Интернет вещей

Ожидается, что платформы Интернета вещей принесут организациям экономию, помогут оптимизировать принятие решений благодаря доступу к новым источникам данных, позволят повысить продуктивность труда персонала, а также улучшат обзор деятельности организаций и качество обслуживания заказчиков. В McKinsey Global Institute прогнозируют, что к 2025 году совокупная экономическая ценность экосистемы Интернета вещей достигнет 11 трлн долл.

Через устройства Интернета вещей можно получать полезные данные практически во всех отраслях. Медицинские учреждения могли бы с их помощью улучшить уход за пациентами, а розничные продавцы – привлечь новых покупателей и оптимизировать обслуживание.

По данным технологической ассоциации CompTIA, в 60% американских компаний уже осуществляются связанные с Интернетом вещей инициативы – как экспериментальные, так и полномасштабные, а из препятствий, мешающих этим проектам, второе место по частоте упоминания занимает нехватка навыков в новой области.

К сказанному нужно добавить, что есть и дефицит специалистов по безопасности.

Интернет вещей – сложная экосистема, и ИТ-специалистам нужны будут знания во всех ее аспектах, отмечает Сет Робинсон, старший директор по анализу технологий CompTIA: «Речь идет не только о том, чтобы построить техническую систему, способную справляться с какой-то повседневной задачей, но и о том, чтобы с помощью новых технологий осваивать новое. Поэтому нужны еще и знания о конкретных ожиданиях бизнеса».

Какими будут ИТ-специалисты в мире Интернета вещей? Своими прогнозами поделились эксперты, уже осваивающие эти технологии.

Необходимые навыки

В мире Интернета вещей специалистам по инфраструктуре, разработке ПО, безопасности и данным придется расширить знания в этих областях и дополнять их компетенцией в сфере Интернета вещей, а кроме того, им понадобятся навыки управления проектами и деловые качества.

Можно перечислить немало навыков, имеющих отношение к Интернету вещей. Компаниям, которые выпускают сами устройства, или «вещи», составляющие паутину взаимосоединенных систем, понадобятся работники с навыками в области производства.

Организациям, пользующимся этими устройствами для сбора данных, нужны будут люди с опытом в области оборудования и ПО, c навыками соединения различных компонентов, а также ученые по данным и аналитики, умеющие извлекать пользу из информации.

– Безопасность. Специалисты по информационной безопасности станут еще более востребованными в мире, где из-за наплыва новых IP-устройств неизбежно вырастет число уязвимостей. DDoS-атаки, уже сегодня организуемые с применением «вещей», – это только «первые ласточки».

Как отмечает Дэвид Фут, глава компании Foote Partners, занимающейся исследованиями рынка труда, наиболее востребованными будут специалисты по оценке защищенности, инфраструктуре открытого ключа, этичному хакерству, анализу вторжений, корпоративным системам защиты, криминалистической экспертизе и защите беспроводных сетей.

– Оборудование и сети. Практически все устройства будут оснащены датчиками, собирающими, хранящими и передающими информацию. Для переноса всего этого объема трафика нужны будут надежные сети. Нынешним специалистам в области ИТ-инфраструктуры понадобятся знания о сетях, соединяющих IoT-устройства.

С ростом применения Интернета вещей востребованными будут компетенции в области технологий программно-определяемых сетей (SDN). «Во многих компаниях с SDN еще не экспериментировали, – отмечает Робинсон. – Просто сегодня не у всех есть потребность в виртуализации сети и детально настраиваемом контроле за проходящим через нее трафиком. Но с его неизбежным увеличением эти потребности будут все более актуальными».

– ПО и интеграция систем. Специализированные программные средства понадобятся, чтобы извлекать пользу из данных, а интеграция – для налаживания обмена данными в пределах всей среды.

Для сред Интернета вещей нужны будут не только хорошие специалисты по конкретным системам, но и те, кто знает, как соединить множество систем, организовать передачу данных для решения стоящей задачи, те, кто понимает принципы связи между разными системами.

– Большие Данные. Это важнейшая движущая сила внедрения технологий Интернета вещей. Даже если кажется, что вашей компании Большие Данные пользы не принесут, есть вероятность того, что вы будете пользоваться какими-либо устройствами Интернета вещей, а значит, соответствующие знания понадобятся в любом случае.

В компании Foote Partners в числе наиболее востребованных называют навыки работы с Apache Hadoop, базами NoSQL и NewSQL, а также с Apache Spark.

В компании GE Aviation после реализации проекта цифровой трансформации и внедрения технологий Интернета вещей появились две новые должности – директор по данным и главный инженер по новым методологиям производства. Для проектов разработки ПО компании требуются профессионалы с широкими познаниями в сфере Больших Данных, говорит ИТ-директор GE Aviation Джуд Шрамм: «Нам нужны люди, разбирающиеся в широком круге технологий, таких как Hadoop, Cassandra, Greenplum. Мы вкладываем деньги, чтобы нанимать новых специалистов и обучать имеющихся. Мы стремимся максимально расширить их компетенцию и приучить к адаптивности. Нам не нужны те, кто хорошо разбирается только в одной области, – мы ищем специалистов по Большим Данным, имеющим познания по всем технологиям».

– Аналитика. Еще одна движущая сила реализации проектов Интернета вещей – потребность в принятии более обоснованных решений, для чего необходимы инструменты аналитики, отображающие результаты в удобном виде.

Примерно в 60% компаний, ставших участниками опроса LNS Research, признались, что им не хватает собственных специалистов, чтобы начать проект в области Интернета вещей или аналитики. Мэтью Литлфилд, президент LNS, говорит, что остальные 40% – те, кто утверждают, что располагают нужными навыками, – «просто не осознают реальных масштабов проблемы».

Почти в четверти компаний, не имеющих аналитических навыков, собираются воспользоваться услугами соответствующих консалтинговых фирм, а треть респондентов признались, что вообще не знают, как подступиться к решению задачи.

По словам Литлфилда, в мире Интернета вещей наука о данных «разветвляется». В рамках традиционного бизнес-анализа можно делать прогнозы, предоставлять диагностические сведения или выдавать предписания, пользуясь моделями, симуляциями и статистическим программированием. А в мире Интернета вещей вы просто собираете данные из множества различных источников, отношения между которыми могут быть заранее неизвестны. Поэтому нет возможности создать эффективные модели и проводить симуляции, отсутствует понимание внутренних механизмов того, что вы пытаетесь смоделировать. Таким образом, обучение отраслевых экспертов навыкам современной аналитики – одна из важнейших задач сегодняшнего дня, считает Литлфилд. Наука о данных регулируется совершенно новым набором правил, к которым традиционные специалисты могут относиться скептически.

– Облачные вычисления. С ростом объема данных в рамках проектов Интернета вещей предпочтительной инфраструктурой для них станет облачная.

Компании «перерастут» свои центры обработки данных, и им придется переключиться на сотрудничество с провайдерами облачных сервисов. В результате вырастет спрос на специалистов, разбирающихся в этой области, способных эффективно управлять данными и обеспечивать к ним доступ для анализа.

– Управление проектами. Внедряя технологии Интернета вещей, компании не отказываются от центральных отделов ИТ, но характер их отношений и связей с другими отделами меняется. Эта тенденция отчетливо прослеживается в области управления проектами: поскольку сами инициативы становятся более сложными, в их осуществлении возрастает роль других отделов помимо ИТ-службы.

– Деловые качества. С ростом применения Интернета вещей техническим специалистам понадобятся знания в области бизнеса.

ИТ-специалист, придя в тот или иной отдел, должен «быстро выяснить в ходе беседы с руководителем, какие данные требуется отслеживать для точной оценки результативности».

Работник новой эпохи

Поскольку IoT-системы имеют конвергентный характер, от технических работников потребуются знания вне их основной области специализации. Во многих компаниях уже обучают смежным профессиям специалистов по оборудованию и разработке ПО – особенно в промышленных отраслях, для которых характерна тенденция слияния ИТ и производственной деятельности.

На таких предприятиях ИТ-специалистов обучают основам программируемых логических контроллеров и автоматизации управления, а инженерам АСУ преподают основы ИТ, сетей и т. д.

В GE Aviation для обучения технических специалистов смежным профессиям сформирован отдел, получивший название «Цифровая лига». В него вошли 35 сотрудников, поровну из отделов ИТ, инженерного проектирования и управления производством и цепочкой поставок. Участники «лиги» совместно разрабатывают аналитические решения для управления запасами, оптимизации времени безотказной работы машин и автоматизации сборочных цехов.

«ИТ-специалисты активно осваивают специфику работы в цехах, так как это помогает разобраться в маршрутах данных, – отмечает Шрамм. – Работники производственных отделений и руководители, отвечающие за цепочку поставок, обучаются программировать, чтобы иметь возможность оптимизировать работу предприятия при помощи средств аналитики. Аналогичные навыки приобретают инженеры – им нужны знания о том, как информация перемещается от них в цеха, где файлы проектов загружаются в производственное оборудование».

Деятельность «Цифровой лиги» расширяется – растет число заводов и филиалов, сотрудники которых обучаются смежным профессиям.

Курс на инновацию

Эксперты сходятся во мнении о том, что со временем технологические отделы будут расти, «умнеть» и ускоряться, но готовиться к этому надо уже сейчас. Нужно, чтобы ИТ-руководители были «многостаночниками», умеющими программировать, мыслить стратегически и верно выбирать показатели производительности для отслеживания.

Технических специалистов надо заранее знакомить с возможностями и компонентами экосистемы Интернета вещей, принципами их соединения и основами построения решений. А для повышения эффективности бизнеса нужно, чтобы эмпирическое обучение стало частью повседневной деятельности, и для этого рекомендуется создавать центры практического обучения.

«Нужно приучаться распознавать закономерности, это основа ассоциативного мышления, одного из главных навыков аналитика», – уверен Фут.

«Возможно, стоит делить специализацию по отраслям, – говорит Литлфилд. – Ведь сейчас почти в каждой отрасли есть свои собственные альянсы и консорциумы, занимающиеся тематикой Интернета вещей».

– Stacy Collett. Is your IT staff ready for IoT? Computerworld. Oct 31, 2016

В первую очередь – проверенное

«Интернет вещей развивается в двух основных направлениях. Первое ориентируется на конечного потребителя, образно его можно обозначить как нашествие “умных” утюгов и чайников, управляемых из любой точки мира. Второе – Интернет вещей на рынке В2В. Его возможностей для бизнеса конечный потребитель может даже не заметить, зато эффект от внедрения хорошо видят собственник бизнеса и финансовая служба», – подчеркивает Александр Кузьмин, генеральный директор холдинга «РусХолтс», специализирующегося на ведении нетопливных бизнесов автозаправочных сетей и обладающего центром удаленного мониторинга технологического оборудования. Например, кофемашину, подключенную к системе мониторинга, пользователь на глаз определить не может, да ему это и не нужно. Подводную же часть этого «айсберга» составляют несколько ИТ-решений – системы, обеспечивающие мониторинг, автозаказ и автоматический мерчандайзинг.

Александр Кузьмин, генеральный директор холдинга «РусХолтс»: «Кофемашину, подключенную к системе мониторинга, пользователь на глаз определить не может, да ему это и не надо. Подводную же часть айсберга составляют несколько ИТ-решений – системы, обеспечивающие мониторинг, автозаказ и автоматический мерчандайзинг»

«Бесконтактные формы оплаты товара, кассы самообслуживания в супермаркетах уже стали неотъемлемой частью любого современного магазина», – отмечает Сергей Цыценко, исполнительный директор компании «РСТ-Инвент». Более того, ведущие российские банки уже прогнозируют вывод из оборота наличных денег и привычных пластиковых карт – все банковские операции можно будет осуществить с помощью мобильного телефона. Ведущие интернет-ретейлеры и службы доставки товаров повсеместно устанавливают постаматы для выдачи заказов своим клиентам без участия человека.

Отдельным направлением в развитии данных технологий является государственное регулирование торговли определенными группами товаров. Судя по тенденциям и заявлениям первых лиц государства, технологии RFID и другие способы идентификации в скором времени станут повсеместными в розничной торговле. Главным образом это обусловлено введением системы маркировки определенных групп товаров.

«Важную роль играют различные сенсоры, позволяющие собирать все больше информации о клиенте. Современные видеокамеры наблюдения могут не только защитить магазин от краж, но и определить настроение клиента по его цвету лица», – говорит Дмитрий Ларин, руководитель направления ретейл-аналитики SAS в России и СНГ. А сетевые технологии должны передавать огромный поток информации от сенсоров до центров обработки данных. И пожалуй, самое важное – это аналитика в реальном времени, которая позволит превратить поток данных в ценную для ретейлера информацию.

«Первым делом будут внедряться уже работающие технологии», – уверен Сергей Баженов, генеральный директор компании «Клеверенс». Например, маркировка товаров пассивными RFID-метками, которые уже сейчас стоят в районе 4 руб. за штуку. Для магазинов одежды банальный RFID-считыватель, установленный на проходе в примерочные, может дать полную картину того, что люди примеряют, но не покупают. Сравнение данных примерочных с данными кассы и корректировка цен могут принести мгновенный эффект.

Между эффектом и эффективностью

Для компаний сейчас актуально внедрение технологий, которые дают немедленный измеримый доказанный эффект. В ситуации продолжающегося затяжного кризиса, когда спрос не растет, очень важно сокращать издержки без ущерба для сервиса.

Сергей Баженов, генеральный директор компании «Клеверенс»: «Интернет вещей обещает возможность заглянуть в голову покупателя»

«Во все времена минимизация затрат была самой актуальной задачей для любого предприятия. Практика показывает, что компании все активнее стремятся сократить промежуточные звенья между продавцом и покупателем», – констатирует Цыценко. Это достигается, например, посредством мобильных приложений и интернет-сервисов: одно нажатие кнопки – и нужный товар уже едет к потребителю, а тот имеет возможность отслеживать его перемещение. В этом отношении зарубежные компании шагнули далеко вперед – достаточно взглянуть на Amazon и их Dash Button. Минимизация числа бизнес-процессов и их ускорение – основной путь, ведущий к сокращению издержек предприятия.

Ларин согласен, что в первую очередь Интернет вещей будет развиваться в цепочках поставок, где при помощи телематических сенсоров можно оптимизировать транспортные и логистические затраты. Однако не менее важны и технологии «умного» магазина, которые позволяют отслеживать клиента как вне магазина, чтобы завлечь его, так и внутри, чтобы оптимизировать выкладку товара, обеспечить своевременное пополнение полок, количество персонала в магазине и многое другое. Третьим направлением развития Интернета вещей в ретейле является персонализация клиентского опыта – возможность использовать доступные данные, чтобы предложить клиенту индивидуальный сервис. Так, «умная» примерочная может рекомендовать покупателю схожий по стилю и размеру товар.

По мнению Кузьмина, в ретейле будут развиваться системы, повышающие эффективность работы выездных сотрудников, контроля выкладки товаров и промоактивности. На сегодняшний день мерчандайзинг дорог и малоэффективен для поставщиков торговых сетей, обязанных предоставлять ретейлерам подобные услуги, и физически трудновыполним, поскольку от сотрудников требуется писать огромное количество отчетов о проделанной работе.

«Недовольны обе стороны процесса: сотрудники мало зарабатывают, заполняют море отчетов и, давайте говорить честно, приучаются к фальсификации. Работодатель видит, что процесс слабо контролируется, но не имеет реальных инструментов для изменения ситуации», – говорит Кузьмин. Выходом может стать лишь автоматизация всех стадий процесса, называемого мерчандайзингом. Главная цель подобной автоматизации – объективный и постоянный контроль за действиями каждого участника этого бизнес-процесса.

В общепите же будут востребованы системы телеметрии, которые делают прозрачными действия линейного персонала и сервисных организаций. По данным «РусХолтс», 80% холодильного оборудования не обеспечивает нужной температуры хранения товаров, а 70% печей работает с отклонениями от заявленных параметров.

Антон Титов, руководитель лаборатории «Интеллект Вещей»: «При обсуждении проблем в любой отрасти Интернета вещей всегда заходит речь о стандартах. Это детская болезнь любой новой технологии»

«Если попробовать описать общий запрос к технологиям Интернета вещей со стороны розничной сферы, то это простота, прозрачность и удобство инструментов интернет-маркетинга в офлайне», – отмечает Антон Титов, руководитель лаборатории «Интеллект Вещей». Какой представитель ретейла не мечтал бы о Google Analytics только для посетителей своего магазина? Тогда намного проще можно было бы пользоваться ситуационным маркетингом – например, на входе в магазин человеку выдавать персонализированные предложения на основе его предыдущей истории покупок. Или выполнять выкладку и формировать цены с учетом не только тех или иных праздников, но и, к примеру, крупного футбольного матча. Конечно, это можно делать и сейчас, но подходящих решений очень мало. Крупные сети имеют аналитические отделы, в которых сотрудники вручную ищут такого рода корреляции. Однако решения Интернета вещей позволят существенно снизить стоимость таких инсайтов.

«Отдельно стоит отметить решения по навигации внутри больших сетевых магазинов и по расчету оптимального маршрута с учетом списка покупок», – продолжает Титов. Для пользователя это было бы крайне удобно – не надо плутать среди лабиринтов полок. С точки зрения розницы, на первый взгляд, навигация может увести покупателя в сторону от потенциальных незапланированных покупок. Но, имея историю пользователя и список покупок, можно таргетированными рекомендациями даже увеличить продажи, при этом существенно повысив качество пользовательского опыта.

Проблема – в головах

Общая потребность торговых компаний в «умных» технологиях, позволяющих повысить эффективность операций, есть. Так в чем же основная загвоздка, мешающая внедрению технологий Интернета вещей?

Проблема, как всегда, в человеческом факторе и системе принятия решений. На уровне топ-менеджмента торговых сетей нет понимания необходимости инвестиций в «умные» заправки, парковки, кафе и выполнения всего комплекса действий, требуемых техническими и эксплуатационными регламентами. «Часто инвестиции в ИТ останавливаются на определенном этапе, еще до появления эффекта. Паровоз есть, а рельсы проложим потом, когда эффект увидим», – иронизирует Кузьмин.

На уровне же среднего менеджмента есть сопротивление любым новшествам, которые делают его работу прозрачной. Ни один среднестатистический директор по сервису не захочет внедрить удаленный мониторинг кофемашин и другого технологического оборудования – ведь тогда его служебные промахи (простои машин, поломки и т. п.) станут известны не только ему, но и вышестоящему руководству.

Александр Осипов, руководитель отдела маркетинга группы компаний «Пилот»: «Существующие технологии уже адекватны, готовы к внедрению и могут приносить пользу бизнесу, но вот российские ретейлеры к такому шагу психологически пока не готовы»

«Существующие технологии уже адекватны, готовы к внедрению и могут приносить пользу бизнесу, а вот российские ретейлеры к этому шагу психологически пока не готовы», – согласен Александр Осипов, руководитель отдела маркетинга группы компаний «Пилот». Главная проблема Интернета вещей заключается в том, что для России он остается такой же абстрактной вещью, как и Большие Данные. Иными словами, все об этих технологиях слышали, но никто толком не понимает, как их применять в жизни. А поскольку конкуренции на этом рынке нет, то цена внедрения велика. «Именно поэтому ближайшие три-пять лет российскому сетевому ретейлу не грозит массовая революция», – продолжает Осипов. Максимум, появятся первые ласточки и пилотные проекты, направленные, скорее, на продвижение технологий.

«Когда потек холодильник, из этого не делают катастрофы: все понимают, что миллионы холодильников как-то работают и, видимо, проблема не в технологии. Но если это что-то новое, то любая проблема на пилотном проекте часто ставит крест на планах по развертыванию», – проводит аналогию Баженов. Любые технические проблемы и огрехи новых технологий доходят до руководства и воспринимаются им крайне остро. В отсутствие доступных, просчитанных и эффективных прецедентов внедрения доказать менеджменту компаний необходимость масштабного проекта очень сложно.

«При разговоре о проблемах в любой отрасли Интернета вещей всегда упоминаются стандарты. Это детская болезнь любой новой технологии», – напоминает Титов. В ретейле тоже нет установившихся лидеров, хотя в области маячков (beacon) есть какой-никакой паритет между Apple iBeacon и Google Eddystone. Если же отойти от технических проблем к организационным, стоит отметить низкую готовность ИТ-инфраструктуры к таким решениям. Сейчас почти всегда идет подгонка решений к CRM- и ERP-системам. Мы все знаем, какова стоимость поддержки таких систем, а в особенности – интеграции в них сторонних решений.

В итоге все упирается в экономическую оправданность проекта. Как отмечает Цыценко, складывается неприглядная картина: о преимуществах внедрения решений Интернета вещей российские ретейлеры пока знают немного, поэтому их пугают высокая стоимость внедрения и непросто исчисляемая выгода. Кроме того, подобные системы требуют наращивания ИТ-инфраструктуры и дополнительных мер по ее поддержке.

Помочь может то, что западные компании в результате экспансии на российский рынок вносят инновации и в отечественный ретейл. Со временем российские игроки будут вынуждены следовать появившимся тенденциям.

«Основная проблема заключается в умении и возможности извлекать ценную информацию из той лавины данных, которая появится после внедрения технологий Интернета вещей», – уверен Ларин. Чтобы научиться извлекать пользу, ретейлеру необходимо быть готовым решить три ключевые задачи. Во-первых, научиться работать с новыми технологиями для сбора и интеграции данных. Во-вторых, выделить отдельный штат аналитиков, способных обуздать такой массив информации и трансформировать его в дополнительную прибыль для компании. И самое главное – быть готовым к организационным изменениям.

От данных – к клиентскому опыту

Действительно, внедрение технологий Интернета вещей потребует пересмотра не только бизнес-процессов, но и стратегии в целом. Какими могут быть эти изменения в стратегии?

Кузьмин полагает, что сами стратегии пока существенно не изменятся, за исключением возможных сокращений сотрудников. Бизнес всегда заинтересован в повышении эффективности, и, как только, например, приложение для автоматизированного контроля выкладки товаров станет дешевле армии мерчандайзеров, бизнес заменит одно на другое.

Прогноз Баженова гораздо более оптимистичен: «Интернет вещей обещает святой Грааль всего ретейла – возможность заглянуть в голову покупателя». Например, «умные» ценники со встроенными камерами будут не только отражать актуальную цену и вести подсчет посетителей, но и фиксировать, куда покупатель смотрит и какая у него эмоция на лице. Поэтому в первую очередь будут переоценены площади, необходимые для реализации того или иного формата магазина. Где-то они уменьшатся, где-то – расширятся. Будут пересмотрены ценовые матрицы, они начнут меняться в течение дня. Допустим, если в обеденный перерыв в магазин приходит персонал из соседнего банка, то цены можно сделать и повыше.

«В любом случае внедрение технологий Интернета вещей – серьезный процесс, направленный на решение конкретных задач», – напоминает Осипов. Компания должна ясно представлять себе, какие же именно процессы она хочет с помощью этого проекта усовершенствовать. А значит, ей необходимо заранее готовить бизнес к изменениям: не только разворачивать ИТ-инфраструктуру, но и внедрять адекватную систему лояльности, а также проводить прочие пилотные бизнес-проекты.

«Интернет вещей открывает возможность узнать клиента гораздо ближе, чем мы могли до сегодняшнего дня. Эта информация полностью поменяет стандартные способы взаимодействия с покупателем», – считает Ларин. Чтобы умело воспользоваться появившейся информацией, компаниям необходимо будет скорректировать стратегию по работе с клиентами, взяв на вооружение новые методы.

«Конечно новые инструменты будут требовать более гибкой реакции на все данные, – резюмирует Титов. – Это касается и ценообразования на “умных” ценниках, и выкладки на витринах, и разработки точечных сезонных и персонифицированных акций».

Но есть и примеры кардинальной смены стратегии – скажем, когда решения Интернета вещей вкупе с технологией Digital Signage дают возможность создать полноценный магазин-каталог с одной единицей каждого товара на полке. Такому магазину не требуется складская инфраструктура, ведь после оформления заказа доставка может быть осуществлена за одни сутки или даже быстрее. Примеры западных компаний (Amazon Prime – сервис, открывающий пользователям бесплатную двухдневную доставку на все товары, которые продает сам Amazon, а также на небольшую часть того, что продают на его площадке сторонние продавцы) доказывают эффективность такой модели.

Большинство крупных компаний уже используют технологии Интернета вещей или планируют делать это в ближайшее время. Таковы результаты опроса Forrester Research «2015 Global Business Technographics Networks and Telecommunications Survey». Предприятия надеются собрать данные, которые помогут им повысить эффективность своей деятельности, улучшить обслуживание клиентов и найти новые способы ведения бизнеса.

Технологии Интернета вещей уже перестроили розничную торговлю и совершили в ней настоящую революцию, привнесли новые возможности в обслуживание клиентов, функционирование цепочек поставок и каналов продаж, открыли новые многообещающие направления. «Умные» полки, самостоятельно определяющие сокращение выставленного на них ассортимента, датчики RFID, отслеживающие прохождение товаров по цепочке поставок, системы, посылающие персонализированные цифровые купоны покупателям, которые входят в магазин, и датчики, контролирующие состояние скоропортящихся продуктов, – всё это дает предприятиям розничной торговли конкурентные преимущества.

Изменение потребительского поведения, вызванное Интернетом вещей

Современные потребители привыкли к тому, что им теперь одинаково просто приобрести интересующие их товары по любому каналу, будь то обычный магазин, сайт электронной коммерции, мобильное приложение или даже телефонный звонок с клиентского сервиса. «Технологии Интернета вещей предлагают фактически неограниченные возможности трансформации поведения розничных покупателей, – указала Наваки Навьяр, руководитель направления IoT and Innovation Go to Market в SAP. – Мы работаем со многими организациями розничной торговли, пытаясь переосмыслить свое представление о подключенном магазине. Здесь применяются самые разные новшества, начиная от электронных ярлыков на полках с динамическим ценообразованием и самопроверкой посредством смартфонов и заканчивая интерактивными цифровыми вывесками, которые самостоятельно распознают, кто перед ними стоит, и в зависимости от этого подстраивают свои предложения. Ожидается, что в ближайшие несколько лет соответствующие технологии будут развиваться очень быстро и полностью изменят поведение потребителей».

Одной из таких технологий должны стать сети Wi-Fi с дальним радиусом действия и низким энергопотреблением. «Что касается взаимодействия с клиентами, то Wi-Fi и другие решения, используемые в помещениях, позволят розничной торговле рационально интегрировать Интернет вещей в магазины, – указал Дэн Митчелл, консультант SAS по взаимодействию с представителями отрасли розничных продаж. – Расширится число способов, призванных повлиять на поведение потребителей при условии сохранения необходимой конфиденциальности. Мы сможем лучше понять истинную ценность данных, собираемых датчиками, и подходить к выкладке товаров и маркетинговым мероприятиям уже с их учетом».

Оптимизация цепочек поставок

«Наряду с появившимися революционными клиентскими приложениями Интернет вещей должен сыграть важную роль в управлении цепочками поставок и доставкой товаров, – считает Джин Войцеховски, бывший ИТ-директор Walmart.com, а ныне исполняющий обязанности директора ИТ-службы компании Newgistics, которая поставляет решения электронной коммерции ведущим представителям розничной торговли. – В розничной продаже важны детали. Нужно хорошо понимать мельчайшие нюансы и соответствующим образом корректировать свои предложения. Снабжение актуальной информацией играет здесь важнейшую роль, а Интернет вещей помогает оперативно получать необходимые данные».

Технологии Интернета вещей дают возможность не только лучше владеть ситуацией (контролируя сроки доставки товара с точностью до десяти минут), но и избегать потерь, учитывая при выстраивании цепочек поставок факторы окружающей среды (например, температуру). Повреждения или порча товаров фиксируются с указанием точного времени и местоположения, что помогает выявлять виновных.

«Автоматизация и оптимизация цепочек поставок – это одна из ключевых областей применения Интернета вещей в розничной торговле, – добавила Навьяр. – Конечно, все знают, что шоколад хорош ко дню святого Валентина, а пиво – к просмотру финального матча, но нужно управлять еще и непредвиденными всплесками спроса. Чтобы товар появился на полках именно в нужный момент, требуется система управления цепочками поставок, использующая технологии Интернета вещей, наличие необходимых датчиков на магазинных полках, а также складскую систему, автоматически формирующую заказы, если снизились запасы».

Метки RFID и датчики приобретают важнейшее значение для оперативного отслеживания товарных запасов. Используя технологии RFID, организации розничной торговли могут повысить точность учета, уменьшить вероятность возникновения дефицита и существенно снизить потери. Все это ведет к повышению рентабельности продаж. Зная состояние запасов в реальном времени, можно оперативно принимать меры, помогающие более полно удовлетворить потребности покупателей.

Насущные задачи и перспективы

«Для бизнеса в целом основная трудность в эпоху Интернета вещей связана со стремительным ростом масштабов и разнообразия технологий, которые могут использоваться в подключенных экосистемах, – отметил Митчелл. – Обеспечить сохранность инвестиций в условиях постоянных изменений очень сложно».

Компаниям же, занимающимся розничной торговлей, приходится думать о том, как управлять потоками данных, как анализировать и обрабатывать сведения, поступающие со всех подключенных устройств. Уже сам по себе сбор таких огромных объемов данных представляет собой непростую задачу. А ведь нужно еще очистить их и преобразовать в полезную информацию.

Для быстрой и точной оценки поведения покупателей необходима высокопроизводительная аналитическая система, позволяющая отделять полезные сигналы от шума. Ее нужно интегрировать с системой принятия решений, обеспечив персонализацию предложений в магазине с соответствующим перемещением запасов на складе.

Настоящие преобразования начинаются там, где вы выходите за пределы четырех стен магазина и начинаете разрабатывать всеобъемлющую стратегию интеграции Интернета вещей с вашей сетью клиентов, поставщиков, активов и расширяемой экосистемой.

– Sharon Goldman. How the Internet of Things is revolutionizing retail. CIO. July 25, 2016

В России на конец 2015 года общее число устройств Интернета вещей, включая устройства, соединенные посредством сотовых, фиксированных, беспроводных локальных сетей и других технологий ближнего действия, составило более 16 млн шт. Что касается перспектив, то аналитики J’son & Partners прогнозируют один из двух вариантов развития событий – базовый или оптимистичный.

Согласно базовому сценарию, в ближайшие три года рынок будет демонстрировать устойчивый рост благодаря развитию массовых сервисов Интернета вещей, в первую очередь в таких областях, как «умный дом», транспорт, торговля, финансовые услуги и промышленность. Несмотря на проблемы в экономике, к 2018 году число подключенных устройств достигнет 32 млн. Однако из-за более высоких темпов роста мирового рынка доля России в общем количестве подключенных устройств в мире (сейчас составляющая 0,35%) к 2018 году снизится до 0,1%. При оптимистичном же прогнозе эта доля сможет достичь 1%.

Конечных пользователей будут стимулировать к использованию решений и сервисов Интернета вещей рыночные стимулы, поэтому для компаний наиболее интересны массовые сегменты:

• «умный дом», включая решения для создания интеллектуальных сервисов безопасности и оптимизации ресурсов домохозяйства;

• «умный транспорт», включая сервисы класса Fleet Management (система мониторинга автотранспорта) для индивидуальных перевозчиков, «умного страхования» и технического обслуживания по фактическому состоянию;

• торговля и финансовые услуги – решения для автоматической передачи и анализа данных с POS-терминалов и управление запасами домохозяйств как сервис;

• промышленность – перевод АСУТП на принципы Интернета вещей.

В рамках исследования был проведен и анализ технологических платформ Интернета вещей. Вопрос, какую платформу выбрать, становится для участников рынка все более актуальным, поскольку использование Интернета вещей для многих компаний переходит из теории в практическую плоскость. Так, по данным J’son & Partners Consulting, в мире на сегодняшний день насчитывается более 100 крупных поставщиков платформ и порядка 200-300 небольших, в том числе стартапов. Каждый из этих вендоров вполне правомочно называет себя поставщиком платформы Интернета вещей. Однако лишь единицы имеют универсальные платформы, предоставляющие сквозные, полностью законченные решения. Кроме того, следует учитывать не только тип платформы и ее функционал, но и масштабы операционной деятельности разработчика, развитие партнерской экосистемы, массовость внедрений и подтвержденную практикой масштабируемость, а также другие немаловажные факторы.

Согласно данным IDC, менее половины российских компаний начали использовать технологии IoT на практике – хотя бы на уровне экспериментов. При этом чаще всего речь идет о производственном секторе. В потребительский сегмент Интернет вещей проник гораздо слабее.

«Интернет вещей появится вследствие клиентоориентированности, которой сейчас в России катастрофически не хватает. В компаниях есть CIO, CDO... А где же Chief Customer Officer? О какой цифровой трансформации можно говорить, если не учтены даже простейшие, “аналоговые” потребности клиентов?» – такими вопросами в ходе конференции IDC IoT Summit задается Гарет Джонстон, независимый эксперт. В России, считает Джонстон, очень много сфер, где практически полностью отсутствует сервис, тогда как в Европе он уже реализован с помощью технологий Интернета вещей. Имеется огромный опыт, сделано уже очень много, и российским компаниям есть смысл хотя бы копировать практику, но этого почему-то не делают, а предпочитают самостоятельно изобретать велосипед.

«Русские – очень креативный народ, но эта креативность, к сожалению, редко применяется в бизнесе», – констатирует Джонстон. Разумеется, технологии – не главное, важнее – скрывающаяся за ними прибыль. Чтобы заинтересовать бизнес, надо дать возможность почувствовать, как с помощью того или иного решения можно заработать. Для этого надо мыслить не технологиями, а клиентами.

Дмитрий Шепелявый, заместитель генерального директора SAP СНГ, согласен, что основную пользу в развитии рынка Интернета вещей приносят системные интеграторы – «поставщики последней мили». Им нужны специалисты, способные создать законченные отраслевые решения, и консультанты, способные объяснить топ-менеджменту их пользу. В случае успеха эти же компании будут получать и основное «финансовое удовольствие» от работы.

Александр Ануфриенко, руководитель направления «Электроника. Новые способы хранения, обработки, передачи и отображения информации. IoT» фонда «Сколково», считает, что развиваться рынку Интернета вещей препятствуют главным образом низкая актуальность решений, их высокая стоимость и инерционное мышление потребителей. Колоссальна и разница в уровне развития: например, в США решениями для «умного дома» занимаются более 10 тыс. компаний, а в России – около 200.

«Интернет вещей – это одна из составляющих четвертой промышленной революции. А любая революция, как известно, ведет к радикальному переделу рынка: компания, которая не вписывается в новые тренды, исчезает», – уверен Борис Глазков, директор Центра стратегических инноваций «Ростелекома». Он видит большую проблему в мотивации чиновников, ведь огромная часть производств – государственная. Многие предприятия «сидят» на госзаказах, им не нужна никакая цифровая трансформация и не так уж важно быть способными, например, выпускать 102 ракеты вместо 100. Стимулом может стать лишь сокращение издержек из-за сложной экономической ситуации.

Для начала нужен хотя бы Интранет вещей, обеспечивающий взаимодействие в рамках одного предприятия. Он позволит решить многие традиционные проблемы, даст возможность интегрировать АСУТП, MES и ERP. После этого станет возможна интеграция со смежными предприятиями на уровне производственных систем, а затем – управление жизненным циклом продукции с помощью «цифровых двойников» каждого изделия.

По мнению Ольги Прокофьевой, члена совета директоров холдинга «Энергия», данные становятся основой бизнеса, а значит, правильно говорить не о промышленной, а о промышленно-информационной революции. Такая революция уже произошла, и вопрос в нашей скорости и желании использовать появившиеся технологии. По словам Прокофьевой, не следует уподобляться скептикам, критиковавшим когда-то братьев Райт и утверждавшим, что их детище никогда не взлетит.

«Если говорить про инфраструктуру университета, мы давно живем в Интернете вещей: у нас есть датчики на парковке и видеокамеры, а главным инструментом взаимодействия со студентами и преподавателями являются их смартфоны», – говорит Владимир Соловьев, директор по ИТ Финансового университета при Правительстве РФ. По его словам, пока нельзя точно сказать, как Интернет вещей может изменить потребительскую отрасль: это ружье до сих пор висит на стене и когда «выстрелит» – неясно. Есть проблема, типичная для многих сегментов ИТ: компании пытаются продавать технологию, а не результат, который нужен заказчику. Чтобы бизнес Интернета вещей заработал, поставщикам надо переосмыслить свои подходы и начать думать по-другому.

Наступление эпохи Интернета вещей сулит появление более умных и полезных устройств как для потребителей, так и для предприятий. А корпоративным специалистам по ИТ и информационной безопасности Интернет вещей обещает новую «головную боль».

Во многих компаниях торопятся осваивать «умные» устройства и технологии Интернета вещей, чтобы поскорее поставить их преимущества себе на службу. Но восхищение может мешать трезво оценивать риски безопасности. Опрос ИТ-руководителей и специалистов, проведенный компанией Tripwire, показал, что 63% топ-менеджеров готовы внедрять Интернет вещей для повышения продуктивности и эффективности, но только 27% выразили серьезную озабоченность по поводу возможности появления новых рисков безопасности.

При этом лишь 30% ИТ-специалистов, участвовавших в опросе, сообщили, что их компании располагают всем необходимым, чтобы оценить защищенность внедряемых IoT-систем, тогда как 59% сотрудников средних и крупных предприятий считают, что Интернет вещей потенциально создает серьезнейшие риски для безопасности их сетей.

Чтобы подготовиться к наступлению эпохи Интернета вещей, специалистам по ИТ и безопасности нужно понимать риски и знать, как их ограничить. Перечислим, от чего стоит отталкиваться при анализе рисков Интернета вещей.

Нельзя недооценивать влияние Интернета вещей на безопасность

Интернет вещей уже становится объектом кибератак. В 2013 году компания Proofpoint, поставщик средств безопасности, объявила об обнаружении «первого достоверного случая» атаки на «умную» бытовую технику. Специалисты компании выявили ботнет, организованный с участием более 100 тыс. устройств, распространивших свыше 750 тыс. сообщений электронной почты со ссылками на вредоносы. Как выяснилось, больше 25% этих устройств – не компьютеры, планшеты или смартфоны, а «умные» телевизоры, холодильники и т. п.

Инцидент, в большей степени затрагивающий предприятия, произошел, когда розничная сеть Target подверглась массированному взлому. Оказалось, что атакующие воспользовались для проникновения в корпоративную сеть верительными данными, украденными у поставщика систем обогрева и кондиционирования воздуха, с которым сотрудничали в Target. Специалисты по информационной безопасности тогда указали на то, что в розничных магазинах растет применение «умных» инструментов управления температурой воздуха, внедряемых для улучшения обслуживания покупателей и оптимизации затрат на электроэнергию. Производители подобных устройств предусматривают для себя возможность дистанционного доступа к ним по сети для установки обновлений, заплат и т. п., а также для устранения проблем со связью. Сами заказчики таких решений прибегают к услугам дистанционной технической поддержки от производителя, поскольку они обходятся дешевле.

Поставщик, с которым работали в Target, отрицает, что выполнял дистанционный мониторинг своих систем. Тем не менее подобные ситуации вполне вероятны, и случившийся инцидент убедительно демонстрирует риски Интернета вещей для корпоративной сети. Сторонний поставщик, выполняющий возложенное на него дистанционное управление своими продуктами, может стать слабым звеном, через которое злоумышленники получат доступ к конфиденциальным данным. Учитывая, с какой готовностью во многих компаниях внедряют «умную» технику, данный риск нельзя недооценивать.

ИТ-служба должна быть в курсе покупки и внедрения «умных» устройств

Так повелось, что на предприятиях редко уделяли внимание вопросам кибербезопасности при покупке офисного и инженерного оборудования. Но теперь, когда эта прежде «безмозглая» техника соединяется с Интернетом, ИТ-службу просто необходимо информировать о всех подобных покупках.

Еще недавно вице-президент по исследованиям Gartner Хью Лехонг предостерегал: грядет наплыв «умной» техники, от медицинской аппаратуры до торговых автоматов. Обо всех этих устройствах в отделах ИТ раньше беспокоиться не было нужды. Теперь же, с наступлением реальности Интернета вещей, необходимо уведомлять ИТ-специалистов, даже когда в компании собираются купить новый торговый автомат.

«ИТ-директорам необходимо помнить об этом, – подчеркнул Лехонг. – Даже если они не будут отвечать за обслуживание такого автомата, о его возможностях им нужно знать. Именно это мы подразумеваем под конвергенцией. Операционный и ИТ-персонал больше не могут существовать в разных мирах. Им нужно согласовывать друг с другом такие вещи, как руководство, безопасность, лицензирование программного обеспечения и сопровождение».

Следите за обновлениями ПО для «умных» устройств

По словам Керка Штайнклаубера, ведущего сетевого архитектора IBM, «если сегодня мы не справляемся с тем, чтобы следить за свежестью ПО на компьютерах, смартфонах и планшетах, то организовать своевременную установку обновлений и заплат на все эти миллионы устройств завтрашнего дня будет и вовсе нереально».

Сказанное касается не только самой техники, но и приложений для управления ими, которые могут устанавливаться на множество оконечных устройств в компании.

Здесь еще раз важно напомнить о необходимости взаимодействия между ИТ-службой и операционным персоналом при внедрении Интернета вещей и «умной» техники. В ИТ-службе должны разработать строгие процессы и протоколы учета ПО, сопровождающего «умные» устройства. Ведь уже когда служащие начали пользоваться личными смартфонами для доступа к корпоративным данным, стало очевидно, что обеспечивать контроль над всем многообразием устройств и их программных ошибок постфактум – гораздо сложнее.

Разъясняйте риски конечным пользователям

Некоторые организации могут оказаться уязвимыми для угроз Интернета вещей, даже если не внедряют соответствующие технологии. Согласно опросу Tripwire, 75% удаленных сотрудников и специалистов отделов ИТ сообщили, что работают с корпоративными данными из домашних сетей через Интернет. В связи с этим возможны проблемы, если учесть что от 25 до 50% респондентов из тех же категорий указали, что к домашней сети у них также подключено как минимум одно «умное» устройство.

Несложно представить, чем это чревато. В докладе Tripwire, в частности, приводили в пример порт USB, известный своими уязвимостями. Поскольку через него заряжают всевозможную персональную электронику, он может стать точкой проникновения в компьютер вредоноса, способного из домашней сети «перебежать» в корпоративную.

Кроме укрепления внутренней антивирусной защиты, на предприятиях мало что могут сделать для снижения этого риска – разве что разъяснять служащим риски, существующие при дистанционной работе. Помимо прочего, необходимо постоянно подчеркивать, как важно применять инструменты, позволяющие изолировать личные данные от корпоративных.

В ИТ-службе должны быть в курсе нюансов Интернета вещей

Интернет вещей пока находится на самой ранней стадии развития. Во многих крупных ИТ-компаниях еще не определились, какие стандарты будет целесообразнее взять на вооружение, и пока еще не появились платформы, столь же влиятельные, как iOS и Android в мобильном мире. Под действием уникального сочетания конкурирующих сил формируется совершенно новая экосистема, в которой непросто будет освоиться даже опытным ИТ-специалистам. Это понимают, в частности, в компании Cisco, где год назад объявили о создании консорциума с участием вузов и агентств по найму. Задача консорциума – помогать ИТ-специалистам в приобретении навыков, необходимых для решения проблем безопасности Интернета вещей.

Но образовательные инициативы только начинают появляться, а потому сегодня Интернет вещей остается областью ИТ, в которой еще даже не устоялся набор необходимых компетенций. Компаниям, где не готовы заниматься решением проблем безопасности Интернета вещей, возможно, лучше всего будет подождать с внедрениями, пока ситуация не станет проще.

– Colin Neagle. 5 ways to prepare for Internet of Things security threats. Network World

Все больше привычных устройств, включая бытовую технику, приобретают приставку smart – мы становимся свидетелями «умной» революции. В сетях предприятий используется множество подобных устройств: камер наблюдения, принтеров, телефонов и т. п. При этом их безопасность часто не попадает в поле зрения служб информационной безопасности. Появляясь в корпоративных сетях, эти устройства начинают представлять такую же угрозу, как компьютеры без актуальных обновлений и средств защиты. 

Недооценка этой угрозы может привести к плачевным результатам: наши исследования показывают, что злоумышленники уже вовсю сканируют Сеть в поисках подключенных устройств», – утверждает Михаил Кондрашин, технический директор Trend Micro в России. Исследователи подключали в сеть фантомные «умные» устройства, и на большинстве из них была выявлена активность хакеров. Интерес у злоумышленников вызывали устройства как в США, так и в России. Уровень подобной угрозы во всех частях света примерно одинаковый.

Масштаб последствий успешной атаки трудно переоценить – от простой недоступности устройств до кражи записей с камер наблюдения. Скомпрометированные видеокамеры, принтеры и телевизоры могут впоследствии стать компонентами более масштабной атаки на конфиденциальные данные компании.

«Риски те же, что и для классических вычислительных систем: кража данных и нарушение работы систем», – полагает Денис Легезо, эксперт «Лаборатории Касперского». Только нарушение работы может быть совсем критичным, а данные будут не из финансовой или бухгалтерской системы, а технологическими, но не менее интересными для атакующих.

Для минимизации рисков нужно, во-первых, правильно настраивать механизмы защиты, уже предусмотренные производителями, а во-вторых, пользоваться специализированными защитными решениями

«Для анализа рисков нужно понимать, как Интернет вещей может повлиять на корпоративные информационные ресурсы», – подчеркивает Олег Левенков, руководитель инновационных проектов компании «Аладдин Р.Д.». С целью такого анализа все устройства Интернета вещей можно разделить на два класса: датчики, поставляющие данные для информационных систем, и контроллеры, управляющие физическими устройствами. Конкретное устройство может реализовывать функции одного или двух классов сразу.

При анализе угроз, помимо самих устройств и каналов связи, рассматриваются и серверы управления. Как отмечает Левенков, отличительными чертами устройств Интернета вещей являются миниатюризация и коммуникационные возможности. Поэтому основные риски в отношении корпоративных систем будут связаны с недостаточной защищенностью каналов связи и дефицитом вычислительных ресурсов для размещения клиентов традиционных виртуальных сетей (VPN). Многообразие платформ для Интернета вещей делает задачу по разработке универсальных клиентов VPN для таких устройств нетривиальной.

Часть рисков снижается благодаря правильной политике безопасности в корпоративной системе. «Основной акцент должен делаться на организации дифференцированного, избирательного доступа к ресурсам корпоративных систем», – говорит Левенков. Чтобы управлять такими устройствами, нужно обеспечить доверенный канал, гарантирующий целостность сообщений, подлинность источника сообщений и при необходимости конфиденциальность.

Для минимизации рисков нужно правильно настраивать механизмы защиты, уже предусмотренные производителями, и пользоваться специализированными защитными решениями, считает Лагезо. В случае встроенных систем важно добиться контроля целостности прошивок, запрета их неавторизованной замены и жесткого разделения доступа к уже реализованным в прошивке функциям. Тогда предприятие точно будет знать, какие именно возможности есть у контроллеров встроенных систем и как могут меняться их настройки.

По мнению Кондрашина, эффективным средством защиты будет вынос каждой группы «умных» устройств в свои виртуальные сети (VLAN), с тем чтобы даже при их компрометации они не смогли повлиять на работу всей сети предприятия. Главным направлением минимизации рисков должен стать элементарный учет устройств.

Сегодня предприятиям, нацеленным на использование инновационных технологий, необходимо прибегать к превентивным мерам защиты, поскольку разработчики, стремясь оснастить свои изделия максимально богатой функциональностью, оставляют некоторые аспекты информационной безопасности без внимания.

На нынешнем этапе развития ИТ в экономике формируется Промышленный интернет – глобальная тенденция, которая, по мнению аналитиков, приведет к появлению новых средств цифровизации бизнеса, актуальных и для отечественных предприятий. Лидеры российской экономики учитывают эти прогнозы. В октябре «Ростелеком» анонсировал создание в России ассоциации «Национальный консорциум Промышленного интернета». Компания считает направление Industrial Internet of Things (IIoT) стратегическим и планирует во взаимодействии с партнерами сформировать мощную экосистему, в которой будет вестись разработка типовых бизнес-моделей и отраслевых стандартов сбора, передачи, обработки и защиты технологических данных, начнется отработка платформ Промышленного интернета. О перспективах развития Промышленного интернета в нашей стране и актуальных задачах консорциума рассказывает директор Центра стратегических инноваций «Ростелекома» Борис Глазков.

Борис Глазков Возраст: 34 года Образование: Московский авиационный институт (Государственный технический университет), факультет прикладной математики и физики Институт психологии Российского государственного гуманитарного университета, специальность «психология» Послужной список: 2013 – настоящее время «Ростелеком», директор Центра стратегических инноваций 2012 – 2013 Директор департамента технического развития и информационной безопасности ОАО «Универсальная электронная карта» 2011 – 2012 Заместитель директора департамента государственной политики в области создания и развития электронного правительства Минкомсвязи РФ 2009 – 2011 Занимал должности начальника отдела и заместителя начальника информационного управления ФМС России 2002 – 2004 Инженер ФГУП «ЦНИИАтоминформ» (Центральный научно-исследовательский институт управления, экономики и информации Минатома России)

«Ростелеком» определил Промышленный интернет одним из стратегических направлений развития компании. Почему?

По ряду причин. Во-первых, Промышленный интернет – это очень важная тенденция развития ИКТ-индустрии, она уже отчетливо наметилась за рубежом и начинает формироваться в России. Одним из последствий развития этой тенденции станет резкое повышение спроса на традиционные услуги телекоммуникационных компаний. Одновременно вырастет спрос на услуги защиты трафика Промышленного интернета, который потечет в сетях операторов, увеличатся потребности в хранении и обработке данных. «Ростелеком» – крупнейший в России провайдер магистральных сетей связи, а группа компаний «Ростелеком» – крупнейший игрок на рынке услуг ЦОД. И еще: «Ростелеком» – компания с большим государственным участием, мы обеспечиваем выполнение стратегических задач, в том числе связанных с защитой персональных данных, другой конфиденциальной информации. Очевидно, что если применение технологий Промышленного интернета будет нарастать, то нам придется своей инфраструктурой и своими ресурсами обеспечивать соответствующие потребности наших клиентов. Во-вторых, распространение практик Промышленного интернета происходит на фоне другой тенденции: объем трафика растет, а услуги по его передаче дешевеют. Этот традиционный бизнес операторов быстро сжимается – падают и выручка, и маржинальность. А в скором времени начнет падать и доходность услуг хранения данных и виртуализации. Это уже происходит за рубежом и через два-три года начнется в России. Совокупность перечисленных факторов вынуждает любого крупного провайдера (и «Ростелеком» тоже) искать новые ниши, которые смогут компенсировать падение доходов от традиционных услуг.

Очевидно, что если применение технологий Промышленного интернета будет нарастать, то нам придется своей инфраструктурой и своими ресурсами обеспечивать соответствующие потребности наших клиентов

Эти ниши можно найти в экосистеме Промышленного интернета?

Да. По оценкам аналитиков, в «слоеном пироге» экосистемы Промышленного интернета есть несколько сегментов: передача данных, облачные технологии, защита информации, поставка и разработка ПО и оборудования, системная интеграция и др. Но на передачу данных в этом «пироге» приходится всего 10% доходов. Еще около 10% приходится на услуги хранения данных. В сумме получается 20%. Это не так много. Поэтому говорить о том, что «Ростелеком» выходит на рынок Промышленного интернета только ради того, чтобы передавать больше данных и осуществлять их защиту и хранение, – не совсем правильно. Цель «Ростелекома» – найти себе новое применение и сыграть широко. Мы ищем нишу достаточно весомую, чтобы мотивировать крупных клиентов осваивать ее вместе с «Ростелекомом». Считаем, что этой перспективной нишей является бизнес-интеграция. По некоторым оценкам, на нее придется около половины доходов в экосистеме Промышленного интернета. Если прибавить к этому упомянутые 20% доходов из традиционных для нас ниш, становится понятным, почему «Ростелеком» выбрал Промышленный интернет в качестве одного из стратегических направлений развития.

Что такое бизнес-интеграция?

В крупных отраслевых проектах формируются сложные бизнес-отношения между участниками цепочки формирования ценности – телекоммуникационными провайдерами, системными интеграторами, поставщиками средств ИТ-безопасности, разработчиками ПО и оборудования. Эта сложная экосистема, формируемая для удовлетворения запросов конкретного заказчика, должна быть кем-то организована, застрахована от потенциальных конфликтов и неэффективного использования ресурсов. Кто-то должен позитивно влиять на состояние экосистемы, поддерживать ее сбалансированность и в конечном счете отвечать за успех общего дела перед заказчиком, который рискнул внедрять инновационные решения в своей производственной системе. Это функции бизнес-интегратора, и их может обеспечить «Ростелеком». Мы готовы брать на себя долговременные риски, связанные с реализацией сложных инновационных проектов (любая инновация всегда риск). В роли бизнес-интегратора мы сможем качественно определять процессы создания цепочки формирования ценности в проектах Промышленного интернета, в полной мере используя для этого свое влияние, инфраструктурные ресурсы и кросс-отраслевое присутствие. Как правило, у других участников экосистемы таких возможностей нет. А у нас и соответствующий опыт имеется, он был получен в ходе выполнения проектов построения в России информационного общества и электронного правительства.

Что такое Промышленный интернет? Каковы его основные признаки?

Несколько лет назад было модно говорить про «зеленые» технологии и «чистое» производство. Посмотрите, что с этим направлением произошло с тех пор. Оно очень хорошо декомпозировалось в конкретные отраслевые задачи: «чистые» технологии в энергетике, машиностроении или в пищевом производстве – это уже, по сути, разные вещи. Поэтому говорить сейчас просто о «зеленых» технологиях уже нет смысла – в каждой отрасли развиваются свои цепочки формирования ценности и связи, свои бизнес-модели и технические решения. Сейчас, на начальном этапе развития Промышленного интернета, тоже еще можно говорить о неком целостном явлении, которое характеризуется определенными базовыми признаками. В частности, подразумевается, что в мире Промышленного интернета будут реализованы вертикальная интеграция процессов производственных систем внутри предприятия (это мы называем «промышленный интранет») и горизонтальная интеграция разных предприятий в одной производственной цепочке на уровне производственных систем. Но думаю, что спустя несколько лет интенсивного развития Промышленный интернет также декомпозируется в углубленную автоматизацию в машиностроении, энергетике, здравоохранении, логистике... В ходе реализации крупных проектов в области Промышленного интернета начнет формироваться пул соответствующих решений – каждый для своей отрасли. Ведь есть процессное производство и есть дискретное производство, для них будут разные решения и разные типовые подходы. Их пересечение произойдет только в одном горизонтальном слое: передачи, обработки и хранения данных. Эта горизонталь будет объединять Промышленный интернет как некий общий слой. И в нем как раз намерен присутствовать «Ростелеком». А Промышленный интернет – это по большому счету следующий этап промышленной автоматизации, ее новая волна, связанная с повышением доступности вычислительных ресурсов и микроэлектронных компонентов, возможностей передачи данных. В эпоху Промышленного интернета существующие средства автоматизации – MES, АСУ ТП, PLM, ERP и другие – будут интегрированы между собой внутри каждого предприятия, а также с аналогичными системами смежных предприятий. Такая интеграция приводит к возникновению новых бизнес-моделей и новых рынков сервисной экономики.

Что в условиях дефицита инвестиций станет стимулировать предприятия к переходу на модели, связанные с Промышленным интернетом? Актуален ли для российских предприятий сегодня такой переход?

Если у предприятия есть амбиции быть лидером российского или мирового рынка, то его приоритет – повышение эффективности производства. Допустим, в компании трудятся хорошие ученые и квалифицированные инженеры, но производственная система не оптимальна. Для такого предприятия основная точка роста – это именно совершенствование производства. А в этой области ключевые задачи не меняются с начала индустриализации, и связаны они с качеством процессов автоматизации на том или ином уровне. Если крупное предприятие является интегратором технологически сложных изделий из множества компонентов (например, производит грузовые автомобили или приборы для космических систем) и нацелено на мировой рынок, ему прежде всего необходимо отлаживать производственную систему – не информационную. И эта производственная система окажется тем эффективнее, чем полнее она будет автоматизирована и более «бесшовно» интегрирована с производственными системами смежников. Предприятия, которые в России уже используют системы планирования ресурсов (ERP), имеют проблему с чистотой и актуальностью данных. Кардинальное решение этой проблемы возможно только посредством информатизации производства до уровня каждого станка и благодаря этому – путем устранения ручного ввода информации. Важна также задача сопряжения смежных производств в рамках Промышленного интернета. Если завод сохранит информационный обмен со смежниками только на уровне бумажных чертежей, то об эффективности производства на мировом уровне говорить нельзя. И если бесперебойная поставка комплектующих будет обеспечиваться исключительно благодаря организационным мерам и договоренностям менеджеров, всегда будет риск срыва таких поставок. Обеспечить максимальную эффективность производства можно только путем глубокой автоматизации этих процессов – чтобы производственные процессы смежных предприятий были автоматизированы не только на уровне «бумажных» договоров, но и на уровне автоматического взаимодействия производственных систем. Автоматизация на нынешнем этапе развития ИТ непосредственно связана с внедрением технологий Промышленного интернета. Поэтому для любого предприятия основными стимулами использовать такие технологии станут отладка производственной системы и повышение тем самым конкурентоспособности выпускаемой продукции.

Миллиарды подключенных технологических устройств – это миллиарды потенциальных точек для взлома и уязвимостей. Как нивелировать риски, связанные с безопасностью, для пользователей Промышленного интернета?

Надеяться на то, что в платформах Промышленного интернета не будет уязвимостей, бессмысленно. Риски будут всегда. Вот возможный пример: станок с ЧПУ, закупленный, допустим, в Японии, поставили на оборонный авиазавод. Такой станок находится на постоянном сервисном обслуживании и поставляется по контракту «жизненного цикла». Его функционирование возможно только в определенной локации и только в условиях постоянного подключения к сервисным сетевым узлам производителя. Теперь представьте, что этот станок шлифует секретную деталь для современного истребителя. Скорее всего, цифровая модель изделия вскоре появится в распоряжении зарубежных спецслужб, как и информация о том, сколько было выпущено таких изделий. Это означает, что вопросы информационной безопасности, контроля технологического трафика, который формируется производственными системами и узлами, становятся все более значимыми. Сегодня российское государство серьезно занимается безопасностью персональных данных наших граждан. Это важно. Но о безопасности технологических и геоинформационных данных у нас пока не подумали. Нам необходимо всерьез проанализировать возможности локализации такого рода данных на территории России. О мерах, регламентирующих циркуляцию технологического трафика в пределах России, и требованиях по его защите пора задуматься всерьез.

Эффективное развитие российской экосистемы Промышленного интернета вряд ли возможно вне глобальной экосистемы. Что Россия может дать глобальной экосистеме IIoT? Какое место мы можем занять в цепочке формирования ценности в этой экосистеме?

Мы можем предложить миру для тиражирования лучшие практики, инновационные идеи и бизнес-модели Промышленного интернета, которые будут апробированы российскими предприятиями в ближайшие годы. Впрочем, в России уже есть проекты, уникальные для всего мира, и мы можем их предъявить. Например, система спутникового геопозиционирования ГЛОНАСС. Это во многом уникальная система, аналогов – единицы. Уверен, что ГЛОНАСС станет технологической платформой для развития многочисленных бизнес-сервисов не только в России, но и во многих странах, прежде всего у наших соседей и в странах БРИКС. Причем спутниковое позиционирование имеет прямое отношение к Промышленному интернету. Все, что касается мониторинга движущихся объектов и мобильных технологических систем, будет востребовано бизнесом. Это то направление, где наша страна впервые за многие годы может совершить прорыв и показать себя технологическим лидером. У нас есть и другие успешные практики: например, в горнодобывающей отрасли, в атомной энергетике технологии углубленной автоматизации производственных процессов развиваются вполне успешно. Изобретательская мысль и талант наших людей находятся генетически на более высоком уровне, чем во многих странах. Сейчас эту черту принято называть инновационностью. Однако, чтобы задействовать этот интеллектуальный потенциал, нам необходимо выстроить систему образования и привлечь к инновационным разработкам внимание бизнеса. Промышленный интернет рождается там, где люди отчетливо понимают, как именно информационные технологии повышают эффективность производства. Это серьезный вызов, но Россия в состоянии на него ответить.

«Промышленный интернет рождается там, где люди отчетливо понимают, как именно информационные технологии повышают эффективность производственных систем»

А мы в России не станем «изобретать велосипед», когда начнем вырабатывать собственные оригинальные практики Промышленного интернета? За рубежом некоторые из них уже отлично зарекомендовали себя в крупных производственных корпорациях.

Для того чтобы не дублировать зарубежные наработки в области Промышленного интернета и не распылять силы, любым нашим структурам, занятым его развитием, нужно быть на передовом крае – там, где эти наработки формируются. Передовой край в мире сейчас представлен работой кросс-отраслевых консорциумов. По этой причине «Ростелеком» вступил в глобальный консорциум Industrial Internet Consortium. Участвуя в его деятельности, мы рассчитываем получить доступ к передовым практикам, чтобы потом не вкладывать деньги в то, что уже сделано до нас. Вместе с тем многообразие бизнес-моделей, которые могут родиться на стыке Интернета и традиционных отраслей экономики, так велико, что о дублировании удачных разработок говорить еще рано. Для сегодняшнего мира Интернета людей характерен относительно узкий спектр бизнес-моделей. В Промышленном интернете потенциал для развития бизнеса на порядок выше. Например, если Интернет проник только в «верхний слой» медицинской отрасли, то выгоду от этого «проникновения» могут извлечь поставщики и пользователи ограниченного набора сервисов, таких как электронная почта, обмен сообщениями, «электронная регистратура» и др. Совсем иное дело, когда Промышленный интернет пронизывает все процессы в медицинской сфере – от систем управления ресурсами учреждений до конечных устройств диагностики и лечения. Тогда возможности для появления новых приложений Интернета в медицинской сфере мультиплицируются. Вообще потенциальная емкость отраслевой экосистемы Промышленного интернета значительно выше, чем у экосистемы Интернета людей. Потому что в современном мире главное – связи между людьми, а в мире Интернета вещей присутствуют еще и связи между людьми и машинами, а также между самими машинами. И на эти связи накладывается разная по своим проявлениям отраслевая специфика. Поэтому опасения по поводу того, что мы в России станем дублировать зарубежные практики, в целом беспочвенны. Нам нужно понимать, что происходит за рубежом, и умело применять чужой опыт, а задачи на параллельные разработки ставить только тогда, когда в этом есть реальная потребность у отраслевых заказчиков (например, в оборонном комплексе).

Потенциальная емкость отраслевой экосистемы Промышленного интернета значительно выше, чем у экосистемы Интернета людей

«Ростелеком» является одним из учредителей Ассоциации «Национальный консорциум Промышленного интернета». С каких конкретно шагов планируется начать развитие российской экосистемы Промышленного интернета?

Создание консорциума инициировано «Ростелекомом» и поддержано АО «Российские космические системы», но говорить о том, что он уже работает, – преждевременно. Еще не закончена процедура юридического оформления, потому что инициативы такого рода должны быть одобрены на уровне акционеров «Ростелекома» и нашего партнера. Мы рассчитываем на то, что это произойдет в первом полугодии 2016 года. Надеемся, к этому времени вырастет и количество учредителей консорциума. Полагаю, к нам с предприятием «Российские космические системы» присоединятся еще два-три лидера отечественной экономики. Это облегчит наше продвижение вперед. Первоочередные действия будут направлены на то, чтобы создать на базе консорциума своеобразный «зонтик» для ряда пилотных проектов в ключевых отраслях. Деятельность по выработке новых законодательных норм, стандартов, работа в области образования – тоже нужны. Но гораздо важнее, чтобы консорциум показал, как под его эгидой формируются реальные инновационные проекты с гарантированной бизнес-отдачей. Затем на базе этих проектов можно будет приступить к формированию отраслевых экосистем Промышленного интернета для тиражирования проектов и наработанного опыта. Параллельно мы будем заниматься разработкой стандартов и другой нормативной деятельностью.

Какие пилотные проекты Промышленного интернета поддержал бы «Ростелеком» на первом этапе деятельности консорциума?

Мы определили для себя несколько приоритетных направлений – это процессные отрасли производства и распределения ресурсов, такие как энергетика, горнодобывающая отрасль. Среди дискретных производств мы видим перспективы в машиностроении. Транспорт и логистика, финансовая сфера (в части управления и мониторинга активов) тоже в поле нашего внимания. Проекты, которые будут способствовать повышению эффективности этих производств благодаря внедрению технологий Промышленного интернета, мы и планируем поддержать силами консорциума.

Одной из базовых технологий Интернета вещей является радиочастотная идентификация (Radio Frequency Identification, RFID). Ее внедрение – один из главных шагов к цифровой трансформации компаний многих отраслей. Но эффективному применению RFID на российских предприятиях зачастую препятствуют управленческие проблемы.

По данным IDTechEx, озвученным на II Московском ID-Форуме, в 2014 году общий объем мирового рынка RFID составил 8,9 млрд долл., а в 2015-м рынок превысит 9,6 млрд долл. Сейчас 13% продаж приходится на считывающие устройства; все остальные доходы формируются от поставок меток различных видов. Основная масса меток используется для оснащения средств контроля доступа и в розничной торговле, далее с большим отрывом следуют «умные» билеты и производство.

Объем российского рынка, увы, оценить невозможно из-за закрытости информации о сделках. Но, анализируя ситуацию в смежных сегментах, можно предположить, что он составляет 3-5% от мирового, а рост находится на уровне 30% в год, указывает Анастасия Григорьева, ведущий аналитик НПП «Радар ммс».

Эксперты, собравшиеся на форуме, отмечали, что многие предприятия отказываются от RFID-проектов на стадии «пилота» из-за высокой стоимости меток. Так бесславно в нашей стране заканчиваются три четверти подобных начинаний. Действительно, в крупных проектах стоимость меток составляет около половины общих проектных затрат.

Сейчас технологии радиочастотной идентификации более всего востребованы в российском ретейле, логистике, медицине и некоторых производственных процессах, однако в ближайшем будущем ожидаются заметные перемены: активность сместится в сферу легкой промышленности, оборонного сектора и почты.

Именно эти отрасли станут точками роста для рынка RFID в России, что объясняется реализацией ряда крупных проектов. Почта России давно прорабатывала возможность маркировки RFID-метками писем и бандеролей, и сейчас эти работы входят в завершающую фазу. Также в рамках развития общих процедур Таможенного союза начат проект по маркировке изделий легкой промышленности, чтобы взять под контроль их оборот. Что касается военной промышленности, то здесь радиочастотные технологии используются для идентификации специфических изделий.

Эволюция решений

Сильная сторона RFID хорошо известна – это возможность пометить каждое конкретное изделие и отследить весь его жизненный цикл. Именно поэтому главным направлением развития прикладных решений, использующих данную технологию, стала инвентаризация. До сих пор этот процесс широко используется на предприятиях, ведь точная инвентаризация означает точный учет и контроль движения материальных ценностей и товаров.

Как отмечает Дмитрий Артемьев, директор по развитию бизнеса Sarus Technology в России, эволюция подобных решений происходит в три этапа.

Первым, вполне естественным применением технологии RFID стала «мобильная инвентаризация», то есть ручная проверка наличия имущества с использованием мобильных терминалов. Этот метод дает возможность точно и достаточно оперативно проводить учет. Благодаря несложным процедурам руководство компании получает минимально необходимую информацию для реализации мультиканального ретейла, автоматизации взаимодействия с партнерами и борьбы с воровством.

На следующей стадии развития систем инвентаризации появились «умные полки» и «склады реального времени». Такие решения дают менеджерам информацию о наличии и местоположении товара почти в режиме онлайн. Это позволяет компаниям задействовать для оценки ситуации бизнес-аналитику, эффективнее бороться с кражами, внедрять технологии взаимодействия с покупателем, а также реализовывать интерактивные технологии, например «умные» вывески – Digital Signage.

«Умные полки» находят все большее применение в дорогих бутиках. Однако стремления усовершенствовать процедуры инвентаризации недостаточно для широкого внедрения RFID. Чтобы технология заработала в полную силу, надо анализировать (и понимать, как использовать) информацию о том, какие продукты берутся с полки и возвращаются туда, а также как часто это происходит.

Поэтому в последнее время специалисты говорят о распространении концепции area-tracking, которая подразумевает постоянную доступность данных о перемещении объектов и их приблизительном местоположении. По функционалу такие решения близки к системам локального позиционирования (Real Time Location System, RTLS). Торговым предприятиям они дают важную маркетинговую информацию о движении клиентов с выбранными товарами. Этот подход применим во всей цепочке поставок с целью оптимизации процессов.

Борьба за прозрачность

Сейчас RFID становится эффективной технологией для борьбы с контрафактом, особенно в таких проблемных областях, как алкогольная индустрия, торговля меховыми изделиями и фармацевтика. При этом ключевую роль играет возможность мгновенной проверки подлинности изделий.

Показателен проект по маркировке товаров легкой промышленности контрольными идентификационными знаками, запущенный Евразийской экономической комиссией на территории России и Таможенного союза. Сначала RFID-метки будут закреплены только в знаках для меховых изделий, но в будущем спектр товаров, охваченных мониторингом, будет расширяться. Эта система направлена на контроль жизненного цикла изделий и их оборота.

Разумеется, первоочередной задачей этого макрорегионального проекта станет вовсе не защита потребителей от контрафакта, а повышение собираемости налогов. По словам Эльдара Вагапова, председателя ассоциации AIM Russia, нелегальный оборот товаров легкой промышленности в России за 2014 год превысил 10 млрд долл.

Кроме того, многим предприятиям необходима защита от недобросовестной конкуренции. По неофициальной статистике, в России одна сетевая компания платит около 80% всех налоговых платежей по меховым изделиям. Остальные же работают по серым схемам.

Снижение административных барьеров для бизнеса – еще одна цель проекта: автоматическая идентификация позволит проводить проверки быстрее и прозрачнее, сократив возможности для злоупотреблений. «Побочным» позитивным эффектом от RFID-проекта ЕЭК может стать повышение уровня автоматизации бизнес-процессов в отраслевых компаниях на базе технологий радиочастотной идентификации.

Постановление стран – участников ЕЭК о внедрении системы маркировки товаров легкой промышленности было подписано совсем недавно, система должна заработать 1 апреля 2016 года

Постановление стран – участников ЕЭК о внедрении системы маркировки товаров легкой промышленности было подписано совсем недавно, система должна заработать 1 апреля 2016 года. В каждой стране будет создан национальный сегмент системы, где будут храниться электронные паспорта изделий. Эти сегменты будут интегрированы между собой и с системами контролирующих органов.

«Для России это хорошая возможность дать толчок рынку, нам не хватало именно такого импульса», – считает Вагапов. Принудительное внедрение технологии RFID в конечном счете несет благо компаниям и будет стимулировать их дальнейшее развитие.

Не дороже денег

Экспертное сообщество всегда привлекают проекты «с изюминкой», в полном объеме раскрывающие возможности той или иной технологии. Подобный проект реализовал Государственный Эрмитаж, заказав для своих нужд уникальную RFID-систему по уникальной же стоимости.

На первый взгляд, у RFID-проектов, реализуемых в музеях и библиотеках, много общего. Действительно, маркировка музейных экспонатов похожа на маркировку библиотечных фондов. Однако, как подчеркивает Сергей Дудников, директор Центра междисциплинарных проектов Санкт-Петербургского государственного электротехнического университета «ЛЭТИ», на этом сходство заканчивается: у этих организаций различные источники финансирования и принципиально разные задачи.

Библиотеки полностью зависимы от государства (или иного владельца) и решают преимущественно задачи инвентаризации и контроля фондов. Музеи, напротив, зарабатывают хорошие деньги и имеют возможность (а главное – желание) внедрять передовые, самые мощные решения. Их интересуют не только учетно-идентификационные функции, но и контроль в помещениях по принципу «свой-чужой».

Особенностью музеев является то, что многие бесценные предметы культуры регулярно отправляются на различные выставки и мероприятия. При этом нужно гарантировать их возврат: проблема подделки произведений искусства широко известна и до сих пор не решена, хотя соответствующие попытки предпринимались и предпринимаются.

В Эрмитаже около 10 тыс. картин и более 3 млн других экспонатов различных форм и размеров, каждый из которых требует особой маркировки. Специалисты музея пришли к выводу, что технология RFID – оптимальное решение этой задачи. Метки невелики по размеру, они считываются на расстоянии (в том числе через преграды) и по нескольку штук одновременно. Эти возможности весьма ценны: при отправке картин на выставку в другой музей их пакуют в большие контейнеры, и наличие экспонатов внутри легко проверить на любом этапе транспортировки с помощью сканирующего устройства. Кроме того, метки обладают высокой степенью защиты от подделки и дают возможность автоматического мониторинга предметов. Правда, метки, отвечающие нескольким взаимоисключающим требованиям (малый размер, распознавание на большом расстоянии, нанесение на различные поверхности, разрушение при попытке оторвать и т. п.), стоят довольно дорого – больше 1 долл. за экземпляр. Однако это не стало препятствием для реализации проекта в Эрмитаже.

Попутно в музее оптимизировали работу гардеробных, сотрудники которых иногда недобросовестно выполняли свои обязанности. В результате проекта была визуализирована информация о секциях гардероба со свободными местами и обеспечена сохранность одежды. В будущем Эрмитаж планирует задействовать метки RFID для сбора и систематизации информации о предпочтениях посетителей и их маршрутах.

Причины неудач

Участники рынка отмечают высокую «смертность» среди RFID-инициатив. Почему это происходит и как повысить «живучесть» идентификационных проектов?

Алексей Писаревский, генеральный директор компании «АйТиПроект», отмечает, что чаще всего проекты останавливаются уже в пилотной фазе из-за финансового фактора. Даже получив желаемый результат, но оценив полную стоимость работ, многие заказчики замораживают проект «по крайней мере до снижения стоимости меток». Зачастую компании, желающие внедрить RFID, не понимают, что им придется заодно поменять бизнес-процессы, перестроить ИТ-инфраструктуру, предпринять определенные административные действия.

«Если в Европе рекомендация интегратора, например, ставить коробку на полку в определенном положении не вызывает никаких затруднений, то у нас первой реакцией заказчика является фраза “Это невозможно!”», – удивляется Анна Карпова, директор по продажам дистрибьюторской компании Detem. Неготовность к внутренним изменениям приводит к срыву RFID-проекта, ведь если не обеспечить гарантированное считывание метки, рушится вся его концепция.

Руководители некоторых компаний ошибочно полагают, что при интеграции RFID-решений можно обойтись «малой кровью», и дружно наступают на одни и те же грабли, переоценивая возможности собственных ИТ-специалистов. Между тем для реализации проекта нужно обладать широким спектром компетенций. Вагапов убежден, что команда штатных программистов вряд ли справится с интеграцией незнакомого решения. Практика показывает: самостоятельное внедрение систем RFID на предприятиях обычно заканчивается неудачно. Самое печальное, что такие эксперименты негативно влияют на имидж RFID в целом.

Яркой иллюстрацией этого стал проект компании «Центробувь», закупившей решение у зарубежного системного интегратора и получившей от него коробку оборудования с инструкцией по эксплуатации. В результате проект был признан крайне дорогостоящим и нецелесообразным для продолжения. В проектах RFID, как и во многих других подобных инициативах, чрезвычайно велика роль квалифицированного консалтинга.

Еще один горький урок – широко разрекламированный пилотный проект «Магазин будущего», реализованный «Роснано» совместно с X5 Retail и закрытый в прошлом году. Проект был уникален по гигантскому расходу меток на поштучную маркировку продуктов питания и завышенным требованиям к считывающему оборудованию.

Все усилия предпринимались для того, чтобы победить очереди. Благодаря работе интеграторов эта важная задача была решена.

Но, по мнению Дудникова, проект изначально не имел шансов на успех: «От конвейера производителя до кассы ретейлера можно насчитать около 12 транзакций считывания метки товара. Чтобы получать максимальные преимущества от меток, надо маркировать продукцию еще на стадии производства – лишь в этом случае использование столь продвинутых технологий обретает смысл и начинает окупаться. А только на стороне ретейлера такой проект реализовывать смысла нет – ведь когда товар попадет на полки магазинов, большая часть транзакций уже будет совершена».

***

RFID – ключевая технология Интернета вещей – позволяет усовершенствовать деловые процессы и работать с физическими объектами, как с данными. Она затрагивает многие аспекты бизнеса – от управления движением товаров и маркетинга до функций HR. Вот только работать с данными, появляющимися в результате внедрения RFID-технологий, большинство компаний пока не умеют. Это затрудняет оценку эффективности проектов. Чтобы точно подсчитать будущие дивиденды, следует четко понимать, как именно технология RFID будет использоваться сейчас и какую отдачу принесет в перспективе.

Дон Батлер, исполнительный директор компании Ford Motor по подключенным автомобилям и сервисам, в интервью CxOTalk рассуждает о цифровой трансформации автомобильной отрасли и объясняет, что в Ford подразумевают под понятием «подключенный автомобиль».

Цифровая трансформация, что бы ни значило это расхожее в последнее время выражение, затрагивает все отрасли, в том числе одну из крупнейших на планете – автомобильную. Расскажите для начала о себе и о том, чем вы занимаетесь.

Я закончил Институт General Motors по специальности «инженер-электротехник», потом получил степень магистра бизнеса в Гарварде и долго работал в автомобильной отрасли. Вначале – на инженерных должностях, потом занимался планированием, маркетингом, развитием бизнеса. Недолго работал в стартапе Inrix, который предлагает сервисы обработки данных по дорожному движению. В Ford я занимаю должность руководителя по подключенным автомобилям и сервисам в составе команды, отвечавшей за разработку и маркетинг инновационных продуктов и сервисов на основе инфокоммуникационных технологий.

Что, собственно, такое «подключенные» автомобили и сервисы?

Речь об автомобиле как о независимом сетевом узле, соединенном с Интернетом вещей. Встроенный в машину модем позволяет владельцу, например, дистанционно взаимодействовать с автомобилем – запирать, отпирать, запускать двигатель. Кроме того, можно обновлять бортовое программное обеспечение и тем самым улучшать автомобиль со временем. Сложность в том, что для реализации этих возможностей требуются совершенно иные подходы к проектированию автомобиля и работе с заказчиками, нежели исторически сложившиеся в отрасли.

Похоже, автомобиль становится самым большим мобильным «гаджетом» в жизни человека. Почему это важно? Действительно ли такая «подключенность» позволяет улучшить обслуживание заказчика, поддерживать с ним тесную связь уже после покупки и способствует инновации?

Безусловно. Именно к тесной связи с заказчиком мы стремимся, а потому стараемся приспосабливаться к образу действий и стилю жизни покупателя. Потребители все активнее переходят на цифровой стиль жизни, и центром этой жизни можно считать смартфон, так что нам, чтобы остаться при делах, нужно быть причастными к этому, задействуя цифровые гаджеты (тот же смартфон) и предлагая возможности, которые без «подключенности» не реализуешь.

Итак, машина становится программной платформой, что позволяет поддерживать с покупателем постоянные взаимоотношения, причем не только пока он за рулем.

Именно так. Если не ошибаюсь, исследование Morgan Stanley показало, что сейчас оборудование автомобиля (трансмиссия, подвеска, кузов, интерьер и т. д.) приносит производителю 90% дохода, а программное обеспечение и блоки управления – 10%. Наша цель – изменить ситуацию, добиться того, чтобы на долю оборудования приходилась половина, а остальные 50% делились между ПО, сервисами и, так сказать, внеавтомобильным контентом. Для этого нам и нужна постоянная связь – чтобы задействовать главное преимущество ПО, то есть возможность совершенствовать функционал со временем. В этом отличие от подвески, которую вы один раз продали – и всё, каким бы инженерным чудом она ни была. Что касается программных сервисов, то вы, руководствуясь собственным опытом и откликами покупателя, а также знаниями о том, что происходит у конкурентов, можете совершенствовать проданный автомобиль. Вы не можете обновить педали, но в ваших силах улучшать ПО, тем самым предоставляя покупателю машину, которая через два-три года будет не хуже, чем только что купленная. Кроме того, мы можем пользоваться данными, которые генерируются в процессе взаимодействия с покупателем, чтобы улучшать обслуживание и предоставлять ему все более удобные контекстно зависимые услуги.

Вы разрабатываете новшества, позволяющие устанавливать близкий контакт с покупателем, налаживая связь с водителем и пассажирами посредством программных технологий. Но на компании лежит огромная ответственность по обеспечению безопасности. Разумееется, в Ford прилагают все усилия, чтобы обеспечить шифрование, мониторинг защищенности внутренних систем и т. п. При этом личная информация надежно защищается, а сама компания пользуется ею исключительно для улучшения обслуживания. Можете рассказать об этом больше?

Вы абсолютно правы. Нельзя было бы воплотить в жизнь наш замысел сетевой программной платформы, предоставляющей полезные сервисы с учетом взаимоотношений с покупателем, если бы в этих отношениях не было доверия. У нас даже есть иллюстрация, где все это изображено: доверие на ней – основа всего. Чтобы завоевать доверие, нужно обеспечить приватность и конфиденциальность. Покупатель должен быть в курсе того, что именно Ford или кто-то еще может выяснить о нем самом и о машине. Для Ford первоочередной задачей должна быть защита покупателя от взлома и других угроз. Что касается приватности, то мы, храня данные клиента, обязаны, на мой взгляд, предоставлять ему контроль над своей информацией и в то же время постоянно думать о том, что же еще полезного мы можем для него сделать (а не о том, какую пользу мы могли бы извлечь из его данных). Теперь – о безопасности. Понятно, что по мере обрастания автомобиля сетевыми технологиями (бортовая сеть, модем для сотовой связи, мобильные приложения и т. п.) поверхность атаки растет по экспоненте. Естественно, мы об этом помним и стараемся применять не какие-то, а лучшие способы обеспечения безопасности, в том числе физическое отключение от сетей, контроль сигнатур, надежную аутентификацию и т. д. И мы стремимся как можно быстрее наращивать компетенцию в этой сфере, перенимая опыт из смежных отраслей.

Очевидно, что вся автомобильная отрасль трансформируется – происходит кардинальное изменение компетенций, внутренних процессов, отношений с дилерами. Как ваша компания, которая существует уже так много времени, справляется с переходным периодом?

О трансформации постоянно говорит и наш генеральный директор Марк Филдс, имея в виду новый образ мышления, уход от привычной схемы извлечения прибыли. Осталось в прошлом то время, когда мы просто давали вам средство передвижения в обмен на деньги и на этом наши отношения фактически заканчивались. Мы называем это точечным решением для обеспечения мобильности. В свою очередь, новую схему взаимоотношений можно описать как мультивариантное решение. Мы уже играем не просто роль поставщика этого решения. Со временем оно меняется, а мы остаемся его частью.

Сейчас мы проводим в ряде стран эксперименты, в рамках которых изучаем информацию о перемещениях и другие сведения об автовладельцах, чтобы понять, какую роль Ford может сыграть в изменении образа жизни и как может им способствовать. Мы также анализируем процессы внутри своей компании, оценивая, как их можно преобразовать. Напомню еще раз, что мы пытаемся изменить сложившуюся ситуацию с распределением дохода, когда 90% приносит оборудование. Традиционно у нас были проектные команды, которые приступают к работе над очередной моделью и три-четыре года готовят ее к выпуску, потом начинаются производство и продажа дилерам. Затем стартует новый проект. С программным обеспечением все совершенно по-другому. Вы его разрабатываете и постоянно совершенствуете, поэтому надо менять внутренние процессы, чтобы перейти с периодической модели на непрерывную. Внедряются концепции agile-разработки, такие как минимально жизнеспособный продукт и т. д. Предлагая новую функцию или сервис, мы ориентируемся на то, что со временем они будут меняться и улучшаться. Что касается качества, защищенности и соответствия нормативным требованиям, все остается как всегда, ведь на этом фактически строится весь наш бизнес. Но для программных технологий нужны определенные изменения корпоративной культуры, изменение и усовершенствование внутренних процессов с опорой на методы agile, в том числе быстрое прототипирование и принцип «чаще ошибайся, чтобы быстрее учиться». Конечно, это надо правильно понимать – если я говорю «чаще ошибайся», речь, естественно, не идет о, скажем, несрабатывающей подушке безопасности. Речь о впечатлениях покупателя от программных сервисов – здесь должны быть непрерывные пробы и ошибки. Мы выпускаем новую разработку, тестируем ее, обновляем, смотрим на отклики. Это еще один элемент трансформации в нашем бизнесе. То есть, повторюсь, от точечного решения мы переходим к совместному творчеству с партнерами и покупателями.

Итак, вы говорите об agile и важности изменения распределения ценности оборудования и ПО от 90/10 к 50/50. Похоже, что «подключенность» – предвестник и необходимое условие появления самоуправляемых автомобилей, ведь им понадобятся двунаправленный обмен данными в режиме реального времени и соответствующие программно-аппаратные средства. Считаете ли вы своими конкурентами гигантов ИТ-отрасли, таких как Google и Apple, и согласны ли с тем, что соединения с сетями закладывают почву для следующей важнейшей вехи развития автомобильной индустрии – появления машин-беспилотников?

Да, об этом можно много говорить, затрону лишь несколько аспектов. Являются ли Apple и Google нашими конкурентами? И да и нет. Они одновременно для нас и конкуренты, и партнеры. Если мы хотим наладить долговременные отношения с покупателями, нам придется соперничать с определенными общеизвестными брендами. Их всего несколько – тех, с кем в силу их огромной популярности заказчики предпочтут иметь долгие отношения. С этой точки зрения мы, конечно, видим соперников в Google, Facebook, Apple, возможно Amazon. Это не совсем прямая конкуренция, но тем не менее думаю, нам нужно иметь в виду, что нас будут сравнивать с такими компаниями. То есть речь идет уже не только о том, что лучше – Ford, Chevrolet или там Volkswagen. Интерфейс сервисов Ford будут сравнивать с Apple и Amazon. Скажем, когда я на Amazon, сайт словно угадывает, что мне нужно, – пока я занимаюсь онлайн-покупками, мне выдают уместные рекомендации. Такой же уровень естественности, простоты и удобства использования нужно обеспечить и в Ford. Но в то же время перечисленные компании могут помогать нам предоставлять сервисы – как я уже сказал ранее, мы предлагаем мультивариантное решение, и с кем-то из них мы будем сотрудничать, если это понадобится для улучшения обслуживания наших покупателей.

Что касается автономных машин, то, разумеется, сетевые соединения – это один из механизмов, позволяющих автомобилю воспринимать окружающую среду, связываться с другими машинами и обмениваться данными, в том числе в реальном времени получать обновления географических карт, знать прогнозы погоды и иметь другие сведения, от которых может зависеть работоспособность системы автопилота. В Ford идет соответствующая работа, мы объединили несколько областей в общее направление, мы называем его «умной мобильностью». Сюда относятся, в частности, сетевые технологии, Большие Данные, аналитика, эксперименты, о которых я говорил. Что касается автономии, мы к этому идем. Но пока главное – это обеспечить повседневную заботу о потребностях клиента, то есть создать развитые сервисы, выходящие за рамки «просто покупки» автомобиля, по сути – сервисы, эволюционирующие на протяжении длительных взаимоотношений с покупателем.

– Connected vehicles as a technology platform: Don Butler, Ford Motor Company. CXOTalk. CIO. Sep 29 2015

С развитием криминальной инфраструктуры, способствующей ускорению разработки новых способов совершения кибератак, директорам по информационной безопасности надо постоянно осваивать новые навыки, чтобы защищать свои предприятия, считает Джеймс Мобли, вице-президент Cisco по решениям в области информационной безопасности.

Помимо твердых знаний в сфере сетевой безопасности, необходимы еще и хорошие коммуникативные навыки, готовность обучать специалистов по безопасности в собственной организации и быть в курсе актуальных изменений ландшафта угроз, подчеркивает Мобли, работавший ранее генеральным директором компании Neohapsis, занимающейся консалтингом в сфере информационной безопасности, – в 2014 году ее приобрела Cisco.

О сложностях, с которыми сталкиваются директора по безопасности, и о том, что делать в условиях непрерывных перемен, идет речь в интервью с Мобли.

Какие навыки вы порекомендовали бы развивать директору по информационной безопасности, чтобы выжить и преуспеть в нынешнюю эпоху стремительных перемен?

В первую очередь, как это ни банально, необходимо глубокое понимание основополагающих принципов информационной безопасности и осознание того, что она затрагивает три области – людей, процессы и технологии.

Во-вторых, нужно не менее глубоко понимать тех, кто создает угрозы. Информационная безопасность – это борьба с угрозами, которая строится на знаниях о том, как создавать платформы, дающие вам максимум гибкости независимо от того, с чем приходится сталкиваться. Сегодня надо предвидеть действия противника и заботиться о том, чтобы созданные вами инструменты можно было очень быстро масштабировать и адаптировать.

Следующий аспект – это лидерство. Роль директора по безопасности становится более важной, в том числе со стратегической точки зрения, поэтому занимающим эту должность нужны навыки лидера, позволяющие руководить не только самой организацией, но и осуществлением перемен в ней, что далеко не просто – нужен набор навыков, не всегда присущих директорам по безопасности.

Помимо этого, нужны способы формирования высококвалифицированной команды. Нужно найти способы не только привлекать и развивать таланты, но и удерживать опытных специалистов.

Как сегодня изменилась роль директора по информационной безопасности в целом?

Сейчас эта должность стала гораздо больше требовать стратегического планирования, чем раньше, когда среди всех руководящих ролей для этой нужно было больше всего тактических умений. Сегодня директора по безопасности находятся в прямом подчинении у ИТ-директоров или даже у финансового директора либо директора по операциям.

Это важно, поскольку в большинстве случаев стратегии разрабатываются «наверху», а когда топ-менеджеры напрямую взаимодействуют с директорами по безопасности, у них больше возможностей пробовать различные пути достижения намеченных целей.

Как сегодня меняется корпоративная сетевая среда?

Характерный пример – так называемые теневые ИТ. Во многих организациях даже не знакомы с облачными системами, к которым разрешено иметь доступ сотрудникам. А когда вы не в курсе, какими платформами пользуются работники, растут риски безопасности.

Еще есть Интернет вещей – для меня это множество устройств, которые, возможно, не защищены. Все больше вещей имеют IP-адреса, в том числе техника для домашней автоматизации и жизненно важные медицинские приборы. Компьютеризация вещей создает новые трудности, ведя к изменению бизнес-моделей – это одна из самых серьезных проблем, с которыми приходится иметь дело.

Говорят, что самое слабое звено безопасности – люди, а сегодня в их руках технологии, о которых директор по информационной безопасности может и не знать. Проблема в том, что сегодня множество атак по-прежнему происходят на уровне приложений, но сейчас у вас меньше возможностей «заглянуть» в эти приложения.

Еще одна обычная проблема – утрата устройств. Сегодня техника стала компактнее, потерять или забыть ее проще, будь то планшеты, смартфоны или что-то еще.

Если задуматься, насколько увеличилась общая поверхность атаки, количество устройств, людей и остальных элементов в технологической экосистеме, можно представить, насколько возрос общий риск.

Как директорам по информационной безопасности надо реагировать на эти перемены?

Сегодня нужен более стратегический подход к проектированию архитектуры безопасности, исходящий из возможности упрощенного подключения новых технологий по мере необходимости, а также опирающийся на простоту управления. Это еще одна тенденция последнего времени наряду со стремлением к осуществлению проектов, направленных на долгосрочную поддержку бизнеса, а не просто на тактический поиск уязвимостей.

Как директора по безопасности относятся к изменениям ландшафта угроз?

Что сегодня действительно изменилось, так это природа атак. Они стали более развитыми, атакующих лучше финансируют, у них больше ресурсов, чтобы вкладываться в технологии обхода защитных систем. Это позволяет лучше маскировать атаки, на них становится сложнее своевременно реагировать.

Совершенствование атак заставляет брать на вооружение технологии разведки угроз и обработки Больших Данных, чтобы можно было не только реагировать на явные признаки компрометации, но и детально анализировать данные, поступающие от всех компонентов среды – межсетевых экранов, оконечных устройств, серверов электронной почты, сетевого оборудования.

Как сейчас справляются с дефицитом квалифицированных сотрудников?

Сегодня нужны люди с навыками в области прогнозной аналитики, автоматизации различных операций и организации взаимодействия. Нынешние директора по информационной безопасности обращают внимание на все это при найме и ищут способы быстрой самостоятельной подготовки специалистов. Создаются корпоративные программы обучения, позволяющие максимально быстро вводить в курс дела выпускников вузов. Все это помогает, но дефицит специалистов будет сохраняться в связи с большим масштабом проблемы.

Какие подходы применяются для создания защищенных сетей?

Нередко в первую очередь стараются обеспечить необходимый минимум – убедиться в том, что нет каких-либо зияющих дыр. Для этого проводится проверка приложений, сети и инфраструктуры в целом. На контроль защищенности приложений обычно тратится много времени – нужно убедиться, что сеть верно сегментирована, что присутствуют все необходимые системы безопасности.

А когда с необходимым минимумом покончено, проводится подготовка к инцидентам, организуется разведка, вырабатываются меры реагирования.

Как директора по информационной безопасности относятся к Интернету вещей?

Интерес к этой области быстро растет, поскольку все понимают, что эпоха Интернета вещей, или, как его еще называют, «Интернета всего», наступает. Сегодня уже речь идет об оцифровке целых бизнес-процессов. Скажем, некий традиционный для отрасли процесс дополняется датчиками и собирается информация, которая поступает в корпоративные ИТ-системы. Те, в свою очередь, помогают принимать решения по самым разным вопросам.

Об Интернете вещей необходимо думать как о глобальной экосистеме, а не пытаться внедрять его методом «затыкания дыр». Именно в том числе из-за Интернета вещей роль директора по информационной безопасности становится более стратегической.

— Tim Greene. Cisco security chief: 4 things CISOs need to survive. Network World. Sep 3, 2015