Управление бизнес-процессами

Технологии процессной аналитики (Process Mining) становятся все более популярными. Многие компании достигли впечатляющих успехов в автоматизации своих процессов и стали обладателями цифровых следов сотрудников, работающих в корпоративных системах. Анализ действий сотрудников в приложениях дает ценную информацию и пищу для размышлений об эффективности процессов.

PwC и ABBYY подвели итоги исследования «Process Mining: преодоление барьеров на пути к успеху», проведенного среди крупных отечественных компаний, и обсудили его результаты с приглашенными экспертами. По итогам исследования выяснилось, что каждая вторая компания планирует использовать процессную аналитику через три года. Пока же лишь 20% опрошенных сообщили, что уже применяют интеллектуальный анализ хотя бы для одного бизнес-процесса. Главным барьером для внедрения Process Mining является качество данных об операционной деятельности: по-прежнему слишком много действий сотрудники проводят вне информационных систем, не оставляя никаких следов о своей работе.

Знания о процессах

«Результаты проведенного ранее глобального исследования были интересны, но нам не хватало местного колорита, который терялся на общем фоне. Нам было важно узнать, как обстоят дела в России, во многом для того, чтобы самим лучше понимать, в каком направлении имеет смысл развивать технологию и лучше понимать заказчиков», — рассказал Григорий Борисенко, директор и руководитель практики по оказанию услуг в области анализа данных PwC в России. По его словам, многие наблюдения стали интересными, подтвердив имевшиеся гипотезы или пролив свет на неожиданные области.

90% опрошенных компаний в том или ином виде занимаются анализом и оптимизацией своих процессов, хотя у большинства из них эта работа не носит систематического характера. Главным образом, информацию о качестве процессов черпают из традиционных средств бизнес-аналитики. При этом 38% не видят принципиальной разницы между специализированными системами Process Mining и классическими BI-решениями.

Что вполне ожидаемо, первыми Process Mining начали применять прогрессивные компании, которые в нашей стране сосредоточены в нефтегазовой и финансовой отраслях и вообще являются флагманами применения цифровых решений. Очень перспективная технология не могла быть пропущена ими. «Это как ремонт, который невозможно завершить. Компании, которые занялись процессной аналитикой, постоянно расширяют охват системы, непрерывно развивают и совершенствуют процессы», — отметил Борисенко.

Как констатировал Олег Сажин, заместитель генерального директора ABBYY в России, в среднем около 50% бизнес-процессов компаний до сих происходит вне информационных систем. Это может говорить о невысокой зрелости процессов и в целом сильно влияет на эффективность технологии процессной аналитики.

«Можно дозревать и расширять охват информационных систем, создавая цифровые следы сотрудников. А можно использовать средства Task Mining, позволяющие собирать информацию о работе пользователей «окольными» методами, отслеживая всю активность на их компьютерах», — рекомендовал Сажин.

Примерно таким путем идут в банке «Уралсиб». Как подчеркнул Максим Сарычев, руководитель дирекции процессного управления «Уралсиб», важно смотреть на процессную аналитику шире и исследовать процессы, не представленные ни в одной информационной системе. Например, в банке используют решение ABBYY Timeline, позволяющее сочетать Process Mining и Task Mining.

Task Mining позволяет изучать «разорванные» процессы, когда часть задач решается в информационной системе, а часть заключается в работе с документами и в офисных приложениях. За счет этого удается «склеить» кусочки знаний о процессах и собрать картину в единое целое.

Вторая задача, решаемая в «Уралсибе», заключается в автоматическом формировании нормативов. «Мы можем собрать по определенным функциональным ролям «фотографии» рабочего дня сотрудников, понять решаемые ими задачи, соотнести их с процессами, и сформировать нормативы производительности», — объяснил Сарычев. Кроме того, Process Mining – это замечательный инструмент не только для аналитика, но и для владельца процесса, который хочет управлять им, развивать его, понимать узкие места. Наконец, становится возможным контроль процедур: система позволяет выстроить цепочку правильного исполнения процесса и в случае ее нарушения или отклонения сигнализирует об этом.

«Чем глубже копаем, тем выше интерес»

«У меня было ощущение, что Process Mining применяется чуть ли не повсеместно, и без нее мало какие процессы анализируются. С меня сняли розовые очки», — признался Антон Платонов, руководитель направления по развитию ОЦО сети «Магнит». По его мнению, это очень хорошая технология для выявления проблем. Она показывает потраченные впустую усилия, лишние и повторные действия, что может указывать на сильную неэффективность процесса. Отчет о таких фактах позволяет взглянуть на процесс с другой стороны.

В компаниях действительно очень многие вопросы решаются по почте, на словах, в мессенджерах и т.д., – в целом такая ситуация характерна для многих. Но даже в уже имеющихся системах накоплена масса полезной информации.

«Мы видим достаточно обширную картину и обнаружили много проблем, на которые обратил внимание менеджмент. Чем глубже мы копаем, тем больше областей для работы находим, и тем выше наш интерес», — сказал Платонов. При этом задача по переводу взаимодействия из неформальных каналов в корпоративные системы не является обязательной для использования Process Mining. Скорее, это сигнал руководству о том, что многое в компании можно улучшить.

«Уже полтора года, как мы используем процессную аналитику в закупках, на электронной торговой площадке, в управлении мастер-данными и логистике. После завершения проекта отношение к ней поменялось: так как мы получили значимый эффект и определенный кредит доверия», — поделилась опытом Анастасия Головина, руководитель группы отчетности «Северстали». В 2022 году планируется расширить использование технологии на двух новых процессах, для этого уже одобрены бюджеты. По данным проведенного инвестанализа по всем внедренным четырем процессам, в среднем проект окупается меньше чем за три года. И есть процессы, где окупаемость составляет меньше года за счет вау-эффектов, способных перевесить все затраты. Головина признала, что сейчас проникновение Process Mining весьма мало, и ее удручает низкая информированность аудитории о технологии как таковой и жесткий стоп-фактор в виде незрелости процессов.

В Tele2 используют решение компании Celonis еще с 2017 года, и с тех пор многие подразделения уже поняли его прелесть. Как рассказала Елена Бебешко, руководитель службы методологии Tele2, свое знакомство с Process Mining начинали с пилотного проекта, который был необходим, чтобы убедить руководство в ценности этой технологии. В качестве «подопытного кролика» выступал платежный процесс – самый простой и максимально автоматизированный. Затем продолжили работу в договорных и логистических процессах, а также в процессах развития сети.

Сейчас в Tele2 даже существует довольно длинная очередь из процессов, которые требуют аналитики. Область применения технологии может быть разной – например, часто система выступает в качестве доказательства скептикам, что процесс выстроен оптимально и не требует изменений.

Что тормозит Process Mining

Как подчеркнули все участники встречи, спектр проблем, с которыми приходится сталкиваться при внедрении Process Mining, весьма разнообразен: это и недостаточная цифровизация процессов, и низкая корпоративная культура, и недостаток цифр, на которые можно опереться при проведении расчета эффективности.

«Самое главное – стоит ли система тех денег и времени, которые на них тратятся», — озвучил Платонов вопрос, который приходится слышать от всех руководителей. По его убеждению, сложности возникают тогда, когда Process Mining пытаются предлагать клиенту как независимое решение. В этом случае ее ценность надо еще увидеть. Гораздо правильнее ее предлагать в качестве вспомогательного инструмента – например, в ходе обследования процессов. Это отличная альтернатива традиционному анкетированию и опросам пользователей. А на фоне общих затрат на такое обследование стоимость Process Mining довольно мала, но зато это дает доказательную базу, которую можно продемонстрировать топ-менеджменту.

«Один из основных барьеров – культура работы над процессами», — считает Сарычев. У процессов есть владельцы, которые привыкли управлять ими, опираясь на определенный набор данных. Появление нового инструмента – это всегда изменение привычек, которое всем дается тяжело, даже если речь идет об автоматизации рутины.

Второй тонкий момент – особенности сбора данных о действиях пользователей. Когда внедряется инструментарий для сбора информации о работе сотрудников, требуется разработка целого плана коммуникаций, направленного на снятие всех опасений пользователей, важно объяснять, для чего используется информация. Это помогает в последующем обеспечить достоверность собираемых данных.

«Для нас серьезным испытанием стала ресурсная составляющая. Мы сталкивались с отсутствием внутренних ресурсов и дороговизной внешних, что влекло за собой сложность согласования бюджетов», — отметила Бебешко. Кроме того, она выделила низкую готовность владельцев процессов включаться в проекты по анализу своего хозяйства, их страх продемонстрировать свою некомпетентность. Наконец, никто не хотел тратить время.

Неавтоматизированные и разрывающиеся процессы – большая проблема для любой компании. Они сильно влияют не только на трудоемкость проектов, но и на применимость Process Mining и ограничивают интерес к ней.

Как резюмировал Борисенко, кому точно не надо заниматься аналитикой процессов – так это компаниям, подразделения которых представляют собой «функциональные колодцы». Такие подразделения не хотят смотреть вокруг и сфокусированы на достижении собственных целей. У них нет сквозных процессов и сквозных показателей эффективности, они больше всего боятся того, что кто-то извне может увидеть их недостатки. В условиях такой местечковости аналитику процессов продвигать тяжело.

Управление бизнес-процессами считается важной, если не обязательной, составляющей цифровой трансформации. Действительно, как поговаривали еще во времена увлечения первыми ERP, «нельзя автоматизировать хаос». Невозможно построить цифровое предприятие, опираясь на «аналоговые» бизнес-процессы, однако, как продемонстрировала конференция «BPM 2019. Процессы цифрового предприятия», организованная издательством «Открытые системы» в конце октября, подход к ВРМ может быть разным. Можно начинать со строгого описания текущих бизнес-процессов и затем цифровизировать все подряд как есть, а можно стартовать с внедрения системы BPMS. Но, пожалуй, лучше рассматривать ВРМ как составную часть инициатив цифровизации и пересмотреть бизнес-процессы: возможно, некоторые из них существуют только потому, что существуют, и не стоит их брать в светлое цифровое будущее?

Ведущий круглого стола Анатолий Белайчук, президент ассоциации ABPMP Russian Chapter, предложив сторонникам разных взглядов обсудить роль BPM в цифровую эпоху, отметил, что сегодня наблюдается очередная волна интереса к BPM, и вызвана она появлением таких технологий, как Интернет вещей, машинное обучение, Low code, RPA и др. Однако, по замечанию Елены Березовской из инвестиционного банка «Веста», «если человек не понимает, как устроен мир, то ему не помогут ни BPM, ни CRM, ни даже искусственный интеллект — технологии вторичны».

Действительно, бизнес-процессы появились задолго до автоматизации, и BPM – это ядро платформы цифрового бизнеса. Однако Анна Кузнецова, руководитель практики BPM компании Naumen, уверена: «На пути к цифровой трансформации разные компании находятся в разных стадиях развития, работают в различном конкурентном поле, и этим-то, в каждом конкретном случае, определяются степень заинтересованности в BPM и пути внедрения соответствующих систем автоматизации».

Владимир Репин из ассоциации ABPMP Russia напомнил, что компании неоднородны и в разных подразделениях бытуют свои взгляды на цифровизацию, а главное – нельзя забывать про людей: «За каждой схемой стоит конкретный человек, и задача BPM – уменьшить «трение» в системе. Даже простой сбор предложений по изменению бизнес-процессов организуется среди людей, а не среди роботов». С ним согласна и Кузнецова: «BPM — для людей, а не против них. И задача любой автоматизации в том, чтобы освободить людей от рутины. Человек должен ощущать себя не 'винтиком', а главным звеном в единой машине организации».

Алексей Пестриков, управляющий директор дивизиона «Кредитные продукты и процессы» Сбербанка, отметил: «Все, что можно описать, можно и автоматизировать, однако людям свойственно ошибаться». Для минимизации ошибок можно использовать роботизацию бизнес-процессов (RPA), однако такие решения направлены на автоматизацию задач, а не процессов.

«Надо мыслить процессами целиком, а не отдельными задачами, иначе средства автоматизации смысла не имеют», – настаивает Березовская. Вместе с тем, в цифровую эпоху ИТ-подразделения, по мнению Пестрикова, уже не действуют по приказу бизнеса «что скажут, то и сделаем», а становятся партнерами бизнеса и предлагают ему новые бизнес-процессы, невозможные без новых технологий.

В дискуссию активно включился и зал – многие слушатели высказывали мысль о том, что руководителю цифрового предприятия BPM нужен для контроля, поскольку позволяет целиком видеть картину цифровизации, однако организация всегда шире любого BPM и ни один коробочный продукт BPMS сходу не подойдет конкретному бизнеcу. Мало того, попытки заменить BPM лишь роботизацией бизнес-процессов – деньги, выброшенные на ветер.

По словам Лесли Уилкокса, профессора Лондонской школы экономики, однажды при деловом знакомстве его представили в качестве «патриарха роботизации бизнес-процессов».

«Что я, конечно же, как скромный англичанин, принялся отрицать, — заявил Уилкокс, один из наиболее известных исследователей в сфере автоматизации умственного труда, в ходе выступления на форуме по RPA в Веллингтоне. — Мне, разве что, подойдет святой Христофор, покровитель путешественников. Я здесь, чтобы помочь вам продвигаться вперед более безопасно».

В активе Уилкокса — обширные исследования в сфере RPA, по результатам которых в соавторстве с Мэри Лэсити опубликованы три книги: «Автоматизация обслуживания: роботы и будущее рынка труда» (2016), «Роботизация бизнес-процессов и устранение рисков: исчерпывающее руководство» (2017) и «Роботизация процессов и когнитивная автоматизация: новый виток» (2018). Четвертая книга, «Стратегический подход к роботизации бизнес-процессов», должна выйти в этом году.

По словам Уилкокса, он лично изучил в подробностях более 420 развертываний RPA, чтобы разобраться, какие из них действенны, а какие нет.

«Познакомившись с RPA впервые, я решил, что это проще простого», — признался эксперт.

«RPA помогает людям перестать быть роботами» — эта фраза из первой книги Уилкокса широко цитируется. Выступая на форуме, он добавил: «Роботами первой промышленной революции, к сожалению, были дети. Последние 135 лет людей превращали в роботов, и это продолжается и поныне. У людей забирают всю самую интересную и творческую работу, делая из них монотонных исполнителей. RPA же, напротив, отнимает у людей обязанности роботов, позволяя заниматься тем, с чем люди справляются гораздо лучше, и тем, на что машины, возможно, никогда не будут способны».

По его словам, на первый взгляд, роботизация бизнес-процессов казалась чем-то предельно простым: «Это системы, разработанные для бизнес-пользователей, не для ИТ-специалистов. Они позволяют начать получать результаты быстро и относительно просто».

Искусственный интеллект и когнитивная автоматизация (cognitive automation) отличаются от RPA тем, что они «пытаются наделить робота человеческими качествами — воспроизвести на компьютере то, на что способен человеческий мозг», напоминает он, добавляя: «Нужно стремиться создавать машины, способные делать то, что люди либо не умеют, либо не хотят делать».

По словам Уилкокса, лидеры в области внедрения RPA получают «тройной выигрыш»: речь идет о выгоде для акционеров (за счет высвобождения рабочего времени и повышения гибкости кадровых ресурсов), для клиентов (решение проблемных вопросов, улучшение обслуживания клиентов) и для сотрудников (увеличение доли интересной работы, возможность проявить себя на поприще инновации).

Многие из этих преимуществ оказываются для организаций неожиданностью, утверждает Уилкокс, перечисляя ряд примеров из государственного и частного сектора. В частности, в управе района Сефтон (Великобритания) RPA применяют еще с 2015 года. Решение обеспечивает выполнение процессов операционного отдела цифровыми исполнителями со стопроцентной точностью, позволяя сотрудникам решать более сложные задачи. Например, два штатных работника были переведены на более важные для организации обязанности.

Проект роботизации был начат с отдела налогов и сборов. Были автоматизированы процедуры регистрации граждан для взимания налоговых платежей путем прямого дебетования, а также индексации документов и помещения их в различные рабочие процессы.

Как следствие, затраты времени на ввод сведений о платеже были уменьшены на 80% — на обработку 800 платежей, полученных за три недели, стало уходить по 19 часов, а не по 92, как раньше, а стоимость транзакции уменьшилась с фунта до 20 пенсов. Все транзакции обрабатываются в день прихода платежа, что позволило улучшить обслуживание.

Еще один пример — британской коммунальной компании удалось за шесть недель обеспечить соответствие новым требованиям регуляторов при помощи ранее внедренной системы RPA. До этого для подобных инициатив набирали по три десятка новых сотрудников, у которых на решение задачи уходило три месяца.

RPA считается решением для автоматизации внутренних операций, однако как подчеркивает Уилкокс, на самом деле немало преимуществ получают и клиенты. К примеру, одному крупному оператору мобильной связи благодаря RPA удалось ускорить процедуру замены SIM-карты с двух дней до 20 минут. А британский гигант онлайн-торговли Shop Direct, у которого много покупателей в регионах, где часто происходят наводнения, разработал специальную процедуру, в рамках которой покупателям из зоны бедствия в индивидуальном порядке предоставляется отсрочка оплаты покупок.

Не «проще простого»

По словам Уилкокса, исследования, проведенные им до 2017 года, помогли уточнить трудности, с которыми многие сталкиваются при внедрении RPA, что подтолкнуло его к публикации книги «Роботизация бизнес-процессов и устранение рисков». Соавторы выявили 41 вид рисков, возникающих в рамках жизненного цикла решения RPA.

«В организациях не принимают меры по устранению таких рисков, — сетует Уилкокс. — Они не обнаруживаются, и во многих случаях делается вывод, что внедрение относительно безрисковое».

Оказалось, что RPA — не настолько «проще простого», как казалось поначалу, признается Уилкокс.

Это подтверждали и данные аналитических отчетов. К примеру, в отчете EY приведены сведения о том, что от 30% до 50% всех первичных проектов по внедрению RPA терпят крах. А по данным HFS, по состоянию на март 2019 года удовлетворенность проектами RPA выражали только в 52% организаций: «Другими словами, 48% предприятий разочаровались». Данные компании McKinsey, в свою очередь, свидетельствуют о том, что внедрения систем RPA остаются точечными и не масштабируются.

Эксперт призывает проявлять бдительность в условиях «массированной промывки мозгов, исходящей от поставщиков RPA, которые сейчас переживают экспоненциальный рост продаж». Вендоры, в частности, могут преувеличивать возможности своих решений, предлагая средства RPA и когнитивной автоматизации даже когда они не нужны.

Уилкокс делит пользователей RPA на следующие категории: «лидеры» (20%) — те, кто добился максимальных успехов; «последователи» (25%) — те, кто стремится к успеху, но пока не имеют необходимого руководящего ресурса или неверно выбрали инструмент для достижения поставленных целей; «отстающие» (35%) — те, кого результаты по большей части разочаровывают; «аутсайдеры» (20%) — готовые отказаться от внедрения или реализующие минимальные проекты.

«Примечательная особенность RPA в том, что главные проблемы при внедрении связаны не с технологиями, а с людьми, которые ими пользуются», — отмечает Уилкокс.

По данным проведенных им исследований, только в 25% организаций камень преткновения видят в технологиях, а в 75% — в проблемах, связанных с руководством, персоналом и организационной структурой.

Еще один важный вывод — «сотрудники обычно не отвергают RPA, воспринимая нововведение благосклонно».

По словам Уилкокса, серьезная недоработка многих исследований, посвященных автоматизации, состоит в том, что они не учитывают возрастание объема работы, обусловленное экспоненциальным ростом данных и соответствующих бюрократических процедур.

«Такого рода проблемы порождаются новыми технологиями, — констатирует Уилкокс. — Когда объем рутинной работы резко возрастает, а заниматься более интересными задачами становится сложнее, снова внедряются технические средства, помогающие изменить ситуацию».

Но перед внедрением RPA важно разработать критерии возможности автоматизации. Одна из причин провала проектов — неверный выбор процесса для автоматизации. Это должен быть стабильный, хорошо отлаженный процесс, для которого можно составить правила. Перед автоматизацией процесса его обязательно нужно оптимизировать. «И не забывайте проводить контролируемые эксперименты по тестированию реализованных функций в реальных рабочих условиях прежде чем запускать их в эксплуатацию», — добавляет эксперт.

При этом «истинные богатства», по его выражению, приобретаются теми, кто осуществляет крупномасштабные внедрения RPA: «Роботизация приносит реальные плоды при масштабировании, однако большинство предприятий свои внедрения пока не расширяют».

Причин этому много, но основная, по его оценке, связана с отсутствием стратегических планов относительно RPA: «В организации быстро получают результаты, но видят лишь ограниченные возможности, поэтому дальше точечных применений дело не идет».

Эксперт уверен, что добиться «тройного выигрыша» можно, если организовать интенсивную программу обучения и планировать долгосрочное развитие проекта с самого начала. По его словам, лидеры рассматривают RPA как часть интегрированной бизнес-стратегии, также включающей когнитивные и цифровые решения: «Когда речь идет о масштабной стратегии, к проекту привлекаются представители высшего руководства, которые финансируют его, выделяют необходимые ресурсы и выступают в его защиту. Таким образом, инициатива не остается только в рамках отдела ИТ. Бизнес при этом ставит конкретные цели, над достижением которых вы работаете, — проект получает поддержку на уровне отделов основных операций и выше».

Но, само собой, отдел ИТ нужно привлекать с самого начала, это абсолютно необходимо, — он обеспечивают инфраструктуру для RPA и процессы автоматизируются ИТ-специалистами. Они предоставят и настроят инфраструктуру, помогут предотвратить появление «теневых ИТ» и распространение «островков RPA». RPA принесет пользу и самой службе ИТ, обеспечив уменьшение объема невыполненной работы по запросам бизнес-отделов.

Большое значение имеет система управления: «Причем она должна быть тщательно спланированной, учитывая, что речь идет не о разовом проекте, после которого можно переходить к чему-то еще. Определитесь со штатным расписанием, зонами ответственности, назначьте тех, кто будет принимать решения».

По словам эксперта, в лидирующих организациях соответствующее планирование проводят еще в самом начале проекта. «RPA не следует рассматривать, как просто инструмент, — подчеркивает он. — Это фундамент или платформа, к которой вы постепенно сможете подключать все больше когнитивных технологий».

Выиграют те из организаций, в которых сформируют собственные ресурсы по развитию RPA, уверен эксперт. Именно так поступили лидеры, воспользовавшись услугами партнеров и консультантов, поясняет он: «В компаниях управленческого консалтинга достаточно специалистов, которые помогут заказчику ускорить обучение и подготовить собственные ресурсы».

Помехи внедрению

Какие вопросы относительно RPA обсуждаются слишком мало? «Прежде всего, мне кажется, это вопрос переквалификации, — говорит Уилкокс. — Люди боятся потерять работу. Но если вспомнить историю, появление любой новой технологии означало не только потерю рабочих мест, но и появление новых. Например, благодаря персональному компьютеру в США за период с 1987-го по 2010 год появилось 14,5 млн новых рабочих мест. То же происходило и раньше. В Лондоне в 1900 году для перевозок были задействованы около 350 тыс. лошадей. К 1926 году лошадей уже не было, как и соответствующей работы — это затронуло примерно 10% населения. Но зато сколько за период с 1900-го по 1926 год возникло новых рабочих мест благодаря появлению автомобилей и автобусов? Колоссальное количество».

Так же будет и с RPA, убежден эксперт: «Появятся новые процессы, новые направления бизнеса, изменятся бизнес-модели. Соответственно, будут и новые рабочие места».

Важную роль в этом сыграет правительство, считает он: «Думаю, государству нужно будет приложить усилия, необходимые, чтобы обеспечить образование и получение новых навыков». Речь не только о точных и инженерных науках: «На самом деле, будет расти востребованность чисто человеческих навыков, неподвластных машине. Я имею ввиду навыки взаимодействия с другими людьми, эмоциональный интеллект, способность делегировать полномочия, творчество. Роль образования в этих сферах недооценивают».

Государству также предстоит заботиться об этичном использовании новых технологий и предотвращении негативных последствий, полагает Уилкокс. По его убеждению, корпорациям придется отучаться от привычки просто «покупать» нужных специалистов на рынке труда: «Им нужно будет реинвестировать деньги, заработанные за счет автоматизации, в переобучение и повышение квалификации своих сотрудников. Компаниям самим же будет лучше, поскольку иначе им придется тех же специалистов нанимать по более высокой цене».

Ответственность лежит и на самих работниках: не стоит оставаться пассивными в условиях меняющегося ландшафта рынка труда. «Современный человек должен стремиться к самообразованию и интересоваться востребованностью различных навыков», — уверен Уилкокс.

Эксперт завершил свое выступление на форуме, процитировав Патрика Гири, главного евангелиста компании Blue Prism, которая является одним из создателей индустрии RPA: «Нужно планировать, исходя из того, чего вы хотите достичь, а не того, что есть сейчас. Стройте фундамент для крепости, а не для бунгало».

Совершенствование процессов предусматривает идентификацию, анализ и улучшение существующих бизнес-процессов для последующего увеличения производительности, внедрения оптимальных стандартов и повышения качества с целью улучшения восприятия клиентов и конечных пользователей.

Инициативы, направленные на совершенствование процессов, могут обозначаться разными терминами: управление бизнес-процессами (business process management, BPM), улучшение бизнес-процессов (business process improvement, BPI), реинжиниринг бизнес-процессов (business process re-engineering), непрерывное улучшение процессов (continual improvement process, CIP) и т.д. Но независимо от используемой терминологии здесь всякий раз преследуется одна цель: минимизировать ошибки, уменьшить простои, повысить производительность и добиться более высокой эффективности.

Технологии улучшения процессов

Существует несколько различных методологий, призванных содействовать вашей организации в улучшении процессов. Все они направлены на то, чтобы помочь бизнесу выявить существующие недочеты, исправить их и проанализировать успех или неудачу внесенных изменений.

Несмотря на общую цель каждая из методологий ориентирована на разные потребности. Одни нацелены на бережливое улучшение процессов, другие – на адаптацию корпоративной культуры к их улучшению. Есть также методологии, помогающие компаниям визуально отображать технологические процессы.

- Кайдзен: Методология Kaizen способствует непрерывным улучшениям с упором на гибкие и экономичные практики. Она ориентирована на повышение качества, производительности и эффективности за счет небольших сдвигов в повседневной работе и корпоративной культуре, формирующих среду, где вместо наказания за ошибки и просчеты акцент делается на недопущение их повторного возникновения.

- 5S: Модель 5S – это одна из составляющих методологий Kaizen и Lean, предусматривающая пять основных шагов: сортировку (sort), соблюдение порядка (straighten), содержание в чистоте (shine), стандартизацию (standardize) и совершенствование (sustain). Модель 5S упорядочивает и стандартизирует меры, направленные на улучшение процессов.

- PDCA: Еще одна составляющая методологии Kaizen. PDCA расшифровывается как планировать (plan), делать (do), проверять (check) и действовать (act). Это помогает организациям эффективнее определять процессы, которые нуждаются в улучшении. Сначала вы выявляете проблему (планируете), создаете и внедряете решение (делаете), анализируете данные и оцениваете эффективность (проверяете), а затем документируете конечные результаты и реализуете план, если он оказался успешным (действуете).

- Шесть сигм: Six Sigma – популярная методология улучшения процессов с использованием рангов, соответствующих цветам поясов в карате. Начав с зеленого пояса, вы постепенно продвигаетесь к черному. Six Sigma предлагает два способа предотвращения нарушения процессов путем выполнения определенных шагов. Эти шаги включают в себя определение, измерение, анализ, улучшение и контроль (define, measure, analyze, improve, control – DMAIC) или определение, измерение, анализ, проектирование и проверку define, measure, analyze, design, verify – DMADV).

- Анализ причинно-следственных связей: Еще одним инструментом, порожденным методологией Six Sigma, является анализ причинно-следственных связей (Cause and Effect Analysis). Он предусматривает использование диаграмм для устранения проблем путем их выявления, обнаружения препятствий и точного определения причин, мешающих работе процесса.

- Анализ SIPOC: Анализ SIPOC, относящийся к методологии Six Sigma, имеет формат диаграммы и выполняется на этапе «измерения» DMAIC или DMADV. SIPOC помогает организациям разработать и внедрить проект улучшения процессов, а также определить требования и необходимые элементы до начала его реализации.

- Карта потока создания ценностей (Value Stream Mapping): VSM помогает организациям визуально представлять восприятие клиентами бизнес-процесса, что способствует определению ценности продукта, процесса или сервиса. Как и другие методологии, она ориентирована на устранение потерь, избыточности и максимально возможную бережливость.

- Всеобщее управление качеством (Total Quality Management): Нацеленная на достижение долгосрочного успеха за счет удовлетворения клиентов методология TQM помогает организации вовлечь в непрерывное улучшение процессов всех сотрудников. Вырабатывается культура, при которой работники не боятся совершать ошибки и движутся вперед к общей цели бизнеса.

- Канбан: Kanban – это инструмент для визуализации рабочих процессов, который бизнес-подразделения, руководство и сотрудники могут просматривать на одной странице в целях улучшения процесса. Еще одна методология, стимулирующая улучшение бережливых процессов.

- Карта процессов: Инструмент для визуализации рабочих процессов, помогающий компаниям отображать план улучшения процессов. Его можно назвать также блок-схемой процесса, диаграммой процесса, функциональной блок-схемой или моделью процесса. В конечном итоге речь идет о создании блок-схемы последовательности технологических операций, которая предоставляет важную информацию о рабочем процессе с его начала и до конца.

Роль автоматизации в улучшении процессов

Поскольку автоматизация является одним из самых простых способов улучшения процессов за счет исключения операций, выполняемых вручную, и уменьшения человеческих ошибок, в совершенствовании процессов ей отводится важная роль. Автоматизация процессов помогает организациям понять, что необходимо улучшить, а что работает именно так, как это должно быть.

Роботизация бизнес-процессов (robotic process automation, RPA) – популярный сегодня способ рационализации бизнес-процессов. Он помогает организациям моделировать действия человека при выполнении задач и этапов сложных процессов. Автоматизация предусматривает определение набора правил и триггеров, устраняющих необходимость ручного труда при выполнении отдельных частей процесса, и позволяет роботам осуществлять то, что ранее проделывал человек.

К улучшениям процессов, автоматизированным с помощью RPA, относятся, например, выдача автоматических ответов на входящие письма, автоматическая обработка заказов, разбиение заявок в службу технической поддержки на категории, передача данных между системами и управление заработной платой. Все это не только помогает повышать эффективность бизнес-процессов, но и позволяет работникам сконцентрироваться на более сложных задачах, не поддающихся автоматизации.

BPM-команде инвестиционного банка «Веста» удалось не просто внедрить систему управления бизнес-процессами, а реализовать по-настоящему комплексный и эффективный проект. Елена Березовская, руководитель процессного офиса банка «Веста», расскажет об этом 30 октября на конференции BPM 2019, организуемой издательством «Открытые системы». Елена рассказала нам о предпосылках запуска проекта и о том, в чем он может быть поучителен для представителей нефинансовой сферы.

- Зачем вам понадобился BPM и откуда возникла идея проекта?

Идея о необходимости комплексного процессного управления в банке принадлежит нашему председателю правления. По его мнению, лучшая прививка от «болезни неэффективности» — процессный подход и исполняемые процессы. Он хотел, чтобы каждый сотрудник разделял эту точку зрения, понимал, зачем нужны бизнес-процессы, прозрачность и управляемость. По его инициативе в банке была внедрена система BPM и проведена комплексная автоматизация всех бизнес-процессов.

«Подходов к снаряду» было несколько, но в основном решались более узкие задачи. Так сложилось, что для многих сотрудников BPM — это просто ИТ-система и выполнение в ней каких-то задач. К сожалению, это классическая история, когда подразделения сидят в своих функциональных «домиках», мало общаются между собой и не всегда понимают свою роль в общей цепочке создания ценности. Тем более если процесс сложный, сквозной и затрагивающий несколько подразделений. Моей задачей было донести до сотрудников их роли в процессе и научить их пользоваться картами процесса. Чтобы каждый понимал, почему именно в этот момент исполнителю понадобилась какая-то информация и что он должен выполнить конкретно это действие, потому что на следующем шаге его результат потребуется кому-то еще.

- То есть вы наполняли регламенты смыслом?

Я это называю «вдохнуть жизнь в схемы», потому что в формате схем описанные бизнес-процессы живут в банке очень давно — более восьми лет. Но сейчас мы пришли к пониманию того, что процесс становится по-настоящему эффективным, когда он исполняемый, то есть у сотрудника нет другой возможности выполнять свою функцию, кроме как в рамках процесса, зафиксированного в системе. Все, что нужно сотруднику на том или ином шаге, есть в системе. Ему не требуется обращаться за дополнительной информацией в смежные системы, пользоваться почтой. Если нужно  проинформировать клиента о чем-либо, он просто нажимает нужную кнопку в системе BPM — и клиенту уходит письмо по заданному шаблону.

- Каковы были экономические мотивы у этой инициативы? Необходимость решения какой бизнес-задачи стояла за реализацией красивой концепции?

Нам нужно было масштабироваться. Мы ждали существенного увеличения потока клиентов и при этом не должны были существенно увеличивать ресурсы на сопровождение процессов. Ключевым финансовым показателем было фиксированное соотношение затраты/прибыль, существенные отклонения не допускались. На старте в нашем основном бизнес-процессе обрабатывалось порядка 300 заявок на входе, и стояла задача тем же ресурсом справиться с объемом в 500–600. В то же время мы существенно снизили время выполнения некоторых операций: если раньше пользователям нужно было обращаться во внешние системы, звонить и писать, то с помощью BPM мы избавили их от этой необходимости.

- Что вы для этого сделали?

Совершили подвиг. Воздействовали комплексно, начиная с обучения сотрудников. Нужно было научить их пользоваться системой BPM должным образом, рассказать, как она устроена. Изначально ее внедряли как систему документооборота, потом начали развивать функционал, надстраивать «кирпичики» CRM и BPM, но в умах сотрудников она по-прежнему оставалась системой документооборота. И подразделения, которые ее поддерживали, были администраторами системы документооборота, а не теми, кто занимается аналитикой и оптимизацией процессов. Это нужно было побороть, и в этом была основная сложность.

Одним из инструментов, помимо обучения, стало изменение организационной структуры. Мы перестали быть отделом методологии и решили стать процессным офисом, чтобы название отражало то, чем мы будем заниматься. Ресурс подразделения был крайне ограничен, между тем процессы постоянно «ломались» и мы были вынуждены «доталкивать» их в полуручном режиме. О стратегии, концепциях и приоритетах не могло быть и речи, потому что 80% времени мы отвечали на звонки типа: «У меня процесс дальше не идет. Что делать?».

- Что значит «процессы ломались»?

Процессы были написаны так, что задача часто назначалась не на роль, а на конкретного сотрудника, чей идентификатор был прописан в коде. Если сотрудник в отпуске или уволился, то процесс выдает ошибку и следующий сотрудник не получает свою задачу.

Таких кейсов было очень много. И ситуаций, когда есть возможность не вводить какую-то информацию, которая обязательно потребуется на следующем шаге. На попытке завершить задачу при нехватке данных процесс «падает» в ошибку, и нам нужно заполнять поля вручную. При этом сотрудники не понимали, в каком случае что-то не так с процессом в целом или что-то не сделано на конкретной задаче, а в каком — проблема в документе. Нам сообщали, что сломался процесс, а на самом деле, например, в карточке документа не приложили сам документ или приложили не в том формате, в котором система может его «съесть».

То есть не было понимания, как устроена система, поэтому невозможно было быстро идентифицировать проблему. Чтобы найти причину сбоя, нужно было задать не один дополнительный вопрос, а пять, открыть не одну вкладку, а несколько. Поэтому первое, что мы сделали, — начали учить сотрудников ориентироваться по картам процессов, чтобы исключить вопросы типа «Что будет, если я нажму на эту кнопку?» и «Где сейчас мой процесс?». Учили различать объекты, разбирали типовые ошибки. Потом на основании этих кейсов сделали регулярные новостные рассылки. Если мы существенно меняем процесс или запускаем что-то новое, то стараемся оперативно собирать типовые сложности и делать рассылку.

- Какими результатами в цифрах можете поделиться?

Внутренняя стоимость открытия счета существенно снизилась — примерно с 5 тыс. до 3,2 тыс. руб. И это еще не финал, потому что сейчас мы видим очередные узкие места. Плюс процессного подхода в том, что с каждым новым витком смотришь на процессы по-новому. Сегодня мы понимаем, что можно кардинально перестроить архитектуру и процесс станет еще быстрее и легче с технической точки зрения. Это повлияет и на то, как его будет видеть клиент.

- Чтобы так все «расцвело», в вашем банке, очевидно, была создана соответствующая управленческая культура. При каких условиях процессный подход может быть применен эффективно?

В первую очередь руководство заинтересовано в том, чтобы процессы были прозрачными. Это условие номер один. Условие номер два — готовность сотрудников к изменениям. С этим нам повезло: так как банк пробовал себя в разных направлениях, бизнес-модель очень часто менялась, сотрудники привыкли перестраиваться. Поэтому, когда я пришла к ним с новостями, расчетами и рассылками, никто не удивился и не впал в ступор, ведь несколько эволюций и революций они уже пережили. Конечно, все в разной степени к ним готовы, всегда будут те, кто не очень рад переменам. Нужно проявить безумное упорство и продолжать объяснять. Как и в случаях, когда к тебе приходят как к профессионалу с предложением: если этого нельзя сделать, надо не полениться и аргументированно объяснить почему, а если можно — рассказать, как это будет устроено.

Сейчас, когда к нам приходят заказчики, у них уже есть примерное представление о том, как это будет реализовано технически. То есть они сокращают наши трудозатраты на продумывание технической реализации!

- Сколько бизнес-процессов банка охвачены системой BPM?

Сейчас 145–150, а год назад было 74. Более важно, какую часть деятельности банка они покрывают. У нас есть негласная установка: один регламент (порядок взаимодействия сотрудников подразделений при возникновении какого-то события) — это один процесс. Таких регламентов примерно 450, но автоматизировать нужно не более 200. В части взаимодействия с клиентами 90% уже автоматизировано.

- То есть большую часть пути вы уже прошли?

Да, теперь речь о том, чтобы выйти на новый уровень качества. Процессов стало вдвое больше, а сопровождаем мы их тем же ресурсом, что и год назад. При этом времени на их сопровождение тратим существенно меньше. Если раньше я на 80% была вовлечена в рутину (ошибки, исправления, ответы на звонки пользователей), то сейчас 80% времени я собираю приоритеты, компоную задачи, делаю так, чтобы элементы, применяемые в одном процессе, были применимы и в других. Это мой личный KPI: процессов в два раза больше, но от меня не требуется в два раза больше ресурсов. Это особенно прекрасно.

- Чем вы особенно гордитесь в этом проекте?

Достижение номер один — высокая степень «продвинутости» наших сотрудников как пользователей системы. Второе: неважно, в каком «уголке» банка возникает инициатива вывести новый продукт на рынок или что-то изменить, практически сразу мне говорят, что нужен автоматизированный процесс в системе BPM. Объясняю, что пока не нужен, потому что еще неизвестно, «взлетит» ли этот пилот, а мы потратим много ресурсов, в том числе внешних разработчиков. Реакция такая: как же мы без процесса?

Многие мои коллеги сталкиваются с сумасшедшим сопротивлением, когда пытаются внедрить процессный подход в своих организациях. Пользователи не хотят. У меня обратная ситуация: мы понимаем, что это будет не очень эффективно, а люди все равно хотят. И это уже часть культуры, а не установка сверху. Люди делают это осознанно, потому что это нужно, и уже не понимают, как жить иначе.

- Каков срок жизни вашей системы, как скоро вам придется ее обновлять или переводить на новую технологическую платформу?

Платформа ELMA очень активно развивается, релизы с минорными версиями появляются каждую пару недель, и раз в полгода выходит большое обновление. Если не находим какую-то функциональность, которая для нас важна, то решаем вопрос за счет интеграции, благо сейчас сервисы легко интегрируются. Этим занимаются наши партнеры, это и недолго, и недорого. Затраты на интеграцию не превышают 30–40 человеко-часов, вполне адекватный показатель.

Кроме того, часть из 145 наших бизнес-процессов построена на маленьких, легко редактируемых и очень эффективных «подпроцессиках». И когда возникает потребность в создании нового бизнес-процесса, в какой-то момент мы понимаем, какой куcочек-подпроцессик откуда взять. Эти кусочки связывают и адаптируют под конкретные задачи. Срок запуска нового процесса сокращается раза в три, потому что его не нужно писать с нуля, а можно собрать воедино из декомпозированных кусочков.

- Вы сделали «микропроцессную» архитектуру?

Да, неосознанно.

- Чем ваш проект может быть интересен представителям нефинансовых отраслей? Насколько он специфичен?

Абсолютно не cпецифичен. Можно добавлять «соли по вкусу», но рецепт достаточно универсальный: добавить осознанности в работе с сотрудниками. Чтобы у них не было желания просто прервать процесс и запустить новый, если что-то не получилось с первого раза. А был навык разобраться в причинах, исправить и «толкнуть» процесс дальше.

Второе: работа с руководством всегда ведется «в деньгах». Мы не ленились считать результаты наших оптимизаций, делать замеры на входе и на выходе. Моя команда показала руководству, что процессы оцифрованы, трудозатраты на процессы достаточно легко переводятся в денежный эквивалент. Теперь, когда запускаются новые продукты, уже на старте имеется более глубокое понимание того, как тратятся деньги, распределяются ресурсы, стоит ли вообще заниматься этим продуктом, если у него высокая себестоимость.

- О чем вы расскажете участникам конференции?

Моя цель — поделиться инструментами и подходами, которые проверены в нашей компании. Мы все меняем мир к лучшему, делая свою организацию эффективнее с помощью процессного подхода.

Начинался обычный рабочий день. До метро было недалеко, утро выдалось солнечным, и я решил прогуляться через парк. Утренний щебет воробьев навевал позитивные мысли о предстоящем отпуске. И тут словно прострелило – почта! Мечты развеялись, словно дым при порыве ветра. Я отчетливо представил себе, как открываю электронную почту и вижу солидный список входящих писем самой разной тематики и назначения. И ведь если бы их надо было только прочесть… А ведь там и задачи, и запрос информации, и письма, отправленные сразу на несколько адресов. Работы минимум часа на два. А как же эффективность? А в масштабах компании? Я снова представил себе, сколько на это ежедневно уходит времени и ресурсов…

Это было не так давно и стало своеобразной инструкцией к действию: сейчас достаточно часто именно процессы, традиционно решаемые с использованием электронной почты, автоматизируются при помощи инструментов класса service desk. Автоматизируются успешно, от заказчиков поступают положительные и иногда даже восхищенные отзывы.

– Дмитрий, если бы в нашей компании давали медали, то первую я вручила бы вам, – такой фразой несколько дней назад меня приветствовала руководитель крупного проекта в нашей компании.

– За что? – совершенно искренне удивился я.

– За ваш сервис-деск. Вы не представляете, как он сейчас нам помогает!

По сути, мы лишь заменили электронную почту на автоматизированный процесс управления обращениями в уже существующей системе service desk. Сделали это быстро, качественно и без дополнительных затрат. Инструмент получился действительно удобный.

Помните фразу героя фильма «Брат-2» Данилы Багрова: «Я вот думаю, что сила в правде. У кого правда, тот и сильнее»? О какой правде с точки зрения помощи бизнесу идет речь? О правде, что есть процессы, которые можно и нужно автоматизировать. Руководитель не всегда готов обсуждать это, а владелец не знает об этом, потому что до него не доходит соответствующая информация. В итоге бизнес работает не в полную силу, несет потери ресурсов и скорости в базовых, рутинных операциях.

В последнее время я довольно часто бываю на мероприятиях, связанных с использованием сервисного подхода вне ИТ. Как показывает практика, тема действительно очень актуальная. В последних проектах почти 90% процессов, автоматизированных с использованием инструментов класса service desk, – не из области ИТ.

На одном таком мероприятии мне задали вопрос:

– Где вы этому учились?

– Это личный опыт и практика, – был мой ответ.

Коллега не поверил и снова спросил:

– Может быть, на каких-то курсах об этом рассказывают?

И ответ снова был, что это личный опыт.

– Так вам надо делиться этим опытом! Это же очень нужно сейчас.

На этом фоне положительных отзывов о реализациях и потребности в информации поступило предложение провести мастер-класс на таком уважаемом мероприятии, как ITMF-2018.

О чем же будет мой рассказ? О том, что сегодня мало быть отличным ИТ-менеджером или руководителем. Сегодня необходимо постоянно предлагать бизнесу средства и инструменты для повышения эффективности, сокращения издержек, снижения операционных затрат.

Как это делать? Часто люди, принимающие бизнес-решения, своеобразно относятся к идеям по автоматизации. Бывает, просто не верят, а бывает, в чем-то не хотят изменений. Сомневаются в целесообразности. Опасаются неоправданно больших расходов.

А ведь что в общем случае надо бизнесу? Ему нужны оптимизация и сокращение расходов, сокращение потерь времени и уменьшение простоев, устранение причин, останавливающих поток создания ценности для клиента.

Практически в каждом подразделении вашей компании есть процессы, которые не только можно, но и нужно оптимизировать. Конечно, не все и не всегда. Я часто говорю, что лучше всего автоматизируется то, что «болит». Когда не вы навязываете изменения, а вас о них просят. Просят просто посмотреть: а нельзя ли тут помочь средствами автоматизации? Другое дело, что непосредственные владельцы процессов не горят желанием что-то менять.

– Дмитрий Мельников, эксперт по сервис-менеджменту, dmel@inbox.ru

Вот тут-то ИТ-менеджмент просто обязан использовать свой шанс – реально помочь бизнесу. Это может быть шанс карьерного роста, увеличения дохода и других «плюшек». Сделать это можно в любой компании. Практически везде есть бухгалтерия, финансы, безопасность, технические, инженерные, кадровые и административно-хозяйственные службы. Значит, есть и обращения в эти подразделения. Вы уверены, что они обрабатываются эффективно? Скорее всего, не всегда.

На мастер-классе мы поговорим о том, как использовать этот шанс. Как искать «болевые точки» организации. Как разговаривать с людьми, принимающими решения, и вместе с ними «лечить» процессы. Как правильно мотивировать команду и почему ответственным должен быть один человек, а не несколько.

Приходите. Будет интересно. Никакой академической теории – только реальный опыт. Если проводить аналогию с кулинарным мастер-классом, то все, о чем будет рассказано, – это блюда, приготовленные своими руками.