотрудников, признайся в трудностях, попроси поддержки», Константин Подлесный, директор по ИТ холдинговой компании «Композит»

«Если ты честен с подчиненными, то есть шанс создать команду, которая будет замотивирована не только деньгами, но и желанием работать с тобой, — говорит Подлесный. — Можно получить назначение на руководящую должность, но стать реальным лидером не так просто. Первая заповедь лидера — будь честен со своей командой и открыт для восприятия мнений сотрудников, признайся в трудностях, попроси поддержки. И тогда наградой станут вовремя реализованные проекты и удовлетворенность от работы».

Главный демотиватор

Руководителю честность необходима, уверен Константин Дыкин, генеральный директор компании «Норд». Он откровенно признается, что много лет назад, на заре управленческой практики, ему случалось поступать нечестно, не соблюдать договоренностей в угоду собственным интересам — повышению личных доходов. «Естественно, ничего хорошего из этого не получилось, через некоторое время все выплыло наружу и большой проект с прекрасными перспективами прекратил свое существование, — вспоминает он. — Столько времени прошло, а стыдно до сих пор».

Честность руководителя, в понимании Дыкина, заключается в двух вещах. Первая — адекватно и честно называть своими именами как уже имеющиеся факты, так и происходящие события. Без этого не получится эффективно замкнуть так называемую петлю управления и добиться того, к чему стремишься. Вторая — честность как одна из составляющих «договороспособности» руководителя. Договор между людьми — основная опора при выстраивании отношений, в том числе и деловых. Если с человеком нельзя договориться или он не выполняет договоренностей, то невозможно выстроить надежные опоры для командной реализации проектов, особенно долговременных. Это значит, что проекты либо будут «убиты» на начальной стадии, либо их эффективность окажется крайне низка, либо сотрудники подберутся под стать нечестному руководителю, так что каши с ними не сваришь. «По моему опыту, нечестность руководителя — один из главных демотиваторов для участников его команды», — сказал Дыкин.

«По моему опыту, нечестность руководителя — один из главных демотиваторов для участников его команды», Константин Дыкин, генеральный директор компании «Норд»

Все cложности в управлении, которые могут быть вызваны честным подходом руководителя к делам и договоренностям, обычно имеют один общий корень: такой подход не устраивает окружение руководителя, чем-то этому окружению неудобен или невыгоден. Яркий тому пример — когда нечестность топ-менеджеров не предполагает честную работу руководителей более низкого ранга. И если нижестоящий руководитель живет и работает честно, рано или поздно возникает конфликт — сначала внутренний, затем проявленный и активно вовлекающий множество участников.

Иногда такие конфликты можно частично компенсировать чем-то материальным, иногда нет. «В моей практике были случаи, когда внутренние жизненные интересы участников проекта брали верх над нечестностью руководства, но, как правило, ненадолго», — рассказал Дыкин. Бывает также, что нечестного руководителя терпят, если работа в данной компании не рассматривается сотрудниками как ценность сама по себе, а нужна им для повышения профессиональных компетенций или документальной фиксации определенных этапов карьерного роста.

Не путать с прямолинейностью

Если говорить о честности при проведении закупочных процедур, во взаимоотношениях с подрядчиками, то это абсолютно необходимое качество для любого руководителя, убежден Сергей Папоян, начальник управления информационных технологий Белорецкого металлургического комбината. В остальной деятельности каждый руководитель сам решает, какой уровень честности для него приемлем, и прежде всего это честность по отношению к своим решениям, по отношению к себе.

«Постоянное проявление принципиальности по отношению к проблемам создает ощущение нахождения в зоне боевых действий, но без этого не удастся испытать вкус настоящей победы», Сергей Папоян, начальник управления информационных технологий Белорецкого металлургического комбината

Любой руководитель, особенно руководитель ИТ-службы, обладает огромным массивом информации по всем аспектам деятельности компании и часто видит то, чего не замечают занятые узкофункциональными задачами другие сотрудники: недостатки учета, недостатки организации процессов, их несоответствие утвержденным корпоративным процедурам, недостаточную автоматизацию, неэффективность тех или иных сотрудников и т. д. И только его «честность» определяет, что он предпримет — смирится ли со сложившейся ситуацией или попытается решить эти проблемы, полагает Папоян.

Велико желание оставить «как есть» то, что работает, до появления от владельца процесса прямого запроса на изменение, так как вмешательство с целью что-то улучшить практически всегда выводит из «зоны комфорта», ведь зачастую решение либо лежит на стыке функциональных обязанностей различных подразделений, либо проходит через несколько зон ответственности. Инициировать процесс обсуждения и подготовки изменений — ответственный шаг, поскольку обязательно придется «раскачивать» других сотрудников и руководителей, которые либо не видят проблемы, либо готовы с ней мириться. Всегда есть риск испортить отношения и не добиться результата.

Избежать негативного сценария и достичь поставленных целей можно, если не путать честность с прямолинейностью, считает Папоян. Высказанное в лоб мнение о недостатках неподготовленному человеку редко вызывает у него положительную реакцию и желание разбираться, даже если претензии к его действиям полностью обоснованны. Необходимо умерить решимость и демонстрировать нестыковки и несоответствия исследуемого процесса на подготовленных выборках объективных данных, избегая прямых оценок, стараясь изложить суть в виде вопросов, наталкивая собеседника на осознание необходимости и неизбежности изменений.

Процесс вербовки союзника в решении выявленной проблемы требует постепенности и некоторой приватности, не стоит выносить проблему сразу на самый верх в надежде получить немедленные бонусы. Часто задача может быть решена на уровне руководителей среднего звена, если правильно выстроить аргументацию своей позиции. Убедить человека настолько, что он становится двигателем будущих изменений, считая идею своей, — вот идеальный результат на стадии подготовки, отметил Папоян.

Обязательно встречаются специалисты и руководители, которые не хотят ничего менять под девизом «всегда так работали». В этом случае стоит эскалировать проблему на уровень выше и все повторить. Если понимания по-прежнему нет, то самое время снова проявить честность по отношению к себе: разобраться с исходными данными, возможно, что посыл был ложный. В этом случае проявленная на предварительных стадиях обсуждения осторожность в оценках позволит сохранить нормальные взаимоотношения и взять паузу, чтобы изменить или расширить набор анализируемых факторов либо скорректировать сам подход к анализу исходной задачи.

Кто на предприятии на самом деле отвечает за облачные инициативы? Некоторые утверждают, что за ними должна следить ИТ-служба центрального подчинения, но исследования показывают, что в большинстве случаев это не так. В результате возникают теневые ИТ, которые получают в корпоративной среде достаточно широкое распространение.

Одно из таких исследований — отчет компании Rightscale о состоянии облака в 2015 году (State of the Cloud Report, 2015), в котором говорилось о росте облака Azure, превратившегося в главного конкурента лидирующей на этом рынке платформы Amazon Web Services (AWS).

Когда-то давно руководители теперь уже международной компании Avis, предоставляющей услуги проката и лизинга автомобилей, говорили: «Сегодня мы выступаем вторым номером, но обязательно станем сильнее». Эта фраза сейчас в полной мере соответствует генеральной линии компании Microsoft, которая готовится к покорению публичного облака.

Отвечает ли на самом деле ИТ-служба за облако компании?

В блоке отчета с подзаголовком «ИТ-служба центрального подчинения становится главным посредником при взаимодействии с облачными сервисами на предприятии» говорится о предпочтениях респондентов и выборе технологий.

Несмотря на подзаголовок, под­разумевающий, что централизованная ИТ-служба несет основную ответственность за облачные вычисления в компании, после изучения отчета перед нами возникает совсем другая картина: ИТ-службы и бизнес-подраз­деления придерживаются совершенно разных мнений относительно того, кто отвечает за облачные решения.

На первой диаграмме видно, что обе стороны одинаково трактуют отводимую ИТ-службе роль посредника при взаимодействии с облачными сервисами, однако доля согласных с этим у обеих сторон составляет лишь 40%.

А вот в других областях единодушие исчезает и мнения расходятся. На вопрос, кто выбирает публичные облака, 59% сотрудников ИТ-служб ответили, что это относится к их зоне ответственности. В бизнес-подразделениях с этим согласны лишь 35% опрошенных. Еще удивительнее, пожалуй, то, что аналогичный ответ на вопрос о частных облаках дали 57% сотрудников ИТ-служб и лишь 35% сотрудников бизнес-под­разделений.

Разошлись мнения и о роли централизованной ИТ-службы. Сотрудники ИТ-служб полагают, что именно им отводится наиболее важная роль в выборе вариантов и принятии решений. Можно заметить, что здесь различия в мнениях двух групп особенно велики.

Вопрос заключается в том, почему основополагающие правила организации облачных вычислений воспринимаются настолько по-разному.

Чтобы ответить на него, нужно представлять себе, что такое облачные вычисления и какое место отводится ИТ-службе в процессе их внедрения.

В одном из вопросов респондентам было предложено указать, каковы масштабы облачной среды, в которой они работают. Рассматривая частные облака, 22% опрошенных ответили, что их облачная среда охватывает более тысячи виртуальных машин. Откровенно говоря, эти цифры просто поражают.

Ключ к пониманию этого в докладе появляется, когда респондентов просят назвать технологии, используемые при внедрении частного облака. В Rightscale, конечно, осознают, что виртуальные среды VMware и Microsoft не отвечают всем требованиям, предъявляемым к облачным вычислениям, но многие респонденты именно эти среды отождествляют с частным облаком и, соответственно, относят их к числу технологий частного облака.

На диаграмме, отражающей используемые в частном облаке технологии, видно, что 43% респондентов говорят об управлении частными облаками при помощи vSphere или System Center. Другими словами, они используют продукты виртуализации и называют их облаками. С тем же успехом минивэн можно назвать гоночным болидом, ведь оба автомобиля обладают схожими чертами — под капотом у них находится двигатель. И возникает уверенность, что практически все из озвученных тысяч виртуальных машин в облаке на самом деле являются стандартными объединениями виртуальных машин, а вовсе не облачными средами.

Еще одним свидетельством медленных темпов продвижения компаний к частному облаку стал доклад «В корпоративных планах доминируют проекты — предвестники облака», опубликованный недавно аналитиками 451 Group.

55% респондентов (всего в опросе принимал участие 191 человек) говорили о стандартизации и консолидации — другими словами, о базовой виртуализации. И только 6% упомянули об автоматизации, характеризующей облачные вычисления, хотя о создании частного облака сообщили 14% опрошенных. Последняя цифра, вероятно, свидетельствует о том, что участники этого опроса под частным облаком понимали примерно то же самое, что и участники опроса Rightscale, то есть внедрение vSphere или System Center они называли переходом к частному облаку.

С учетом результатов этого исследования неудивительно, что из 140 участников конференции Gartner, посвященной ЦОД, 95% сообщили о провале инициатив по внедрению частного облака.

Почему инициативы частного облака терпят неудачу

Как видим, неудачи инициатив, направленных на построение частного облака, обусловлены целым рядом причин (хотя все они укладываются в рамки «неправильного использования технологий»).

Результаты этих опросов удручают. Через десять лет после того, как компания Amazon выступила с облачной инициативой, представив AWS, ИТ-службы по-прежнему топчутся вокруг виртуализации, рапортуя о победах в сфере облачных вычислений, потому что им удалось заставить эту виртуализацию худо-бедно работать.

Вполне вероятно, что и 84% участников опроса Rightscale, сообщивших о строительстве портала самообслуживания для облачных сервисов, скорее всего, ограничатся созданием веб-страницы, на которой пользователи смогут запускать виртуальные машины с предварительно настроенной конфигурацией. Наверное, это полезно, но тем не менее далеко от создания, развертывания и управления сложными приложениями для нескольких виртуальных машин в рамках концепции DevOps.

После таких результатов стремление бизнес-подразделений самостоятельно реализовывать облачные инициативы становится совершенно понятным. Можно называть это «неконтролируемыми ИТ» (термин, используемый ИТ-службами для описания самостоятельных инициатив бизнес-подразделений), «теневыми ИТ» (термин, несущий в себе дополнительный отрицательный оттенок и характеризующий самостоятельное внедрение как нечто весьма сомнительное) или «ИТ второго типа» (формулировка Gartner, противопоставляющая новые ИТ-инициативы традиционным ИТ первого типа), в любом случае компании не могут ждать, пока ИТ-службы соблаговолят наконец сделать то, чего от них все требуют.

Почему теневые ИТ живут и процветают

Проведенные опросы наглядно проиллюстрировали, почему теневые ИТ продолжают жить и процветать. Бизнес-подразделения испытывают невероятное давящее воодушевление, представляя каких продаж они могли бы добиться при помощи современных ИТ.

Испытывая такое давление и будучи обслуживаемыми организацией, которая в лучшем случае останавливается на среде, оказывающей необходимую поддержку, а в худшем вводит клиентов в заблуждение относительно своих реальных достижений, бизнес-подразделения готовы обратиться к любым решениям, которые помогут решать их нынешние проблемы сегодня же.

Традиционные ИТ-службы, возможно, тоже могли бы играть определенную роль в решении сегодняшних проблем бизнеса, но, если исходить из результатов опросов, не похоже, чтобы они были готовы к этому.

- Bernard Golden. Why the Enterprise Cloud Needs Shadow IT to Succeed. CIO. Mar 4, 2015

Непростые времена вполне могут стать катализатором для развития инфраструктурных проектов, считает Эллиот Гойхман, директор ИТ-департамента МДМ Банка. За последние несколько лет в банке был реализован целый ряд проектов по модернизации ИТ-инфраструктуры, в ходе которых кардинальному обновлению подверглись ее ключевые элементы — серверы и системы хранения данных, обслуживающие критически важные для бизнеса аспекты. Гойхман уверен, что проекты модернизации не должны возникать на пустом месте — у бизнеса появляются потребности, и нередко для их удовлетворения приходится «подтягивать» имеющуюся инфраструктуру. В любом случае бизнес должен быть союзником в проведении модернизации — это необходимое условие успеха инфраструктурных проектов.

Стоит ли начинать крупные инфраструктурные проекты в сложных экономических условиях?

Определяющим фактором при принятии такого рода решений должна быть финансовая стабильность организации. В противном случае расходы на модернизацию ИТ-инфраструктуры могут дестабилизировать положение, вызванное и без того непростой ситуацией на рынке. Если же компания стабильна, то сложные экономические условия — это подходящий момент, чтобы проанализировать деятельность организации, пересмотреть подходы к ведению бизнеса и адаптироваться к текущей ситуации.

Кризис может быть катализатором для инфраструктурных проектов: в более благополучные периоды внимание менеджмента всецело сфокусировано на текущей деятельности бизнеса — если доход стабилен, то руководство особо не задумывается о том, что в бизнесе, которым оно управляет, надо что-то менять.

На мой взгляд, препятствием к реализации инфраструктурных проектов может стать то, что топ-менеджмент страшно далек от корпоративных ИТ и тем более от ИТ-инфраструктуры. Так ли это на самом деле?

Не всегда. По крайней мере в нашем банке это не так. Наше руководство стремится поддерживать бизнес на высоком технологическом уровне. Поскольку траты на ИТ — значительная статья расхода современных банков, топ-менеджеры разбираются в технических деталях того, на что расходуются деньги, вникают, ради чего они тратятся, и оценивают необходимость этих расходов.

Среди топ-менеджеров есть бизнес-руководители, полагающие, что разбираются в информационных системах компании, знают их сильные и слабые стороны. Насколько комфортно ИТ-руководителю работать с такими топ-менеджерами?

Зачастую топ-менеджер за свою карьеру успевает поработать в нескольких организациях, накопить опыт использования различных программных систем, видя их плюсы и минусы, и важно анализировать этот опыт и извлекать все полезное, что было наработано конкурентами. Нужно выслушать рекомендации таких руководителей и оценить их применимость именно в нашей организации.

Работать с такими топ-менеджерами полезно и комфортно. Конечно, важно при этом уметь разделять «вкусовщину» (требования и рекомендации, которые сформировались как привычка) и по-настоящему ценный опыт.

Должны ли при этом топ-менеджеры понимать сильные и слабые стороны корпоративных систем своих организаций?

Считаю, что должны, поскольку в зависимости от возможностей этих корпоративных систем необходимо по-разному выстраивать бизнес-процессы. Организация может как отталкиваться в бизнес-процессах от текущей функциональности систем, так и рассматривать целевое решение для упрощения процессов и повышения эффективности.

Бизнес-руководство редко инициирует проекты в области ИТ-инфраструктуры. В каких случаях это происходит?

В проектах модернизации, создания новых систем и функциональности топ-менеджмент может и должен выступать инициатором, но в любом случае обсуждение таких проектов происходит сообща силами бизнеса и ИТ. Например, в работе технологического комитета МДМ Банка принимают участие многие руководители бизнес-подразделений, причем представителей бизнеса — абсолютное большинство.

Когда лучше предлагать бизнесу инфраструктурные проекты — когда имеющаяся ИТ-инфраструктура уже не справляется с нагрузкой или когда становится ясно, что, улучшив инфраструктуру, можно добиться заметных улучшений в бизнесе? Или, может, лучше подождать, когда бизнес затеет проект, в рамках которого будет разумно провести модернизацию ИТ-инфраструктуры?

Есть несколько факторов, которые могут повлиять на выбор подходящего момента. Одна из распространенных ситуаций — когда имеющееся оборудование закономерно подходит к концу своего срока эффективной эксплуатации. Он часто совпадает с окончанием срока гарантийной поддержки, поскольку после его завершения стоимость постгарантийной поддержки и обслуживания резко возрастает. Таким образом, в обновлении оборудования наблюдается определенная цикличность.

Еще один распространенный фактор — экономическая эффективность. Если лицензирование программного обеспечения напрямую зависит от количества процессорных ядер (подобные схемы можно встретить, например, у СУБД Oracle и Microsoft SQL Server), то переход на оборудование с более производительными ядрами позволит сэкономить на лицензиях. В подобных случаях модернизация ИТ-инфраструктуры может быть чисто ИТ-проектом, приносящим организации конкретный экономический эффект.

Как в понятных для бизнеса терминах донести до него выгоду инфраструктурных проектов? И как убедить руководство в том, что улучшения ИТ-инфраструктуры смогут благоприятно отразиться на показателях бизнеса?

Некоторые идеи такого рода я уже озвучил. Если модернизация инфраструктуры обеспечивает более высокую производительность, то ее выгода для бизнеса может выражаться, например, в повышении скорости транзакций или ускорении получения важных отчетов, что в итоге увеличит скорость бизнес-операций, повысит производительность труда сотрудников, сократит сроки исполнения бизнес-процессов или высвободит время пользователей для более содержательной, аналитической работы.

В банке мы оцениваем проекты посредством расчета чистой приведенной стоимости (Net Present Value, NPV): на горизонте трех лет вычисляем разницу между потоком доходов и расходов от данного проекта, приведенных к текущему моменту времени. Бизнес строит свои прогнозы относительно ожидаемых денежных потоков, ИТ-департамент прогнозирует расходную составляющую. Эти оценки перепроверяются, и с учетом текущей ставки дисконтирования вычисляется чистая приведенная стоимость. Такая оценка позволяет спрогнозировать стоимость, добавляемую любым проектом. Чем выше чистый дисконтированный доход проекта, тем выше его инвестиционная привлекательность.

О выгоде инфраструктурных проектов мы с нашим бизнесом говорим исключительно в терминах NPV. В частности, обосновывая целесообразность приобретения новых серверов, мы сравнивали стоимость трехлетней постгарантийной поддержки имевшегося на тот момент оборудования и затраты на приобретение нового оборудования, в цену которого включена трехлетняя гарантийная поддержка. Кроме того, поскольку новое оборудование работает на базе процессоров с более производительными ядрами и потребляет меньше электричества, мы учитываем как экономию на электроэнергии, так и на лицензировании СУБД.

Реально ли доказать, что на пользу бизнесу пойдет модернизация отдельных инфраструктурных компонентов — например, серверной группы или системы хранения данных?

Да, вполне. Как я уже сказал, обосновать пользу модернизации серверного оборудования совсем несложно: есть стоимость оборудования с гарантийной поддержкой, есть расходы на постгарантийное обслуживание, есть информация о производительности новых серверов, числе ядер на них, политике лицензирования ПО ваших вендоров. Если речь идет о системах хранения, то можно рассмотреть время ожидания в качестве одного из показателей производительности, которые, в свою очередь, обеспечивают более эффективное использование потенциала компьютерного оборудования, требуя, соответственно, меньшего числа процессоров, сокращая требуемые лицензии СУБД. На основе этой информации строим оценку чистой приведенной стоимости. Опираясь на эти оценки, мы, в частности, готовили обоснование для инфраструктурных проектов по замене серверов IBM и систем хранения Hitachi Data Systems, чтобы сократить совокупную стоимость владения инфраструктурой для бизнеса

Можно ли аргументировать наличие взаимосвязи между повышением производительности обновляемых инфраструктурных компонентов (например, систем хранения) и появлением новых возможностей для роста отдельных бизнес-направлений? Какие доказательства работают в этом случае?

Можно, но только в тех случаях, когда новые возможности и рост эффективности не «съедаются» старыми неэффективными процессами. В примере обновления систем хранения можно осуществить переход на флеш-массивы систем хранения, существенно увеличив производительность систем. И если вы планируете увеличить скорость обработки кредитной заявки клиента в два раза, то вам надо будет убедиться в том, что ваша организация готова обрабатывать больший поток клиентов или что в высвободившееся время ваши сотрудники будут активно искать новых клиентов, а не раскладывать пасьянс.

Легко ли убедить бизнес в том, что улучшение телекоммуникационной составляющей (замена оборудования, или применение новых телеком-услуг, или замена телеком-оператора) повысит показатели эффективности компании? И вообще, стоит ли за это браться?

Приведу пример. Два года назад у нас были две системы цифровой телефонии — Cisco и Avaya, а в 15% дополнительных офисов еще работали аналоговые АТС Panasonic. Сквозной нумерации не было, не все имена звонивших отображались, отсутствовал единый каталог абонентов, прямой набор номеров был неполным, поскольку не везде была цифровая телефония. Персонал тратил свое рабочее время на поиск и набор телефонных номеров сотрудников, к тому же часть звонков из одного офиса в другой шла через платные каналы по городской и междугородной связи. Реализовав единую систему цифровой телефонии, мы существенно снизили расходы на телефонную связь благодаря тому, что звонок маршрутизируется по сети в ту точку присутствия банка, откуда связь с вызываемым абонентом обойдется дешевле всего.

Может ли инфраструктурный проект повлиять на конкурентоспособность организации, например, в результате модернизации специализированной телефонии для голосового трейдинга и внедрения платформы Orange Open Trade компании Orange Business Services? И как можно увязать новые возможности инфраструктурного компонента с таким многогранным фактором, как конкурентоспособность?

Одно из направлений финансовой деятельности МДМ Банка — инвестиционный бизнес, и в биржевых торгах скорость выполнения клиентских ордеров имеет колоссальное значение — чей сводящий механизм (matching engine) отработает быстрее, чьи серверы и чей программный код быстрее пересчитают модели в алгоритмическом трейдинге, чья транзакция пройдет быстрее за счет колокации серверного оборудования с биржей. И это только малая часть примеров влияния инфраструктуры на конкурентоспособность организации.

Кто из топ-менеджмента мог бы стать заказчиком проектов, предусматривающих модернизацию ИТ-инфраструктуры?

На мой взгляд, топ-менеджеры, отвечающие за бизнес-направления, не должны ставить задачи в контексте ИТ-инфраструктуры. Важно, чтобы они описывали проблему бизнеса, которую стремятся решить. Например, если речь идет о телефонных звонках, то формулировка проблемы может звучать так: «Набирать городские номера сотрудников удаленных офисов неудобно и долго. Мы хотим использовать сокращенные внутренние номера аналогично тем, по которым мы звоним сотрудникам центрального офиса». Ну или так: «Ждать 50 секунд, пока сохраняется заполненная форма в кредитном конвейере, — слишком долго. Мы хотим, чтобы сохранение формы занимало не более 20 секунд, тогда мы смогли бы обрабатывать в два раза больше клиентов».

После того как проблема сформулирована, можно совместно с ИТ-департаментом приступать к поиску ее решения: оценить, можно ли его найти, и если можно, то как его реализовать. Также необходимо оценить бизнес-требования и прогнозы развития бизнеса, чтобы понять, повысит ли данное решение эффективность организации. Например, можно создать решение, которое позволит сотруднику банка обрабатывать не 20 заявок в день, а 40, но если у нас нет и в ближайшее время не ожидается такого потока заявок, то стоит ли тратить дорогостоящие ресурсы на создание такого решения?

Как уловить момент, когда бизнес будет готов начать модернизацию инфраструктуры? Какие признаки могут на это указывать?

Нужно улавливать момент, когда бизнес чувствует какую-то новую потребность или у него наблюдаются симптомы «болезни роста»: если какое-то бизнес-направление начинает быстро расти и ИТ уже за ним не поспевают, то в этот момент предложение инфраструктурных преобразований будет адекватно воспринято.

Из этого вовсе не следует, что всегда нужно искать или ждать удобный момент, когда бизнес «готов потратить деньги». Когда у бизнеса появляется потребность, необходимо сообща решать, каким образом ее лучше удовлетворить — с помощью модернизации или оптимизации существующей инфраструктуры и ПО.

Есть ли смысл пытаться формировать спрос со стороны бизнеса на проекты инфраструктурной модернизации?

Считаю, что искусственно формировать спрос не нужно. Надо знать и понимать потребности бизнеса и его «болевые точки» (ситуации, когда ИТ перестают удовлетворять его требованиям), для этого прислушиваться к нуждам бизнес-коллег, их замечаниям, жалобам, пожеланиям и т. д.

Может быть и так: ИТ исправно работают и вроде бы устраивают бизнес, но есть возможность удовлетворить потребности бизнеса более эффективно, например, с помощью более производительного оборудования, которое позволит снизить число лицензий СУБД, занимает меньше места в ЦОД и к тому же потребляет меньше электроэнергии. В этом случае можно предложить бизнесу такое более эффективное решение.

Допустим, проект модернизации ИТ-инфраструктуры реализован. Как доказать бизнесу, что он в результате точно получит те выгоды, которые ожидал получить?

Многое зависит от системы контроля конкретной организации. В нашем банке бюджетно-инвестиционный комитет вместе с согласованием проекта дает и поручения по предоставлению контрольных отчетов.

Например, если в проекте о внедрении новой технологии печати утверждается, что она позволит снизить затраты на расходные материалы на X% и перевести Y% печати на двухстороннюю, то после завершения проекта можно просчитать, как реально изменились расходы на тонер и бумагу.

Как следует себя вести ИТ-руководителю в отношении инициатив инфраструктурной модернизации — предлагать, настаивать, искать союзников? Или просто ждать, когда бизнес «созреет», не предпринимая активных действий?

Как правило, проекты возникают не на пустом месте. Возникают потребности, и решение для их удовлетворения либо можно реализовать на базе текущей инфраструктуры, либо нужно «подтянуть» инфраструктуру, чтобы она соответствовала новым потребностям бизнеса.

В любом случае бизнес должен быть союзником в проведении модернизации, а ИТ-департамент — предлагать ее варианты. Если бизнес и ИТ не будут полноправными партнерами, то вы неизбежно столкнетесь с тем, что персонал станет сопротивляться изменениям, поскольку люди по своей природе инертны, а изменения в ИТ очень часто влекут за собой другие изменения — от обновления пользовательского интерфейса (сотрудники наверняка посчитают его непривычным, а потому неудобным) до изменений в бизнес-процессах.

Какую роль ИТ-руководителю следует отвести в модернизации ИТ-инфраструктуры?

Если коротко, то «руководящую и направляющую» роль. ИТ-руководитель должен прислушиваться к потребностям организации, ясно представлять финансовые ограничения и экономический эффект от модернизации. При этом важно не гнаться за трендами — не все инфраструктурные преобразования, успешные в других организациях, могут быть применимы или достаточно эффективны в вашей компании.

«Северсталь» нашла для повышения конкурентоспособности нестандартное решение, радикально сокращая «окно поставки» — период, в течение которого товар должен быть отгружен заказчику. Выход на рынок с таким предложением должен заметно усилить ее позиции: это тот случай, когда точность стоит денег.

Металлургия — крайне высококонкурентная отрасль. Начиная с 2008 года были временные улучшения и ухудшения рыночной ситуации, но общая тенденция к ее усложнению налицо: перепроизводство стали приводит к росту конкуренции. Металлурги вынуждены ориентироваться на потребности заказчиков, предлагая им все более привлекательные варианты сотрудничества.

«Клиентоориентированность для нас — отнюдь не пустой звук. Забота о клиентах и уважение к ним способны стать реальным преимуществом, — уверен Юрий Шеховцов, директор по информационным технологиям ПАО «Северсталь». — В последние годы мы хорошо поработали в области ИТ, ряд инициатив был предпринят именно в этом направлении».

Российские предприятия имеют определенное преимущество за счет относительно дешевой электроэнергии, но ремонты и любые остановки производства обходятся компаниям очень дорого. Таким образом, основным вектором усилий становятся оптимизационные мероприятия: необходимо стать эффективнее с точки зрения затрат и привлекательнее по цене продукции, а также предлагать востребованные сервисы. Все компании движутся в этом направлении, и никто не хочет отставать от конкурентов.

С такого ракурса можно выделить важный проект, реализованный в «Северстали». Он заключается в создании системы интегрированного планирования, результатом работы которой является формирование даты, когда предприятие сможет отгрузить клиенту заказ. Если посмотреть на многие другие отрасли, обещанная дата поставки — уже сложившаяся практика. В металлургии же, особенно в России, многие говорят об этом, но пока такой подход достаточно свеж. Он должен позволить создать принципиально новые сервисы.

Акцент на сервисах

«Для себя я вынес, что, когда проект инициируется непосредственно бизнес-подразделениями, он реализуется гораздо быстрее и более адаптированно, так как люди понимают, что это их инструмент, и они его хотят. В последнее время я как ИТ-директор не навязываю никаких инноваций: сейчас бизнес требует от ИТ иногда даже больше, чем мы способны дать. Семь лет назад, когда я пришел работать в компанию, группа топ-менеджеров идеи насаждала, а сейчас такого не происходит — бизнес растет и зреет. Для меня это определенный вызов: динамика спроса на ИТ-решения, причем оптимально внедренные, растет, и ИТ-подразделение должно быть готово к этому», Юрий Шеховцов, директор по информационным технологиям ПАО «Северсталь»

«Еще семь лет назад никто не понимал, что такое интегрированное планирование и зачем оно нужно», — считает Шеховцов. Однако сейчас рынок настолько конкурентен, а качественный сервис — настолько востребован, что невозможно конкурировать только в затратах. Причина проста: у оптимизации есть определенный предел, и компании вынуждены конкурировать по предлагаемым сервисам. Такие сервисы, как определение даты отгрузки заказа и лучшее обслуживание клиентов, пока малоразвитые и маловостребованные в России, могут в буквальном смысле перевернуть мировой рынок.

«Интегрированное планирование должно дать нам определенное преимущество», — уверен Евгений Черняков, заместитель директора по планированию и снабжению производства дивизиона «Северсталь Российская сталь». Клиенту важно, чтобы заказ был выполнен если не точно в срок, то в течение определенного окна. На сегодня в металлургии такое окно (не только в России, но и в большинстве зарубежных компаний) составляет месяц. При этом графики производства формируются и отслеживаются практически в ручном режиме, и дальше месячного интервала обещанной поставки используемые системы «скакнуть» не могут.

Два года назад на «Северстали» было принято решение внедрить модуль SAP Advanced Planning Operations (APO), чтобы построить систему планирования, способную формировать дату поставки клиенту с точностью плюс-минус три дня — то есть речь идет об окне в неделю, в течение которого металлопрокат будет готов. Выгоды для клиента очевидны: зная конкретную неделю, можно эффективнее управлять своими складами, сокращая оборотные средства.

«Мы выстраиваем систему планирования под прогнозируемый спрос — от среднесрочного до оперативного, вплоть до суточных детальных планов, — объясняет Черняков. — Этой интегрированности ни у кого из металлургов нет: формируется среднесрочный, операционный и детальный план, но связь между этими планами очень условна, наблюдаются заметные разрывы».

Как связаны с производственными планами планы ремонтов, запасы, финансовые планы? Почти никак — изменение каждого из планов напрямую не влияет на перепланирование других процессов. Однако, если возник незапланированный ремонт, ограничивающий возможности предприятия, важно учесть это в остальных планах. Вручную это сделать невозможно, человек физически не в состоянии отследить происходящие изменения. Для этого и потребуется интегрированное планирование.

«Такая прозрачность процессов станет уникальной на рынке — металлурги пытаются подойти к этой задаче, но до сих пор она нигде не реализована. Мы будем первыми, кто выйдет с таким предложением на рынок», — говорит Черняков.

Кроме того, теперь клиенты смогут видеть ожидаемую дату в режиме реального времени в CRM. Даже если происходит форс-мажор, им важно знать, когда заказ будет выполнен.

«Точная дата поставки является не просто бонусом — это вполне конкретный сервис», — подчеркивает Шеховцов. Существует много отраслей (например, автомобилестроение), где конвейер не должен простаивать, и поэтому требуется точное планирование поставок. Поставщики, гарантирующие точную дату поставки, за этот сервис берут премию, так как он разгружает оборотный капитал заказчиков.

Изменение окна поставки до недели — это огромный шаг для металлургов. Данная система позволяет экономить не только ресурсы, «закопанные» в металлопрокате, но и кредитные ресурсы. При этом фокусироваться следует именно на клиентах, для которых точность наиболее важна. Например, в автопроме точность в несколько часов позволяет реально экономить запасы.

«Мы выстраиваем систему планирования под прогнозируемый спрос — от среднесрочного до оперативного, вплоть до суточных детальных планов. Такой интегрированности ни у кого из металлургов нет», Евгений Черняков, заместитель директора по планированию и снабжению производства дивизиона «Северсталь Российская сталь»

За счет точного планирования экономия достигается и внутри предприятий. Основная затратная часть в металлургии — это даже не сталь, а запасы, которые хранятся на каждом из переделов. Металлурги вынуждены держать у себя месячный запас производства, почти полумесячный — находится в пути к заказчику на железных дорогах, а еще месячный — хранится у клиента. Это очень серьезно удорожает цепочку производства. Интегрированное планирование позволяет все эти запасы сократить.

При выборе решения для построения системы интегрированного планирования рассматривались разные варианты — от внутренней разработки до нескольких внешних продуктов. Однако наличие развитой ERP-платформы SAP сыграло свою важную роль. Кроме того, решение Advanced Planning & Optimization (SAP APO) за последние два года неплохо развилось — подразделения SAP, работающие с добывающим и металлургическим сектором, явно не сидели сложа руки. Именно в этом основное достоинство такого крупного и, казалось бы, неповоротливого решения — у него много клиентов, постоянно реализующих проекты и постепенно улучшающих продукт. Его «доточили» до такого уровня, что выбор был вполне логичным.

«Проект еще только начался, однако мы абсолютно уверены в том, что решение заработает и принесет значительный эффект — с мая уже сможем обещать клиенту дату поставки», — полагает Шеховцов. Основные бизнес-эффекты придутся на вторую половину 2015-го и на 2016 год.

Стратегия ремонтов

Поддержка процессов техобслуживания и ремонтов — чрезвычайно актуальная для России задача. Основные средства многих предприятий изношены и требуют модернизации и ремонтов, поэтому оптимизация их обслуживания приносит заметный эффект.

При создании системы интегрированного планирования важно обеспечить выполнимость построенных планов. Требуется не только выстроить цепочку поставок, но и добиться непрерывности производства, позволяя соблюсти сроки, обещанные клиентам.

Конечно же, состояние наиболее важного оборудования, простой которого даже в течение нескольких минут будет критичным, отслеживается в автоматическом режиме: датчики выводят в диспетчерскую всю необходимую информацию. Однако оснащать такими системами все узлы дорого и бессмысленно. Правильнее организовать их визуальный контроль, обеспечив качественное выполнение сотрудниками своих обязанностей. Кроме того, это более гибкий и адаптируемый инструмент — гораздо проще и быстрее добавить новый узел в список контролируемых и внести изменение в план обхода.

В 2012 году был начат проект, предусматривающий реорганизацию деятельности дирекции по ремонтам дивизиона «Северсталь Российская сталь». Прошел ряд организационных изменений, и в 2013 году совместно с SAP Consulting запущено внедрение системы планирования и мобильных ремонтов на базе SAP Multiresource Scheduling (MRS) и SAP Work Manager, которая на предприятии называется «Мобильное ТОРО».

«Суть изменений сводится к формированию стратегии обслуживания оборудования. Раньше она в лучшем случае существовала в головах у людей со всеми вытекающими последствиями», — подчеркивает Вадим Германов, директор по ремонтам дивизиона «Северсталь Российская сталь». Основная задача состояла в формализации процессов: для каждого узла было определено, как часто его надо проверять, обслуживать, ремонтировать. Имея стратегию, можно переходить к стадии планирования, отслеживать исполнение планов. Если ситуация не меняется в лучшую сторону, стратегия перерабатывается.

Реализация процессов в рамках SAP MRS, во?первых, позволила организовать автоматическое планирование операций, а во?вторых, появилась возможность четко контролировать действия персонала. «Мы отслеживаем появление сотрудников в точках контроля и выполнение ими своих обязанностей», — говорит Германов. Для этого используются защищенные мобильные терминалы Motorola. Для пилотного проекта было закуплено 50 таких устройств и несколько тысяч радиочастотных меток. Идея проста: чтобы воспользоваться терминалом, необходимо подойти к месту, где расположена метка, и активировать терминал, где высвечиваются действия, которые необходимо совершить в ходе осмотра. После этого работник либо делает отметку об отсутствии проблем, либо отмечает неисправность и, сделав фотографию, посылает ее в систему. При необходимости на устройство можно позвонить, что важно для оперативности взаимодействия персонала.

Таким образом, удалось полностью уйти от бумажных журналов и карт — есть только мобильный терминал, куда работникам приходят задания на смену. Второй огромный плюс — автоматическое попадание информации в систему.

В итоге резко выросла дисциплина персонала, люди стали ответственнее относиться к своей работе. Если раньше можно было в ночное время проигнорировать обход и сделать запись об отсутствии проблем, то сейчас такое невозможно без прохождения определенного маршрута.

Как следствие, в несколько раз выросло количество выявляемых неисправностей, на одном из участков — в 16 раз. Получая своевременные сообщения, менеджеры стали предпринимать действия по предотвращению простоев оборудования, что привело к снижению числа отказов примерно втрое. С начала реализации проекта число ремонтников сократилось на 35%.

Произошла и ощутимая экономия ресурсов. Сначала на обход уходило по шесть-семь часов, а сейчас он занимает 54 минуты, и у сотрудников появляется больше времени на устранение недочетов.

Пилотный проект получил позитивные отзывы, и остальные участки начали высказывать пожелания о переносе к ним имеющейся практики. В конце 2014 года было принято решение расширить проект — будет закуплено около 500 терминалов, передаваемых по сменам, ими будет оснащен весь дежурный персонал, находящийся на площадках. Завершить проект планируется в IV квартале 2015 года. Когда все задания будут строиться только в системе и удастся полностью уйти от бюрократических процессов, связанных с бумажными документами, количество внеплановых простоев должно снизиться в два-три раза.

«В результате реорганизации процессов у нас появилась новая функция — менеджер по планированию. Насколько я знаю, на других металлургических заводах такого нет», — отмечает Германов. Раньше много времени уделялось планированию закупок, а планированием собственного персонала занимались явно недостаточно. Сейчас упор делается на планирование собственных ресурсов.

Поддержка снизу

«Это один из немногих проектов, которые шли не сверху вниз, а наоборот — снизу вверх», — говорит Шеховцов. Бизнес-специалисты, отработавшие во внедрении ERP, люди, досконально знающие процессы и понимающие возможности данных, содержащихся в системе, — именно они стали генераторами идей. Поддержка шла от очень квалифицированных менеджеров среднего звена и их руководителей, стремящихся снизить издержки и оптимизировать работы. Фактически проект был выведен от дирекции по ремонтам на уровень акционеров, а не сверху вниз, как в случае с ERP. Это является свидетельством определенной зрелости ремонтного блока.

«Планировать ремонты следует там, где они действительно нужны, и стремиться к ситуации, когда у нас минимум простоев и больше предупредительной деятельности», — продолжает Шеховцов. Для этого надо предугадывать отказы, собирая определенные статистические данные, и уметь с ними работать. Мобильное ТОРО, учитывая наличие уже внедренного блока ремонтов в SAP, способствует расширению получаемой информации, для того чтобы менеджеры по надежности могли создавать стратегию ремонтов в своей зоне ответственности. Стратегия охватывает наиболее критичное оборудование, для него создаются технологические карты и маршруты. Входящие в это оборудование агрегаты и узлы объединяются в зоны, где ставятся радиочастотные метки.

«Стратегия обслуживания оборудования позволяет формализовать процессы. После этого можно переходить к стадии планирования, обеспечивая непрерывность производства», Вадим Германов, директор по ремонтам дивизиона «Северсталь Российская сталь»

Накапливая статистические данные, менеджер по надежности имеет возможность корректировать и уточнять стратегию. Это означает, что под нее можно иметь более точно определенные запасы, покупать только то, что реально понадобится. Имея все необходимое, удается быстро реагировать на потребность в предупредительных мероприятиях либо на все-таки произошедшие отказы. Идет постоянный процесс накопления знаний, что позволяет повышать эффективность процессов.

Чем точнее информация об узлах агрегатов, наиболее важных точках надежности, частоте поломок, тем эффективнее идет ее анализ. Несомненно, надо сфокусироваться на самом важном и на основе получаемой информации составлять технологические регламентные карты, на базе которых обслуживается оборудование. Подготовка регламентных мероприятий — интеллектуальная составляющая — требует очень много сил со стороны ремонтных служб.

«Наверное, самая большая проблема — заставить контролера пройти весь маршрут. Если это удалось и он подошел к метке, то провести необходимые операции уже несложно», — констатирует Шеховцов. Именно эта задача была решена при помощи включения в процесс RFID-технологий: мобильный терминал активируется лишь при считывании метки. Более того, устройство регистрирует, сколько времени было потрачено на операции. Слишком быстрое их выполнение может указывать на халтуру. Теперь досконально известно, кто и какой осмотр производил, а если случился отказ, комиссия выяснит его причину и к сотруднику, проявившему халатность, будут большие вопросы.

«Изначально возврат инвестиций по пилотному проекту оценивался в три года. Сейчас мы видим, что были излишне пессимистичны в оценках, — на самом деле на это уйдет меньше двух лет», — подчеркивает Шеховцов. Требуется меньше сотрудников, ремонтов, запчастей, подрядчиков. Трехкратное сокращение числа простоев играет очень заметную роль, особенно с учетом оптимизации штата ремонтных служб. Ремонты занимают около 6% в общих затратах — это значительные средства. Однако важно понимать, что эти эффекты являются не только результатом работы системы мобильного ТОРО, но и итогом выполнения всей программы, реализуемой ремонтным блоком: повышения надежности, внедрения системы планирования ремонтов и подтверждения выполнения запланированных работ с помощью мобильных устройств.

Мобильное ТОРО стало частью глобального пазла, созданного с помощью решений SAP и охватывающего всю деятельность компании: финансы, закупки, продажи, кадры, производство. Достигнута полная интеграция модулей в рамках единой платформы. Как уверен Шеховцов, в этом и заключается своеобразная красота ERP-решения, если его использовать правильно. Со временем систему можно дополнять, обеспечивая полную прозрачность процессов.