Умный город

Технологии «умного города» становятся все актуальнее с учетом продолжающейся цифровизации всех аспектов нашей жизни. В GS Group задумались о выводе на рынок таких систем и создали решение на базе собственного инновационного кластера «Технополис GS», расположенного в городе Гусеве Калининградской области. По внутренним оценкам, совокупная экономия средств от внедрения решения составит не менее 40% на горизонте пяти лет. Развертывание решения в «Технополисе GS» в качестве пилотного проекта позволит компании отработать его функциональность и подготовить для вывода на внешний рынок. Об особенностях проекта рассказывает Олег Алешкин, директор по информационным технологиям холдинга GS Group и номинант на премию CDO Award .

— Какова история работы компании с технологиями «умного города»?

GS Group развивает направление «умного города» с 2011 года. Тогда мы выбрали несколько ключевых элементов: ЖКХ, транспорт и безопасность. Акцент решили сделать на ЖКХ: с одной стороны, это наиболее востребованная конечными пользователями сфера, с другой — это инструмент, c которым эксплуатирующие организации работают каждый день.

Когда мы решили строить жилой квартал в «Технополисе GS», то понимали, что нам потребуется большое количество периферийного оборудования — датчиков и приборов учета. А значит, придется работать с большими массивами данных. Поэтому мы задумались о создании собственного ЦОДа. Также было необходимо определиться с мощностями серверного оборудования, на базе которого планировалось развертывание узла «умного города» — Интернета вещей, в том числе промышленного.

Еще одной важной задачей стало создание полноценной транспортной среды передачи данных по территории кластера. Новые линии связи помогли бы нам успешно развивать любые сервисы.

Первые два этапа позволили в полной мере реализовать два из трех уровней инфраструктурной иерархии — ядро и сеть доступа. И мы подошли вплотную к вопросам периферии и информационной безопасности: конфиденциальности, целостности и доступности собираемых данных. На этом этапе мы оценили все возможные риски и пути их минимизации.

— С какого момента «все стало серьезно»?

Наверно, когда мы начали проектировать и строить транспортную сеть и сеть доступа на территории «Технополиса GS». Сложность была связана в первую очередь с историческими особенностями Калининградской области: под землей мы обнаружили разветвленную сеть старинных прусских инженерных систем. Необдуманное разрушение этой сети могло иметь катастрофические последствия. В итоге мы были вынуждены модернизировать старые сети. Как следствие, проект стал существенно дороже, и нам пришлось пересмотреть маркетингово-финансовую модель в части конечных сервисов и перспектив тиражирования. Демонстрация работы технологических решений не в идеальных лабораторных условиях, а в реальной среде является важной частью проекта нашего кластера. Ведь «Технополис GS» — это не только производство и жилая зона, это еще и своего рода полигон, на котором апробируются инновации и где с ними могут познакомиться потенциальные заказчики, инвесторы и представители власти.

К тому же мы коммерческая структура, и на первом месте для нас стоят положительные финансовые результаты. В ходе долгой работы над проектом мы смогли разработать не только инженерное решение, но и выверенную модель, которую можно предлагать заказчикам.

— С какими еще проблемами пришлось столкнуться?

Во-первых, было трудно определиться с выбором необходимых периферийных устройств — из-за их большого многообразия. Но мы выработали критерии совместимости и постепенно отсекали неподходящие варианты. В итоге пришли к единственно верному решению. Во-вторых, мы столкнулись с высокой степенью проприетарности, поэтому пришлось провести большую работу, чтобы повысить степень универсальности нашего ядра по отношению к периферии. И нам это удалось: теперь ядро может принимать данные с любой периферии при условии поддержки промышленных протоколов и наличия драйверов.

— Что было первичным в вашем проекте: потребность компании в технологиях smart city (использование для собственных нужд) или планы по выводу таких решений на рынок ?

Сейчас нас больше интересует вывод «умных технологий» на рынок. Но при этом мы не забываем и о собственных проектах. Поэтому распределение приоритетов идет в примерной пропорции 60 на 40 в пользу коммерциализации решений.

— Что представляет собой созданная платформа?

Платформа, апробированная в «Технополисе GS», автоматизирует процессы мониторинга, диспетчеризации, управления конечными устройствами, а также телеметрического сбора данных с приборов учета. Решение позволяет свести к минимуму ручной труд, тем самым повышая эффективность работы и устраняя проблему человеческого фактора. Также оно дает возможность соответствующим службам более оперативно реагировать при возникновении аварийных ситуаций.

Наша платформа — интеграционная шина, позволяющая объединять в себе решения от различных вендоров. Она может собирать воедино информацию с различных устройств по множеству протоколов, использует различные среды передачи данных, а также способна хранить и обрабатывать полученную информацию.

— Какие решения используются для работы с данными?

Система диспетчеризации ЖКХ — это программно-аппаратный комплекс с трехуровневой иерархической структурой. На первом уровне находятся оконечные устройства. Здесь информация собирается, проходит первичную обработку и передается на верхний уровень. Второй уровень — это каналы связи: локальная сеть GPON, сетевое оборудование, PLC-концентраторы и GSM-модемы. И третий уровень — ядро системы. К нему относятся сервер системы диспетчеризации, сервер сбора и хранения данных, сервер автоматизированной системы учета энергоресурсов и автоматизированные рабочие места.

Мы используем операционные системы на ядре Linux. В сочетании с проектными решениями на базе открытых SCADA-систем это обеспечивает гибкость и универсальность решения.

— Какие источники данных вы используете?

Данные собираются с конечного оборудования системы ЖКХ: датчиков, управляющих устройств, приборов учета энергоресурсов. Далее информация отправляется через контроллеры по различным каналам связи — как проводным, так и беспроводным. Затем она передается в ядро системы, где хранится, обрабатывается и анализируется.

— Есть ли в компании стратегия работы с данными?

В условиях глобальной цифровизации очень остро стоит вопрос сохранности данных. И мы делаем все, для того чтобы собранная нами информации была защищена от утечек или подмены. При необходимости мы готовы предоставлять должным образом защищенные данные партнерам или интегрировать их в корпоративные экосистемы.

— Какие функции реализуются для нужд инновационного кластера? Почему именно они?

Приоритет отдается функционалу диспетчеризации и учета услуг ЖКХ. Он позволяет более эффективно решать вопросы обслуживания клиентов, минимизировать время реакции при аварийных ситуациях, использовать по максимуму возможности энергосбережения и повысить общую энергоэффективность системы.

— Какой эффект ожидается от использования созданной платформы?

После внедрения платформы мы надеемся получить два основных результата: повысить качество жизни в инновационном кластере «Технополис GS» и развернуть современную демонстрационную площадку для будущих партнеров и заказчиков. Максимальный экономический эффект ожидается от вывода на рынок сервисной модели «решение как сервис». Мы готовы предложить понятный функционал, облачные технологии, юридическую чистоту решения и его техническую поддержку.

— Насколько востребованы, по вашим оценкам, подобные решения на рынке? Где именно они могут найти применение?

Направление «умного города» сейчас активно развивается, и соответствующие технологические решения становятся все более востребованными. Поэтому мы считаем эту область перспективной. К нашей платформе могут проявить интерес в первую очередь девелоперы, управляющие компании, а также администрации малых и моногородов.

— В каком направлении будет развиваться платформа?

Нам удалось разработать многофункциональную, гибкую и масштабируемую платформу для развертывания решений «умного города». К ней можно подключить неограниченное количество оконечного оборудования. Так что в перспективе на базе платформы можно реализовывать различные решения: от компактных («умные» дома, жилые зоны, кампусы) до более масштабных («умные» города и регионы). С технологической точки зрения возможна доработка платформы до интеллектуального облачного решения. И сейчас мы обдумываем такую возможность. В дополнение к ЖКХ в первую очередь будем развивать такие модули, как «умный транспорт» (в том числе «умные остановки») и «умное освещение». Большой потенциал мы также видим в развитии на базе нашей платформы разнообразных туристических и информационных сервисов.

Разработка цифровой стратегии столицы «Умный город – 2030» близка к завершению. Умной Москву призваны сделать не только сквозные технологии и цифровая архитектура, но и новые принципы городского управления. Основные требования к изменению управления городом уже определены.

Стратегия предусматривает шесть основных направлений: человеческий и социальный капитал, городская среда, цифровая мобильность, городская экономика, цифровое правительство, безопасность и экология.

Верхнеуровневыми показателями, которые позволят комплексно оценить развитие Москвы по всем направлениям стратегии, станут качество жизни и качество городской среды. Наборы отраслевых критериев «ума» пока еще продолжают формироваться. Но уже сейчас ясно, что две отрасли будут ключевыми при оценке качества «умной» Москвы: здравоохранение и образование.

По словам главы Департамента информационных технологий Москвы Артема Ермолаева, требуемый для реализации стратегии объем инвестиций в разы превышает возможности московского бюджета, поэтому в правительстве намерены получать кумулятивный результат от цифровизации в кооперации с бизнесом.

Помимо широкого обсуждения цифровой стратегии, стартовавшего в апреле на площадке ict.moscow и охватившего более 20 тыс. экспертов и представителей бизнеса, ДИТ Москвы собрал 27 экспертов на ток-шоу «Умный город: вызовы современности».

В цифровой стратегии выделено восемь ключевых технологий, которые помогут ответить на эти вызовы: беспроводная связь 5G, блокчейн, большие данные, виртуальная и дополненная реальность, Интернет вещей, нейроинтерфейсы, компьютерное 3D-моделирование и 3D-печать.

Основным эффектом от внедрения технологий для горожан участники дискуссии считают экономию времени при различных взаимодействиях с городской средой. «Все технологии, в которых мы видим коммерческий потенциал, связаны с экономией времени», – отметила операционный директор компании «МегаФон» Анна Серебрянникова.

По ее словам, первые сети пятого поколения могут быть развернуты в Москве и городах-миллионниках уже в 2023 году. Самое очевидное применение этой технологии, полагают в «МегаФоне», – телемедицина.

Однако до сих пор крупному бизнесу не удавалось удачно коммерциализировать масштабные проекты в сфере здравоохранения. «Несмотря на то что накопленный объем клинических и генетических данных уже позволяет строить предиктивные модели для медицины, существующей системе обязательного медицинского страхования невыгодно инвестировать в предсказательные подходы, – указал Кирилл Каем, вице-президент “Сколково” по инновациям. – Нет потребителя, готового платить за эти технологии, потому что плечо планирования слишком длинное для плательщика».

Вице-президент НИУ «Высшая школа экономики» Игорь Агамирзян напомнил о важности единых стандартов в различных отраслях для развития «умного города». Он считает, что у Москвы сегодня есть шанс принять непосредственное участие в выработке новых международных стандартов, а не в гармонизации уже существующих. Но для этого нужен человеческий капитал.

По мнению Ольги Свибловой, директора «Мультимедиа арт музея», технологии «умного города» развиваются «отдельными пучками», в отсутствие целостного видения и объединяющей инфраструктуры. Для формирования же такого видения нужны культура и развитие системы дополнительного образования.

Финальную версию цифровой стратегии Москвы, учитывающую принятые авторами проекта замечания, планируется опубликовать в августе 2018 года.

Переход от внедрения информационных технологий к цифровой трансформации процессов в медицинской организации может происходить незаметно и не столь быстро, как хотелось бы, но он неизбежен. Национальный медико-хирургический центр им. Н. И. Пирогова давно держит руку на пульсе как медицинских, так и информационных инноваций. Например, роботизированную хирургическую систему с дистанционным управлением здесь используют уже свыше девяти лет. Но сегодня Пироговский центр стоит на пороге более глубоких и масштабных изменений, которые несет с собой цифровизация. О приоритетах цифровизации и тормозящих ее проблемах рассказал Дмитрий Шишканов, начальник управления развития информационных технологий НМХЦ им. Н. И. Пирогова.

Национальный медико-хирургический центр им. Н. И. Пирогова – крупное многопрофильное медицинское учреждение, включающее стационар на 600 коек, три клинико-диагностических центра и институт усовершенствования врачей. За 2016 год здесь зафиксировано более 450 тыс. амбулаторных посещений, более 35 тыс. госпитализаций и более 25 тыс. оперативных вмешательств, в том числе самых сложных и робот-ассистированных. Повышение квалификации прошли более 4 тыс врачей.

- Сегодня много говорят о цифровом здравоохранении. Что это означает для Пироговского центра?

Под цифровым здравоохранением мы понимаем новый формат отрасли. Эксперты Пироговского центра принимали участие в подготовке материалов для программы «Цифровая экономика Российской Федерации», и мы ожидаем, что уже в ближайшем будущем на государственном уровне появятся соответствующие планы, будет определен центр компетенции и начнется регулярная работа по внедрению сквозных цифровых технологий в здравоохранение.

Но наличие государственных программ и проектов не отменяет, а только усиливает необходимость развивать свои механизмы управления, операционные процессы и информационные системы в каждом медицинском учреждении, чтобы максимально использовать действительно масштабные возможности, которые дает цифровизация. Пилотные проекты Пироговского центра, реализуемые в партнерстве с академическими, образовательными и производственными организациями, обеспечивают научные заделы для цифровой трансформации.

- Можно говорить о начале цифровой трансформации центра или речь по-прежнему идет о внедрении ИТ?

Когда в 2002 году несколько медучреждений были объединены в многопрофильный центр, ИТ-ландшафт состоял из массы разрозненных элементов: в каждом филиале и в большинстве подразделений были свои программные продукты, зачастую разработанные группой энтузиастов. Первому составу айтишников пришлось начинать с инвентаризации имеющихся решений, информационных активов и потребностей в автоматизации.

Основным результатом следующего этапа стало создание комплексной медицинской информационной системы (МИС), включающей лабораторную часть и систему хранения медицинских изображений. Сейчас это решение постоянно используют более тысячи сотрудников, в том числе врачей, медицинских сестер и руководителей. Кроме того, подсистемы административно-хозяйственной деятельности, обеспечивающие работу почти 300 пользователей, были переведены на единую платформу, запущены видеокоммуникационные комплексы. Проектирование структуры коечного фонда, поддержка обслуживания и ремонтов медицинской техники, дистанционное образование в институте усовершенствования врачей – все это работает на повышение эффективности учреждения.

Сегодня информационные технологии – не просто набор автоматизированных рабочих мест, это неотъемлемая часть деятельности центра. В ряде случаев нам потребовалось создать новые решения внутри МИС – например, для повышения загрузки отделений.

На основе новой ИТ-стратегии центр начал переход к «умной» цифровой больнице. Это подразумевает бесшовную интеграцию реализованных и вновь создаваемых систем с медицинским оборудованием (в частности с прикроватными мониторами в отделениях анестезии, реанимации и интенсивной терапии) и, главное, использование информации для проактивной поддержки принятия врачебных решений. К примеру, предполагается встроить в МИС подсказки, помогающие оценить возможный риск по определенной шкале, проверить корректность назначения медикаментов.

- Что является основным двигателем цифровизации в вашей организации?

«На основе новой ИТ-стратегии центр начал переход к «умной» цифровой больнице», Дмитрий Шишканов, начальник управления развития информационных технологий НМХЦ им. Н. И. Пирогова

Основным двигателем является, конечно, стратегия руководства. Его политика требует непрерывного развития центра с учетом множества факторов, что и определяет информационные потребности для создания новых технологических заделов и развития уже существующих решений.

Немаловажное влияние оказывают также развитие нормативной базы и старт государственных проектов и программ. Очевиден фантастический рост технологических возможностей оборудования и программного обеспечения. Медицинская наука постоянно предлагает как новые решения, так и новые задачи. Современный пациент, врач и медсестра зачастую свободно ориентируются в цифровом мире и требуют этого от медучреждения.

- Каковы основные приоритеты цифровизации центра?

Задача повышения результативности и эффективности оказываемой медицинской помощи задает два основных приоритета. Во-первых, это поддержка врачей-клиницистов как в их текущей деятельности, так и путем создания для них новых инструментов. И во-вторых, совершенствование организации работы учреждения, что для Пироговского центра особенно актуально из-за его многопрофильности, размеров и высокого оборота коечного фонда.

Общим принципом является то, что все управленческие, клинические и экономические решения должны быть основаны на научных данных и обеспечивать непрерывность процессов оказания медицинской помощи, прозрачность обоснования ресурсов и затрат, контроль качества и постоянное совершенствование.

Что касается первого приоритета, то в этом плане ведется интенсивный перевод в цифровой формат абсолютно всех операционных процессов. Мы приступили (пока в формате научно-исследовательских работ) к автоматизации отдельных алгоритмов и протоколов лечения, в перспективе – с использованием систем поддержки принятия врачебных решений. Наша цель – автоматизированное проектирование технологических медицинских процессов на основе данных интегрированных электронных медкарт.

Кроме того, большое внимание уделяется взаимодействию с пациентами и телемедицине. С 2018 года применение телемедицинских технологий должно стать массовым, и мы перейдем от экспериментов к практике.

По второму направлению нашими ключевыми задачами являются: оптимизация размещения отделений и отдельных кабинетов с учетом их взаимодействия; снижение издержек, связанных с госпитализацией, диагностикой и лечением пациентов; повышение загрузки оборудования и площадей, оборота коечного фонда; оптимизация потоков пациентов. При этом медучреждение не может in vivo («на живую») позволить себе множество экспериментов для проверки управленческих гипотез, а значит, выйти из сложившегося противоречия можно за счет применения методов математического – прежде всего имитационного – моделирования.

Оба направления тесно связаны и требуют интеграции информационных систем и процессов на новом уровне, что должно привести к минимизации бумажного документооборота.

- В решении каких задач клиники наиболее реалистично применение искусственного интеллекта и как скоро это может войти в практику?

Методы искусственного интеллекта будут востребованы в задачах рутинных или массовых, требующих повышенного внимания. Например, в системах поддержки принятия врачебных решений на любой стадии клинического пути, в системах анализа изображений или цифровых показателей инструментальной диагностики, в сервисных системах для подготовки пациента к посещению клиники и дальнейшего информационного сопровождения. Или в телемедицинских системах, которыми пользуются пациенты. По многим из перечисленных направлений уже работают различные компании, и в нашем центре некоторые системы проходят апробацию. К примеру, мы протестировали шесть систем удаленного мониторинга ЭКГ. Скорее всего, тиражные решения таких задач уже не за горами.

- С какими основными проблемами приходится сталкиваться и насколько они типичны для отрасли?

Проблемы цифровой трансформации можно условно разделить на институциональные, психологические и организационно-технические. Первые – наиболее медленно решаемые. Тут мешают и несовершенство нормативной базы, и ориентация внешних требований и решений на запросы регуляторов, трудность организации работы государственного учреждения со стартапами и другими поставщиками инновационных решений. Психологические – это здоровая консервативность медицины как корпорации, ориентация на лидеров мнений, поколенческий разрыв врачей и пациентов в том, что касается цифровых технологий. Все эти проблемы типичны не только для здравоохранения.

Что касается организационно-технических проблем, то больше всего нам мешает неготовность поставщиков оборудования и программного обеспечения к интеграции. Закрытость интерфейсов, нежелание использовать цифровые сервисы сторонних организаций, устаревшая архитектура – все это выливается для нас в задержки и дополнительные затраты. Кроме того, предложения для медицины во всем мире относятся к верхнему ценовому уровню, особенно для инновационных решений, а при наших бюджетах и в условиях российского законодательства, регулирующего закупки, мы лишены возможности апробировать действительно современные решения иностранных производителей.

Отдельно хочу сказать о российских стартапах, которые пытаются предлагать свои разработки – в основном носимые устройства, информационные сервисы и наиболее интересный сегмент – решения в области работы с большими данными и искусственного интеллекта. К сожалению, мало кто из них знает потребности медицины, более того, многие не ориентированы на кропотливую работу с пользователями, а озабочены исключительно поиском инвесторов на модных, «хайповых» темах. Большинство повсеместно рекламируемых гаджетов для самостоятельного мониторирования показателей здоровья не являются медицинскими изделиями и не могут использоваться в клинической практике. И вот это уже чисто отраслевые проблемы!

- Темой 2018 года обещает стать блокчейн. Каждая отрасль пытается найти в этой технологии что-то полезное для себя. Как вы оцениваете ее перспективы в здравоохранении и для каких задач блокчейн может быть целесообразен?

Блокчейн вошел в число сквозных технологий, которые будут форсированно развиваться в рамках программы «Цифровая экономика», и мы ожидаем включения здравоохранения в эту программу. Министр здравоохранения Вероника Скворцова уже неоднократно объявляла, что хранение электронных медицинских карт будет устроено по принципу блокчейна, а сама система будет максимально деперсонализирована. Мы планируем включиться в обмен данными интегрированных электронных медкарт и как поставщик, и как потребитель информации. Внутренних проектов с использованием технологий распределенного реестра мы не планируем, все-таки блокчейн предназначен для обеспечения взаимодействия субъектов, которые не просто не доверяют друг другу, но и не могут найти третье лицо, которому бы они доверяли. А вот при создании кластера цифровой медицины такие технологии будут востребованы.

До недавнего времени Пушкинский музей, Третьяковская галерея и Эрмитаж совсем не ассоциировались с цифровыми сервисами. Но сегодня музеи встали на путь трансформации: собирают данные для принятия решений и формируют цифровую стратегию, оцифровывают свои сокровища и берут на хранение первые цифровые экспонаты. А по активности экспериментов с разнообразными технологиями они способны дать фору даже некоторым коммерческим организациям.

«Мы не можем не учитывать, что живем в эпоху цифровой трансформации, и должны изменить логику своих действий на основе новых возможностей и инструментов, связанных с применением ИТ», – отметил Владимир Определенов, заместитель директора ГМИИ им. А. С. Пушкина по ИТ, в ходе своего выступления на конференции Smart Industry&City, организованной издательством «Открытые системы».

Именно музеи начали раньше других накапливать опыт применения самых многообещающих технологий: машинного зрения и дополненной реальности.

Умный музей в умном городе

Ежегодно в Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина приходят около 1,3 млн человек, музей хранит примерно 670 тыс. предметов, 350 тыс. томов в библиотеке и 800 тыс. архивных материалов – их точное количество еще предстоит определить в процессе оцифровки.

Сейчас музей, включающий 27 зданий и строений в центре Москвы, находится в активной стадии реконструкции и реализации новой концепции развития. Эта концепция, предусматривающая создание целого музейного квартала, является логическим продолжением концепции Smart City и предполагает, что само пространство формирует человека, а музей должен быть максимально открытым, доступным, изменчивым и обладать качественной обратной связью. «В умном городе воспитание умного горожанина – во многом наша ответственность», – говорит Определенов.

В Пушкинском намерены повышать свой уровень обслуживания на основе новой инфраструктуры, Интернета вещей и разнообразных технологий, которые сегодня тестируются.

Площадь музея к 2025 году увеличится почти в два раза по сравнению с текущей и составит 102 тыс. кв. м, при этом общественные пространства вырастут почти в десять раз. Благодаря cистеме архитектурного и экспозиционного 3D-проектирования, можно уже сегодня расставить экспонаты и оценить, как будет выглядеть музейный квартал в 2025 году. Проблема в том, что ИТ-интеграторов, понимающих, как работать с памятниками архитектуры при выстраивании такого пространства, практически нет, сожалеет Определенов.

В дальнейшем 3D-модель музея планируется использовать в единой системе диспетчеризации. Благодаря средствам видеоаналитики появятся совершенно другие возможности: видеонаблюдение позволяет видеть весь комплекс целиком, а искусственный интеллект покажет оператору именно то место, где происходит что-то неладное.

В музее намерены не только считать посещаемость, но и отслеживать внутренний трекинг посетителей, чтобы понять, что им нравится, а что нет, где экспонаты расположены удачно, а где – не очень. При этом CRM-система, которая работает с программой лояльности, должна понимать, кто именно приходит в музей. «Это очень важные данные, и их нужно серьезно защищать», – подчеркивает Определенов.

Трансмедийность – поле для эксперимента

Владимир Определенов, замдиректора по ИТ ГМИИ им. А. С. Пушкина: «Музей – это уникальная площадка, на которой надо попробовать все, что может помочь улучшению коммуникации с посетителем»

Цифровизация кардинально меняет взаимодействие с аудиторией музеев, которую скоро перестанут делить на реальную и виртуальную. Стремясь повысить качество коммуникаций, в Пушкинском изучают всевозможные варианты быстрой передачи данных посетителю. «Надо понять, как быстрее доставить в гаджеты ту информацию, которую нам бы хотелось», – указывает Определенов. С этой целью в музее сравнивают возможности QR-кодов, NFC-меток, Bluetooth-маячков, технологий машинного зрения, а также экспериментируют с системой светового кодирования (LinkRay), планируя модулировать обычное освещение таким образом, чтобы любой источник света стал источником кода для смартфона. В залах музея установлены светодиодные светильники на трековой шине, куда монтируются модуляторы системы LinkRay, таким образом само освещенное пространство превращается в носителя информации.

В отличие от QR-кода, cветовой код можно считать с расстояния до нескольких метров и в толпе, к тому же система LinkRay четко распознает данные даже о близко расположенных экспонатах, поэтому на стадии приема мобильными гаджетами информационные потоки не пересекаются.

Кроме того, система LinkRay способна собирать статистические данные о посетителях, обеспечивать навигацию и выстраивание маршрута от экспоната к экспонату. В перспективе в Пушкинском надеются дополнить навигационные элементы технологиями со световым кодом. «В идеале хотелось бы, чтобы в будущем все упомянутые технологии сошлись и мы получили точно те данные, которые хотим», – говорит Определенов. Но трансмедийность (передача информации посредством различных медиа), по его словам, возможна уже сейчас.

Идее трансмедийности отвечают комплексные проекты музея – например, по тематической коллекции живописи. Проект предусматривает создание архива высокоточных изображений и тематического сайта, выпуск электронного издания с виртуальными прогулками по залам музея и видеофильма, посвященного шедеврам коллекции, в разрешении Full HD, а также интернет-версии виртуальных залов на портале музея.

В настоящее время для виртуальных экскурсий открыты пять филиалов Пушкинского, от главного здания до мемориальной квартиры Святослава Рихтера. Предлагаются два варианта прогулки по музейным залам: фотопанорама с интерактивным вызовом экспонатов, снабженная текстовыми пояснениями и аудиогидом, а также 3D-версия для просмотра с помощью очков виртуальной реальности и аудиогида.

Важной частью трансмедийных коммуникаций является дополненная реальность (augmented reality, AR). В Пушкинском активно используют AR-приложение «Артефакт» и видят за ним будущее в плане повышения качества музейных коммуникаций. Пока же, по словам Определенова, дополненной реальностью интересуются 1-3% посетителей. Но это не повод от нее отказаться. «Музей – это уникальная площадка, на которой надо попробовать все, что может помочь улучшению коммуникации с посетителем», – полагает он.

Широкое поле для применения цифровых технологий видят и в Эрмитаже. Здесь их используют, помимо прочего, при реализации программы энергосбережения. В фондохранилище окупаемость системы автоматического управления средствами компенсации реактивной мощности составляет 3-4 года, а в случае роста тарифа – и того меньше. Как рассказал Алексей Богданов, заместитель директора Государственного Эрмитажа, некоторые идеи по эффективному применению цифровых технологий в музее удается почерпнуть на хакатонах. Так, по итогам одного из них сейчас разрабатывается приложение для борьбы с очередями.

В начале цифровой эры

Интенсивное насыщение музейных залов медиа и авторскими трехмерными моделями создает научно-вспомогательный цифровой фонд, который тоже пора брать на хранение. Будущее музейного дела связано, помимо прочего, с хранением цифровых объектов.

В августе 2017 года Пушкинский взял на хранение и поставил на учет первые два предмета, не имеющие материальных носителей, – произведения медиаискусства. На очереди еще несколько десятков произведений. Как будет организовано их хранение, еще предстоит понять: стандартов пока нет, каждый музей вырабатывает собственный регламент.

Между тем вопрос сохранения культурного наследия в цифровую эпоху стоит весьма остро. «С точки зрения судеб и переживаний конкретных людей о первой чеченской войне мы знаем очень много, поскольку тогда еще писали письма, о второй – крайне мало, так как появились SMS, – говорит Определенов. – Целых 20 лет жизни в наш цифровой век мы во многом потеряли». Утверждать, что все сегодня доступно в Интернете, еще рано. По словам Определенова, в сети есть не более 2% накопленного человечеством знания, остальное находится в институтах памяти, которые пока еще только начали свой путь цифровой трансформации.

Дальше всех успели продвинуться по этому пути музеи с мировой известностью. Так, в Эрмитаже решили за три года оцифровать все экспонаты, делая по четыре изображения (не художественных) на предмет, в 2018 году работа должна завершиться. Почти 37 тыс. картин оцифровано в высоком разрешении и порядка 40 тыс. экспонатов – в супервысоком. По словам Богданова, программа перекачки изображений на сайт работает круглосуточно, и через два года там можно будет найти любой экспонат Эрмитажа.

В оцифровке культурного наследия очень важно выбрать правильный подход. Представьте, какой виток совершат технологии в ближайшие пять лет. Если не уделять должное внимание качеству и методам оцифровки, то существенная часть работы будет выполнена зря. «Многие файлы потом невозможно будет использовать в системах с искусственным интеллектом, а это означает, что труд множества людей, включая грузчиков, осветителей, фотографов, был во многом бесполезным с точки зрения смысла оцифровки для публичного представления и введения предметов в мировой научный оборот», – говорит Определенов.

Примером правильного подхода к такой работе в Пушкинском музее считают оцифровку коллекции клинописных табличек, каждая из которых снимается в 16 режимах динамического освещения под тремя разными углами. Затем, после математической обработки, получаются два изображения, которые можно распознавать с помощью машинного зрения и применять для обучения системы искусственного интеллекта. «Когда мы научим машину хорошо читать клинопись, это изменит весь ландшафт цифровых музейных коммуникаций и научных исследований», – уверен Определенов. Но нейронным сетям для анализа нужны качественные изображения, настойчиво напоминает он.

Пока же смысл древних символов музеи раскрывают другими средствами.

Интерактивный «проявитель»

В экспозиции Государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника «Казанский Кремль» для этой цели используются интерактивные технологии: проекционные инсталляции, сенсорные киоски, аудиоточки. К примеру, интерактивный Коран в музее исламской культуры позволяет слушать суры по выбору посетителя. Как рассказала Ольга Макарова, руководитель Музея естественной истории Татарстана, некоторые экспонаты, такие как дорожка следов, возраст которых составляет несколько миллионов лет, оставались практически невидимыми, пока не появилось интерактивное сопровождение. В тесном сотрудничестве с палеонтологами в этом музее выполнили анимацию экспонатов дополненной реальности «Ледниковый период». А мобильный палеонтологический AR-тур выполняет роль «ожившей афиши»: его показывают, выезжая в районы республики, чтобы рассказать о музее. Благодаря AR-технологиям о себе рассказывают даже памятники, находящиеся за сотни километров от музеев. Коснувшись палочкой-«писалом» резных тюркских рун на изображении каменной стелы Кюль-тегина в Монголии, можно прочитать их перевод на трех языках. «Этот экспонат точно никто бы не увидел, если бы не интерактивное сопровождение», – подчеркнула Макарова.

AR-гид своими руками

Большая часть аудитории музеев сегодня делает селфи и отправляет их в социальные сети. Мобильные устройства конкурируют с музеем за внимание аудитории, но ими же можно воспользоваться и для привлечения ее внимания.

Источник: ГИВЦ Министерства культуры РФ

В Министерстве культуры разработали платформу дополненной реальности «Артефакт» с мобильным приложением. На ее основе сотрудники музеев могут самостоятельно создавать AR-гидов и виртуальные выставочные проекты.

При наведении камеры гаджета на экспонат, «Артефакт» идентифицирует его и выводит поверх его изображения интерактивные точки с пояснениями к ключевым деталям, интересными фактами биографии автора или истории создания произведения, в том числе и в форме длинных текстов, насыщенных мультимедиа. Кроме того, если музей провел соответствующую подготовительную работу, то при помощи «Артефакта» можно посмотреть эскизы картины или ее другие вариации, разглядеть скульптуру со всех сторон или вид до реставрации, cопоставить графику и живописные полотна, в том числе хранящиеся в разных музеях.

Таким образом, гаджет не отвлекает от взаимодействия с музеем, а используется как еще один канал коммуникации, повышающий вовлеченность. «В этой ситуации, когда для коммуникации используется устройство, которое посетитель принес с собой, музей выигрывает», – подчеркнул Тимур Алейников, заместитель директора ГИВЦ Министерства культуры России, выступая на конференции «Digital музей. Инновационные технологии для музеев и выставочных пространств». По его словам, дополненная реальность дает музеям возможность соответствовать ожиданиям и привычкам, которые у людей уже успели сформироваться. «Записать интересный факт и пойти искать информацию в каталоге или энциклопедии – это ушедшая модель, – говорит Алейников. – Посетитель музея хочет узнать ответ на свой вопрос здесь и сейчас».

Платформа, работающая под iOS и Android, а также имеющая веб-версию, музеям предоставляется бесплатно. Проекты на основе «Артефакта», охватывающие постоянную экспозицию или временные выставки, уже сделали 20 музеев, в том числе Тульский музей оружия, музеи-заповедники «Кижи», «Петергоф», музей-усадьба «Кусково», Вологодский государственный музей-заповедник, Русский музей.

Подключившись к системе, музеи создают выставки, загружают фото экспонатов, тестируют их распознавание смартфоном, размечают активные точки и верстают статьи. При желании можно также загрузить дополнительные слои или перевести все материалы на английский язык. После того как AR-гид подготовлен, нужно сообщить об этом оператору платформы, провести финальное тестирование и сверстать баннер-инструкцию для посетителей, не забыв разместить AR-метки рядом с экспонатами и обучить сотрудников. Так как быстро обеспечить полное Wi-Fi-покрытие на обширных музейных территориях зачастую проблематично, планируется добавить в «Артефакт» поддержку офлайн-режима, сообщил Алейников. Кроме того, в ближайшее время намечена интеграция с сервисом izi.travel, и тогда можно будет добавлять на платформу аудиогиды. Предполагается, что в 2018 году платформу научат распознавать и объемные изображения. Но поскольку 3D-сканеры еще дороги и их обладателей пока можно пересчитать по пальцам, для работы с «Артефактом» планируется использовать псевдообъемные изображения на основе многоракурсной фотосъемки.

Расширяя пространство

Цифровая стратегия Третьяковской галереи, основанная на общей концепции музея и на анализе всего предшествующего опыта работы с аудиторией, нацелена прежде всего вовне, призвана привлечь внимание как можно более широкой аудитории c помощью Интернета, мобильных технологий, включая мультимедиа и даже игры. «Наши посетители живут в цифровом мире, и в этом мире мы с ними работаем», – рассказывает Татьяна Николаева, начальник отдела мультимедиа- и интернет-проектов Государственной Третьяковской галереи.

В мае 2017 года был запущен новый сайт галереи с изображениями хорошего качества, панорамами залов, виртуальными выставками, в том числе существующими только в электронном виде. Здесь можно «полистать» альбомы живописи, каталоги, научные сборники, а также опробовать арт-конструктор – игровые мобильные приложения «Пейзаж» и «Натюрморт». Впрочем, панораму основных экспозиций Третьяковки теперь можно увидеть даже на «Яндекс.Картах».

«Виртуальный, цифровой мир расширяет наши границы», – говорит Николаева. Для работы в этом пространстве галерея намерена активно использовать не только сайт, но и социальные сети, другие платформы и онлайн-сообщества. Предполагается задействовать электронные устройства для развития диалога о коллекции и о художниках, создавать новые формы виртуального погружения и инсталляций, собирать и представлять публике цифровые формы искусства, привлекать денежные средства через Интернет или с помощью SMS, налаживать онлайн-продажи сувенирной и книжной продукции, а также разрабатывать конкурентоспособные электронные продукты – например, виртуальные образовательные курсы.

Эмоции неандертальцев

3D-копии бюстов неандертальцев «оживляют» с помощью датчика Kinect Источник: Государственный Дарвиновский музей

Насколько интенсивно музеям следует вкладываться в развитие технологий виртуальной и дополненной реальности? У ИТ-директоров нет единодушия по данному вопросу. Одни считают, что делать это вектором развития преждевременно, особенно региональным музеям, чьи ресурсы ограниченны. Другие, напротив, полагают, что эти направления уже стали массовыми. Если стремиться к экономии и делать все своими силами, то получается слишком долго и технология успевает уйти на другой уровень. Следующим этапом станет работа с нейроинтерфейсами, в экспозиции Политехнического музея они уже появились, сообщил Михаил Яковенко, заместитель генерального директора по ИТ Политехнического музея.

Доступность для современной аудитории стоит недешево: необходимо не только привлечь средства и оборудование, измениться должны и сами сотрудники. К примеру, на сканирование в очень высоком разрешении одного зала Юпитера в Эрмитаже потребовалось три дня и почти 3 млн руб. Трехмерное виртуальное изображение было создано методом онлайн-фотограмметрии. Зато теперь возможность побывать в зале Юпитера и даже взглянуть на него сверху появилась в регионах, где устраиваются Дни Эрмитажа. «Мы смотрим на реакцию, – отметил Богданов. – И по итогам эксперимента видим, что потребность в VR очень большая».

«VR-технологии однозначно нужны, вопрос только в том, когда будет создан адекватный качественный контент, расширяющий возможности музея и комфортный для пользователя. Пока его очень мало», – считает Татьяна Кубасова, заместитель директора по научно-исследовательской работе Дарвиновского музея.

Тем не менее к настоящему времени уже почти 500 музеев мира загрузили порядка 13 тыс. оцифрованных предметов в сервис SketchFab – аналог YouTube для 3D-моделей.

Дарвиновский является одним из немногих музеев – обладателей 3D-сканера и 3D-принтера, на котором можно печатать гипсовые объекты для экспозиции. В музее была создана витрина с художественными реконструкциями животных, живших 420 млн лет назад, и черепом давнего предка человека – проконсула. Трехмерную копию, в отличие от самого экспоната, можно повертеть в руках. Правда, изготовленные на 3D-принтере копии дороги, поэтому такая возможность предоставляется только посетителям с ограниченными возможностями. И вместо печати целой коллекции 3D-моделей, в музее решили создавать мультимедийные объемные модели, которые будут изображены в движении и расскажут о себе сами, без экскурсовода.

Уже сегодня цифровые копии бюстов неандертальцев анимируют с помощью датчика Kinect, который распознает 42 эмоции посетителей и в реальном времени накладывает их на трехмерные интерактивные аватары.

Данные есть, дело за решениями

Большая часть музеев субсидируется, им не приходится бороться за выживание. Если же посмотреть на выживающих на рынке самостоятельно, то можно увидеть, что лидируют те, кто максимально использует технологии сбора и анализа данных, указывает Яковенко.

Он предлагает рассматривать департаменты культуры и платформы, которые они предоставляют, в качестве элементов цифровой музейной экосистемы. В этой экосистеме уже появились крупные источники открытых данных о коллекциях, о статистике посещений. Формально существуют стандарты хранения и передачи данных, протоколы обмена. Технологии дают возможность автоматизировать сбор данных с сайтов с привязкой профилей из соцсетей, из билетно-кассовых систем, со счетчиков посетителей на входе. Большая часть музеев накапливают данные просмотра экспозиции видеокамерами, и эта информация хранится продолжительное время. «Необходимо акцентироваться на стандартизации, защите накопленных данных и резервном копировании, – подчеркивает Яковенко. – Иначе есть риск потерять информацию».

В таких музеях, как Пушкинский и Эрмитаж, где потоки посетителей измеряются миллионами в год, решения уже принимают на основании данных. Однако многие другие музеи, несмотря на многолетний рост числа мобильных пользователей, продолжают делать сайты для десктопов, а выбор соцсети для присутствия и планирование ассортимента сувенирных магазинов нередко определяются исходя из предпочтений сотрудников, а не аудитории. Зачастую музеи даже не считают конверсию, хотя проанализировать аудиторию по полу и возрасту сейчас не так уж сложно – такие решения есть. А в перспективе собранные данные можно будет обрабатывать с помощью искусственного интеллекта.

«Данных уже достаточно, и получить дополнительные – недорого, – говорит Яковенко. – В отличие от коммерции, мы не конкурируем так жестко между собой, поэтому в своей экосистеме можем свободно обмениваться данными и массово использовать чужой опыт и исследования». По его мнению, если добавить немного давления со стороны учредителя (Минкультуры), то можно в музеях добиться такой же активности применения данных, как, допустим, в ретейле.

Межмузейное дело

Ожидается, что по мере развития ИТ-инфраструктуры откроются новые возможности для межмузейного взаимодействия – от виртуальных кросс-музейных экспозиций до сети «виртуальной памяти», объединяющей музейные фонды. Об этом задумываются и в Музее истории ГУЛАГа, и в Государственном музейно-выставочном центре Росфото.

В центре единого информационного пространства молодого Музея Росфото, вся коллекция которого существует в цифровом виде, находится репозиторий с документами и фотографиями. Эта общая система хранения данных о фондах музея не только объединяет хранителей, исследователей и кураторов различных проектов, но и облегчает публикацию информации о предметах в машиночитаемом виде. Репозиторий обрел статус доверительного источника информации для всех сотрудников, причем доступ к нему может быть предоставлен сторонним исследователям и кураторам, а также посетителям музея. «Мы можем построить «новый Интернет», где данные будут верифицированы музеями», – считает Алексей Тихонов, заведующий отделом фототехнологической работы Центра Росфото.

Если музеи способны заимствовать интересные технологические подходы в далеких от сферы культуры отраслях, наверное, и коммерческие компании смогут почерпнуть ценные с точки зрения цифровизации идеи у музеев...

Администрации передовых городов внедряют интеллектуальные технологии, позволяющие рациональнее расходовать энергию, оптимизировать транспортные системы, лучше обеспечивать безопасность жителей, управлять автомобильным движением и т. д. – то есть пользоваться современными технологиями и данными, чтобы улучшать условия жизни, работы и отдыха в городе.

Поэтому нужны специалисты, чтобы возглавить департаменты, создаваемые в связи с внедрением новых технологий. В городских администрациях появляются необычные должности – например, директор по велосипедам, директор по инновациям, директор по данным, директор по городским жителям. В международной ассоциации операторов связи TM Forum прогнозируют, что специалисты, занимающие перечисленные посты, составят «команду мечты» по управлению умным городом будущего.

Директор по велосипедам

Городам, где вводится политика благоприятствования велосипедистам, понадобится руководитель, контролирующий соответствующие проекты. В прошлом году директор по велосипедам появился в Атланте. В его обязанности входит работа с общественностью, планирование проектов, осуществление программы совместного пользования велосипедами Relay Bike Share и контроль за тем, чтобы проекты развития города не нарушали удобства велосипедистов.

Директор по инновациям

Новые технологии и растущие объемы данных, генерируемых современными системами, помогают в анализе проблем города и поиске решений. При этом нужен кто-то, разбирающийся в технологиях, тот, кто проследит, чтобы собираемая информация передавалась соответствующим департаментам и предприятиям. Поэтому в городских администрациях появляется должность директора по инновациям.

Руководители на этом посту решают проблемы, связанные с общественным транспортом, пробками, парковками, системами освещения и публичными сетями Wi-Fi.

В Сан-Франциско задача директора по инновациям – заботиться о том, чтобы технологии были движущей силой изменений в правительстве города, руководить внедрением технических новшеств и контролировать создание новых рабочих мест. В Филадельфии среди обязанностей директора по инновациям – обеспечивать своевременное обновление системы электронного правительства и создавать новые услуги, которыми можно пользоваться через Интернет. А в Канзас-Сити директор по инновациям должен анализировать потребности города в новых технологиях и быть проводником их внедрения.

Ночной мэр

Городская жизнь с заходом солнца не прекращается. Работают рестораны, ночные клубы, а кое-где – даже офисы и библиотеки. Кто-то любит ночную жизнь, а кому-то она мешает – такие люди предпочли бы ночью тишину и покой.

В Амстердаме, Париже и Цюрихе с недавнего времени появилась должность ночного мэра. Его обязанности – налаживать и улучшать отношения между ночными предприятиями, жителями города, его гостями и администрацией. Отличие ночного мэра от обычного в том, что первый хорошо знает ночную жизнь города. Он понимает его ночные потребности и может объяснить их тем чиновникам, кто вечером привык ложиться спать.

Директор по данным

С ростом числа датчиков Интернета вещей, делающих город «умным», – на уличных фонарях, светофорах, автомобилях, – объемы генерируемых данных растут колоссальными темпами. Городу нужны специалисты, способные анализировать собираемые данные и предоставлять доступ к ним различным департаментам, обеспечивая возможность принимать более обоснованные решения.

Для решения этих задач в мэриях Бостона, Чикаго, Лос-Анджелеса и Сан-Диего появился пост директора по данным. А в некоторых городах, например в Нью-Йорке, учредили отдельное управление по анализу данных. Это небольшая команда специалистов, которые работают с информацией от частных предприятий и госструктур в целях улучшения условий городской жизни.

«Директор по данным пропагандирует опору на данные в работе различных городских служб, а также отвечает за объединение разрозненной информации, – поясняют в TM Forum. – После принятия европейского закона о защите персональных данных и в результате активного роста использования городских решений на основе данных эта должность будет становиться все более ответственной».

Директор по городскому населению

Пока такая должность еще не появилась ни в одной мэрии, но дискуссии о ее необходимости уже идут. В отличие от городского главы, отвечающего сразу за всё, в том числе и за работу с компаниями, региональными и федеральным правительствами, некоммерческими организациями, полицией, пожарной охраной и т. д., директор по городскому населению будет заниматься исключительно проблемами городских жителей и отчитываться перед мэром.

Директор по городскому населению будет непосредственно отвечать за приспособленность города для жилья и общее качество жизни в нем. В его компетенции будут находиться транспорт, образование, здравоохранение, общественные мероприятия, парки и зоны отдыха, доступность жилья, рынок труда, коммуникации, социальные СМИ и т. д.

Директор по городскому населению должен будет доносить до чиновников точку зрения жителей по поводу любых имеющихся проблем.

Директор по цифровым технологиям

Эта должность уже есть в компаниях финансовой, рознично-торговой и телекоммуникационной отраслей. Руководитель на этом посту отвечает за внедрение цифровых технологий на предприятии – перевод маркетинга на современные рельсы, «оцифровку» исследований и разработки, а также внедрение цифровых методов обслуживания клиентов.

В рамках инициатив умного города аналогичный пост начинает появляться и в городских администрациях. В некоторых случаях новую должность наследует директор по технологиям. «Цифровой директор» есть у Мельбурна, Бостона и Нью-Йорка, о планах создания новой должности недавно сообщил мэр Лондона. В IDC прогнозируют, что к 2018 году городских директоров по цифровым технологиям станет в пять раз больше, чем сейчас.

В обязанности такого руководителя будут входить содействие ускорению цифровой трансформации и соединение цифровых технологий, применяемых в различных городских департаментах. Ему предстоит заботиться о том, чтобы технологии использовались для улучшения обслуживания горожан и налогоплательщики экономили деньги, получая услуги через Интернет.

Директор по чрезвычайным ситуациям

Руководитель на этом посту разрабатывает стратегии подготовки города к непредвиденным событиям и их последствиям, в том числе к террористическим актам и стихийным бедствиям. Директор по чрезвычайным ситуациям также работает над сглаживанием факторов напряженности в городе, таких как расовое и экономическое неравенство, нехватка доступного жилья, безработица и проблемы, вызванные климатическими изменениями.

Эта должность есть в администрациях Бостона, Майами, Нового Орлеана и Нью-Йорка. В Майами директор по чрезвычайным ситуациям участвует в планировании действий, связанных с изменениями климата.

Директор по дизайну

Принципы разработки государственных услуг меняются. У инструментов и сервисов умного города должен быть привлекательный дизайн, чтобы жители и гости охотно их использовали. Поэтому в городской администрации появляется потребность в соответствующем руководителе.

Так, в Хельсинки перед директором по дизайну стоит задача – предлагать творческие идеи и новые проекты, учитывающие потребности и предпочтения будущих пользователей.

Директор по рациональному природопользованию

Экологические программы, направленные на сбалансированное использование природных ресурсов, осуществляются в городах всего мира. Контроль над такими программами – обязанность руководителя на соответствующей должности.

Директор по рациональному природопользованию следит за тем, чтобы соответствующие принципы соблюдались во всех городских процессах, в том числе в проектах по развитию инфраструктуры. В числе обязанностей – оптимизация планирования землепользования, инициативы по сбережению энергии и воды, адаптация к климатическим изменениям и развитие новых видов общественного транспорта. Должность директора по рациональному природопользованию есть в Сан-Франциско, Остине, Чикаго и Лос-Анджелесе.

– Michelle Davidson. Smart cities: The rise of new C-level executives. Network World. Sep 20, 2016