ИТ-инфраструктура

Много компаний в предыдущие годы вложили значительные средства в создание мощной ИТ-инфраструктуры. Реализация проектов Больших Данных — возможность наконец заставить ее отрабатывать инвестиции.

Задачи, которые приходится решать компаниям при реализации проектов Больших Данных, являются отнюдь не технологическими. Найти данные не проблема. Например, каждый человек оставляет в Интернете много «следов», которые различные организации могут использовать в своих целях. Однако извлечь из данных пользу получается далеко не всегда из-за дефицита бизнес-идей. Главная задача компаний — правильное предложение услуг, исходя из ситуации, в которой находится клиент, и адекватная реакция на его действия. Кроме того, корректное встраивание аналитики Больших Данных в операционные процессы становится ключевым фактором, во многом определяющим ее эффективность.

«Бизнес-аналитики в нашей компании работают с Большими Данными с 2005 года, задолго до того как получил распространение термин Big Data», — подчеркивает Виктор Булгаков, руководитель департамента управленческой информации «ВымпелКома». По его словам, большинство потоков данных больше 100 Гбайт в день можно относить к категории Больших Данных: они требуют определенной культуры работы, специфических процессов. Компании удалось создать эту культуру. Свидетельство тому — постоянный рост числа пользователей средств бизнес-аналитики, увеличение объема хранимых и обрабатываемых данных. В условиях повышения требований к качеству и оперативности информации это становится особенно востребовано бизнесом. Технологии ориентированы на повышение уровня клиентского сервиса, а также улучшение качества корпоративного управления.

«Бесцельно собирать все данные подряд — это путь в никуда. Данные без экспертов — балласт, тормозящий развитие бизнеса», Виктор Булгаков, руководитель департамента управленческой информации компании «ВымпелКом»

«Очень важно, когда руководитель принимает своевременные решения на основе достоверной информации. Это может быть как большим, комплексным отчетом, так и информационной панелью всего на один экран, за которой скрываются десятки терабайт данных и миллиарды записей», — говорит Булгаков.

«У нас действительно много данных — больше, чем у нефтяников, а в части информации о конкретном абоненте они даже шире, чем у Google. Поисковики “знают” все, с чем пришел к нему пользователь, а мы знаем, куда он ходил, кроме Google» — констатирует Алексей Мартынов, директор департамента развития и сопровождения ИТ-систем ОАО «МГТС». Кроме того, люди все чаще выходят в Интернет с мобильных устройств, что дает массу дополнительных знаний. Известно, где человек находится в данный момент, что смотрит, какую рекламу ему показывают, определен его круг общения. Способов организовать взаимодействие с человеком также гораздо больше: мобильный телефон у многих никогда не выключается.

«Появление технологий Больших Данных никак не сказалось на количестве новых продуктов, их качестве, скорости их вывода на рынок. Скорее, оно отразилось на понимании того, кому и какие услуги следует продавать — на таргетировании наших предложений», — считает Мартынов. Для любого телеком-оператора важно четко понимать, кому и какой продукт можно продать и с какой вероятностью предложение будет принято.

Объять ли необъятное?

Эксперты разделились на два лагеря: одни говорят, что нужно хранить все доступные данные, появляющиеся в поле зрения компании, другие же считают, что нельзя объять необъятное — а потому собирать и накапливать следует лишь те данные, необходимость в которых на данный момент реально существует.

«При определении потенциальной ценности данных следует действовать через исследовательские проекты», — рекомендует Мартынов.

Многое зависит от возможностей, которые есть у компании, но, как полагает Булгаков, правильно расставив приоритеты, можно выделить достаточные ресурсы. Если предстоит собрать по-настоящему большой объем данных, это должно быть продиктовано экономической целесообразностью. И опыт множества компаний является тому подтверждением.

«Я могу себя отнести к людям, которые говорят, что бесцельно собирать все данные подряд — это путь в никуда. Необходимы приоритеты, и помочь в их определении способны эксперты по данным, — считает Булгаков. — Кстати, данные без экспертов — балласт, тормозящий развитие бизнеса. Повышение же уровня экспертизы, напротив, позволяет достичь максимальной отдачи инвестиций в технологии и данные».

Фразу «Давайте возьмем данные и извлечем из них пользу» многие часто слышат от руководителей после посещения конференций по Big Data. Это прекрасная возможность дать старт проекту и уже на первом этапе создать «фабрику идей». Фабрика идей — эффективный подход, когда идеи бизнеса централизованно собираются, тестируются для оценки их полезности и лучшие претворяются в жизнь. Это процесс непрерывного превращения идей в работающие решения.

«Должна быть отдельная команда, ориентированная в первую очередь на идеи. Пока известно очень мало случаев, когда такие генераторы идей равномерно распределены по подразделениям компании», — замечает Мартынов. По его словам, сейчас ситуация аналогична той, что была в начале компьютерной эры. Нужна группа «молодых и голодных», выдвигающих разные, иногда на первый взгляд безумные, идеи, реализацией которых занимается ИТ-департамент.

«Выделенные люди, освобожденные от рутины, могут быть более эффективны в творческих задачах», — согласен Булгаков. Однако оторванность от практических задач сужает круг возможностей, и здесь нужен разумный баланс креативности и технологий.

Инструмент не для всех

«Часто поставщики ИТ-решений, говоря о Больших Данных, подразумевают некий бренд, который хорошо продается. В бизнес-среде такая технология воспринимается как элитная», — констатирует Булгаков. Но, несмотря на новые особенности обработки данных, ее суть осталось прежней. При этом в компаниях однозначно вырос уровень аналитической культуры. Многие перешли от Excel к работе с профессиональными статистическими пакетами, курс обучения работе с которыми занимает считанные дни.

Как полагает Булгаков, освоение технологий Больших Данных можно ускорить, эта технология — буквально шаговой доступности. Конечно, мечта стать за несколько дней полноценным исследователем данных (data scientist) слишком оптимистична, но такая мечта необходима.

Часто можно услышать высказывания, что ширина познаний важнее, чем их глубина. Например, исследователь данных в статистике разбирается лучше программиста, но хуже, чем профессиональный статистик, — это программист среднего уровня с навыками статистического анализа. Но главная сила исследователя данных — в знании предметной области: он знает, где искать столь необходимые «золотые крупицы».

В 2013 году «ВымпелКом» удивил ИТ-сообщество оригинальным стартом проекта Big Data. При нулевых начальных инвестициях за несколько недель удалось силами энтузиастов создать из подручных рабочих станций кластер Hadoop. Это позволило проверить несколько идей и выйти к бизнесу с новыми инициативами.

«Только что получивший автомобильные права человек на болиде “Формулы-1” уедет не дальше первого поворота», — иронизирует Мартынов. Он уверен, что Большие Данные — действительно не для всех: без выстраивания в компании «традиционной» системы бизнес-аналитики обойтись нельзя.

«Я выделяю три уровня аналитики: отчетность, data discovery и Большие Данные», — говорит Мартынов. Отчетность построить проще всего, ее задача — отвечать на вопрос, как разделяются покупатели, скажем, синих машин по возрасту, полу, доходам. Следующий уровень — аналитика, отвечающая на более абстрактные вопросы, например: что общего между покупателями синих машин и чем они отличаются от покупателей красных машин? Таким образом изучаются склонности клиентов. Третий уровень — Большие Данные, когда на базе огромного массива разнородных данных о покупателях компания пытается найти совершенно неочевидные взаимосвязи между покупкой синей машины и склонностью к потреблению Интернета.

«Не пройдя первые два этапа, невозможно применять на практике результаты, получаемые на третьем», — уверен Мартынов.

Для запуска проекта Больших Данных в первую очередь нужна вера руководства компаний в то, что эти решения могут иметь ценность для бизнеса, а такое пока неочевидно. Без Больших Данных сегодня работают многие крупные компании, и часто успешно. Кроме того, на рынке пока мало людей, имеющих опыт подобных проектов — позитивный или негативный — и готовых применить его в другой компании. Собрать сильную команду сложно и дорого.

Как уверен Мартынов, технологии Больших Данных, подобно инструментам data discovery (исследования данных), будут становиться все более простыми, ориентированными на конечного пользователя. Если раньше инструменты анализа даже относительно небольшого объема данных были инструментом ИТ-специалистов и требовали серьезных вычислительных мощностей, то несколько лет назад технологии исследования данных в десятки терабайт уже стали доступны бизнес-пользователям без специализированного образования.

Сейчас технологии Больших Данных находятся на стадии «бизнес думает, а ИТ исполняют». Но рано или поздно в массы придут инструменты, позволяющие без проблем оперировать петабайтами данных. Кроме того, будет наблюдаться объединение хранилищ разнородной информации с целью создания кросс-запросов. Выгода от поиска в никогда ранее не пересекавшихся данных может быть неожиданно большой.

Булгаков выделяет важность расширения функционала аналитических систем. Все игроки на рынке стараются создать универсальное решение, покрывающее все потребности компаний. Будем надеяться, что в будущем на столе бизнес-аналитика появится эффективный инструмент, поддерживающий все ключевые технологии и методы обработки данных, включая кластеризацию, машинное обучение, текстовый анализ, геоаналитику, визуализацию данных и т. п. Это позволит существенно повысить продуктивность фабрики идей и увеличить возврат от инвестиций.

Потенциал данных

Особый успех у клиентов «Билайна» имела система антиспама, ставшая хорошим примером раскрытия потенциала данных. В конце 2013 года в контакт-центр «ВымпелКома» было много обращений на тему спама. В результате оперативно разработали специализированную систему, благодаря которой удалось снизить уровень спама более чем в 80 раз, радикально сократив число жалоб от абонентов.

«Исследуя петабайты данных, мы понимаем, что разрабатываем золотую жилу, и каждый день дарит новые открытия», — резюмирует Булгаков. В планах компании подключение большего числа источников данных. Целесообразность их подключения определяется ценностью для бизнеса.

В МГТС на направление Больших Данных выделены определенные средства, и его дальнейшая судьба во многом будет зависеть от эффективности реализуемых сейчас проектов. Разумеется, с развитием способов генерации идей начнется экспоненциальный рост объемов данных, которые потребуются для их реализации. Остается надеяться, что это отразится и на росте доходов.

Основные проблемы Больших Данных Источник: Accenture, 2014

Валюта впечатлений

«Не следует давать клиентам скидки, бонусы и подарки. Наша задача — платить за лояльность валютой впечатлений, и именно тут аналитика Больших Данных должна сказать свое веское слово», — уверен Максим Мозговой, директор по CRM «Промсвязьбанка».

Нынешние маркетинговые инициативы большинства организаций направлены на то, чтобы купить лояльность клиента, а не на то, чтобы сделать эмоционально приятным его взаимодействие с компанией. Клиент чувствует, что его подкупают, и естественным в этом случае является желание продаться подороже.

Почему важно использовать все доступные данные о поведении клиента для предсказания его действий? Чем больше данных компания накопит, тем с большей точностью может быть предсказана вероятность снижения лояльности или приобретения того или иного продукта. Алгоритмы Больших Данных и машинного обучения позволяют с высокой степенью точности предсказывать тот или иной вариант развития событий. Однако все технологии упираются в бизнес-инициативы — идеи, которые должны быть подтверждены реальными изменениями в бизнесе. Сейчас большая проблема не в том, чтобы внедрить какую-либо систему, а в том, чтобы понять, какую ценность она будет приносить бизнесу.

«Что скажет владелец, если со склада вдруг исчезнет 10% товаров? Вероятно, такое событие стало бы поводом как минимум для служебного расследования. А что происходит, когда мы теряем 10% клиентов? Ничего, компания продолжает работать», — удивляется Мозговой. Это говорит о том, что бизнес не понимает ценности клиентов. Компания уподобляется дырявому ведру — наполняется новыми продажами, но и заметно теряет. И никто не знает, насколько ведро дыряво.

В результате ценностью клиентской базы никто не управляет и работа с ней не имеет особого смысла. Лишь относительно недавно телеком-операторы осознали это и начали активно внедрять решения для управления оттоком клиентов. В банках тоже стали анализировать ценность клиентской базы.

«Все зависит от денежного потока, который клиент не только генерирует в настоящий момент, но и сможет генерировать в будущем. По большому счету, надо предсказать, что нам принесет клиент в перспективе, и на основании этого понять его ценность. Только так можно определить потенциал этого клиента», — подчеркивает Мозговой.

Большие Данные уйдут в облака

Более половины крупных предприятий планируют использовать публичные облака для работы с Большими Данными.

Не секрет, что многие ИТ-менеджеры крупных компаний не слишком доверяют публичным облакам: они не уверены в их надежности и безопасности. Однако это мнение может измениться — по крайней мере, в отношении обработки Больших Данных.

Исследование, проведенное Gigaom Research, обнаружило, что 53% крупных компаний либо уже используют возможности облаков для аналитики Больших Данных, либо планируют делать это. Лишь 13% заявили, что для решения аналитических задач будут использовать исключительно собственные ЦОД.

Многие компании начинают рассматривать облачную модель использования аналитики Больших Данных как стратегически важную. Облака содержат в себе ключ к следующей фазе использования Больших Данных, когда анализ будет осуществляться по требованию пользователей, причем немедленно.

Отрасли, наиболее агрессивно движущиеся в сторону облачной модели, включают производство, ИТ и потребительскую электронику, а также финансовый сектор и торговлю. Они не просто думают о возможностях облачной модели, но и активно исследуют ее как свою будущую ИТ-платформу.

Использование облачных технологий для работы с Большими Данными Источник: Gigaom Research, 2015

Как правило, нереализованный потенциал возникает из-за отсутствия релевантных предложений и эффективных кросс-продаж, а также прямого ухода клиента. Сумма этих показателей представляет собой упущенную выгоду от неверного управления клиентской базой. Бизнес не всегда понимает, что эти вещи могут быть посчитаны, и роль ИТ заключается в просвещении.

Можно привести простой пример того, как учет одного фактора позволяет коренным образом изменить взгляд на эффективность маркетинговых кампаний. Рассмотрим стандартную ситуацию: у компании есть база с данными 1 млн клиентов, и маркетинговая кампания в виде «ковровой бомбардировки» генерирует 1% отклика — при этом получается 10 тыс. откликов. Допустим, каждый отклик генерирует 125 руб. увеличения ценности клиента. Получаем общий эффект 1,25 млн руб. Обычно маркетологи на этом останавливаются и считают свою задачу выполненной. Но на самом деле это не так: клиенты, не ответившие из-за нерелевантного предложения, снижают вероятность отклика при последующих обращениях. Если вероятность отклика снижается хотя бы на 0,5%, организация в результате небрежно проведенной кампании теряет гораздо больше, чем получает: ценность клиентской базы разрушается быстрее, чем создается.

«Задайте себе вопрос: как быстро вы разрушаете ценность своей клиентской базы? Скорее всего, на такой вопрос никто ответить не сможет», — уверен Мозговой. В компании отсутствует не просто понимание ситуации, но и сама бизнес-функция. Это дает право ИТ-специалистам, осознавшим положение дел, выйти с предложением о ее создании.

Следует использовать существующие наработки, позволяющие управлять клиентским опытом как одним из факторов, влияющих на ценность клиентской базы. Одним из вариантов является создание центра управления клиентским опытом на основе данных о поведении клиента, получаемых в реальном времени, и информации из социальных сетей. Важно собирать не только то, что клиенты пишут в Интернете, но и их слова при звонках в контакт-центр, эмоции при взаимодействии с персоналом в точках продаж. Сейчас существуют решения так называемой эмоциональной аналитики, позволяющие распознавать речь и осуществлять поиск по ключевым словам — упоминаниям конкурента, негативным эмоциям, а также проводить анализ тембра голоса и мимики. Эти данные составляют единый поток для анализа поведения клиента, и именно они во многом помогают предсказывать его поведение в будущем.

Непростые времена вполне могут стать катализатором для развития инфраструктурных проектов, считает Эллиот Гойхман, директор ИТ-департамента МДМ Банка. За последние несколько лет в банке был реализован целый ряд проектов по модернизации ИТ-инфраструктуры, в ходе которых кардинальному обновлению подверглись ее ключевые элементы — серверы и системы хранения данных, обслуживающие критически важные для бизнеса аспекты. Гойхман уверен, что проекты модернизации не должны возникать на пустом месте — у бизнеса появляются потребности, и нередко для их удовлетворения приходится «подтягивать» имеющуюся инфраструктуру. В любом случае бизнес должен быть союзником в проведении модернизации — это необходимое условие успеха инфраструктурных проектов.

Стоит ли начинать крупные инфраструктурные проекты в сложных экономических условиях?

Определяющим фактором при принятии такого рода решений должна быть финансовая стабильность организации. В противном случае расходы на модернизацию ИТ-инфраструктуры могут дестабилизировать положение, вызванное и без того непростой ситуацией на рынке. Если же компания стабильна, то сложные экономические условия — это подходящий момент, чтобы проанализировать деятельность организации, пересмотреть подходы к ведению бизнеса и адаптироваться к текущей ситуации.

Кризис может быть катализатором для инфраструктурных проектов: в более благополучные периоды внимание менеджмента всецело сфокусировано на текущей деятельности бизнеса — если доход стабилен, то руководство особо не задумывается о том, что в бизнесе, которым оно управляет, надо что-то менять.

На мой взгляд, препятствием к реализации инфраструктурных проектов может стать то, что топ-менеджмент страшно далек от корпоративных ИТ и тем более от ИТ-инфраструктуры. Так ли это на самом деле?

Не всегда. По крайней мере в нашем банке это не так. Наше руководство стремится поддерживать бизнес на высоком технологическом уровне. Поскольку траты на ИТ — значительная статья расхода современных банков, топ-менеджеры разбираются в технических деталях того, на что расходуются деньги, вникают, ради чего они тратятся, и оценивают необходимость этих расходов.

Среди топ-менеджеров есть бизнес-руководители, полагающие, что разбираются в информационных системах компании, знают их сильные и слабые стороны. Насколько комфортно ИТ-руководителю работать с такими топ-менеджерами?

Зачастую топ-менеджер за свою карьеру успевает поработать в нескольких организациях, накопить опыт использования различных программных систем, видя их плюсы и минусы, и важно анализировать этот опыт и извлекать все полезное, что было наработано конкурентами. Нужно выслушать рекомендации таких руководителей и оценить их применимость именно в нашей организации.

Работать с такими топ-менеджерами полезно и комфортно. Конечно, важно при этом уметь разделять «вкусовщину» (требования и рекомендации, которые сформировались как привычка) и по-настоящему ценный опыт.

Должны ли при этом топ-менеджеры понимать сильные и слабые стороны корпоративных систем своих организаций?

Считаю, что должны, поскольку в зависимости от возможностей этих корпоративных систем необходимо по-разному выстраивать бизнес-процессы. Организация может как отталкиваться в бизнес-процессах от текущей функциональности систем, так и рассматривать целевое решение для упрощения процессов и повышения эффективности.

Бизнес-руководство редко инициирует проекты в области ИТ-инфраструктуры. В каких случаях это происходит?

В проектах модернизации, создания новых систем и функциональности топ-менеджмент может и должен выступать инициатором, но в любом случае обсуждение таких проектов происходит сообща силами бизнеса и ИТ. Например, в работе технологического комитета МДМ Банка принимают участие многие руководители бизнес-подразделений, причем представителей бизнеса — абсолютное большинство.

Когда лучше предлагать бизнесу инфраструктурные проекты — когда имеющаяся ИТ-инфраструктура уже не справляется с нагрузкой или когда становится ясно, что, улучшив инфраструктуру, можно добиться заметных улучшений в бизнесе? Или, может, лучше подождать, когда бизнес затеет проект, в рамках которого будет разумно провести модернизацию ИТ-инфраструктуры?

Есть несколько факторов, которые могут повлиять на выбор подходящего момента. Одна из распространенных ситуаций — когда имеющееся оборудование закономерно подходит к концу своего срока эффективной эксплуатации. Он часто совпадает с окончанием срока гарантийной поддержки, поскольку после его завершения стоимость постгарантийной поддержки и обслуживания резко возрастает. Таким образом, в обновлении оборудования наблюдается определенная цикличность.

Еще один распространенный фактор — экономическая эффективность. Если лицензирование программного обеспечения напрямую зависит от количества процессорных ядер (подобные схемы можно встретить, например, у СУБД Oracle и Microsoft SQL Server), то переход на оборудование с более производительными ядрами позволит сэкономить на лицензиях. В подобных случаях модернизация ИТ-инфраструктуры может быть чисто ИТ-проектом, приносящим организации конкретный экономический эффект.

Как в понятных для бизнеса терминах донести до него выгоду инфраструктурных проектов? И как убедить руководство в том, что улучшения ИТ-инфраструктуры смогут благоприятно отразиться на показателях бизнеса?

Некоторые идеи такого рода я уже озвучил. Если модернизация инфраструктуры обеспечивает более высокую производительность, то ее выгода для бизнеса может выражаться, например, в повышении скорости транзакций или ускорении получения важных отчетов, что в итоге увеличит скорость бизнес-операций, повысит производительность труда сотрудников, сократит сроки исполнения бизнес-процессов или высвободит время пользователей для более содержательной, аналитической работы.

В банке мы оцениваем проекты посредством расчета чистой приведенной стоимости (Net Present Value, NPV): на горизонте трех лет вычисляем разницу между потоком доходов и расходов от данного проекта, приведенных к текущему моменту времени. Бизнес строит свои прогнозы относительно ожидаемых денежных потоков, ИТ-департамент прогнозирует расходную составляющую. Эти оценки перепроверяются, и с учетом текущей ставки дисконтирования вычисляется чистая приведенная стоимость. Такая оценка позволяет спрогнозировать стоимость, добавляемую любым проектом. Чем выше чистый дисконтированный доход проекта, тем выше его инвестиционная привлекательность.

О выгоде инфраструктурных проектов мы с нашим бизнесом говорим исключительно в терминах NPV. В частности, обосновывая целесообразность приобретения новых серверов, мы сравнивали стоимость трехлетней постгарантийной поддержки имевшегося на тот момент оборудования и затраты на приобретение нового оборудования, в цену которого включена трехлетняя гарантийная поддержка. Кроме того, поскольку новое оборудование работает на базе процессоров с более производительными ядрами и потребляет меньше электричества, мы учитываем как экономию на электроэнергии, так и на лицензировании СУБД.

Реально ли доказать, что на пользу бизнесу пойдет модернизация отдельных инфраструктурных компонентов — например, серверной группы или системы хранения данных?

Да, вполне. Как я уже сказал, обосновать пользу модернизации серверного оборудования совсем несложно: есть стоимость оборудования с гарантийной поддержкой, есть расходы на постгарантийное обслуживание, есть информация о производительности новых серверов, числе ядер на них, политике лицензирования ПО ваших вендоров. Если речь идет о системах хранения, то можно рассмотреть время ожидания в качестве одного из показателей производительности, которые, в свою очередь, обеспечивают более эффективное использование потенциала компьютерного оборудования, требуя, соответственно, меньшего числа процессоров, сокращая требуемые лицензии СУБД. На основе этой информации строим оценку чистой приведенной стоимости. Опираясь на эти оценки, мы, в частности, готовили обоснование для инфраструктурных проектов по замене серверов IBM и систем хранения Hitachi Data Systems, чтобы сократить совокупную стоимость владения инфраструктурой для бизнеса

Можно ли аргументировать наличие взаимосвязи между повышением производительности обновляемых инфраструктурных компонентов (например, систем хранения) и появлением новых возможностей для роста отдельных бизнес-направлений? Какие доказательства работают в этом случае?

Можно, но только в тех случаях, когда новые возможности и рост эффективности не «съедаются» старыми неэффективными процессами. В примере обновления систем хранения можно осуществить переход на флеш-массивы систем хранения, существенно увеличив производительность систем. И если вы планируете увеличить скорость обработки кредитной заявки клиента в два раза, то вам надо будет убедиться в том, что ваша организация готова обрабатывать больший поток клиентов или что в высвободившееся время ваши сотрудники будут активно искать новых клиентов, а не раскладывать пасьянс.

Легко ли убедить бизнес в том, что улучшение телекоммуникационной составляющей (замена оборудования, или применение новых телеком-услуг, или замена телеком-оператора) повысит показатели эффективности компании? И вообще, стоит ли за это браться?

Приведу пример. Два года назад у нас были две системы цифровой телефонии — Cisco и Avaya, а в 15% дополнительных офисов еще работали аналоговые АТС Panasonic. Сквозной нумерации не было, не все имена звонивших отображались, отсутствовал единый каталог абонентов, прямой набор номеров был неполным, поскольку не везде была цифровая телефония. Персонал тратил свое рабочее время на поиск и набор телефонных номеров сотрудников, к тому же часть звонков из одного офиса в другой шла через платные каналы по городской и междугородной связи. Реализовав единую систему цифровой телефонии, мы существенно снизили расходы на телефонную связь благодаря тому, что звонок маршрутизируется по сети в ту точку присутствия банка, откуда связь с вызываемым абонентом обойдется дешевле всего.

Может ли инфраструктурный проект повлиять на конкурентоспособность организации, например, в результате модернизации специализированной телефонии для голосового трейдинга и внедрения платформы Orange Open Trade компании Orange Business Services? И как можно увязать новые возможности инфраструктурного компонента с таким многогранным фактором, как конкурентоспособность?

Одно из направлений финансовой деятельности МДМ Банка — инвестиционный бизнес, и в биржевых торгах скорость выполнения клиентских ордеров имеет колоссальное значение — чей сводящий механизм (matching engine) отработает быстрее, чьи серверы и чей программный код быстрее пересчитают модели в алгоритмическом трейдинге, чья транзакция пройдет быстрее за счет колокации серверного оборудования с биржей. И это только малая часть примеров влияния инфраструктуры на конкурентоспособность организации.

Кто из топ-менеджмента мог бы стать заказчиком проектов, предусматривающих модернизацию ИТ-инфраструктуры?

На мой взгляд, топ-менеджеры, отвечающие за бизнес-направления, не должны ставить задачи в контексте ИТ-инфраструктуры. Важно, чтобы они описывали проблему бизнеса, которую стремятся решить. Например, если речь идет о телефонных звонках, то формулировка проблемы может звучать так: «Набирать городские номера сотрудников удаленных офисов неудобно и долго. Мы хотим использовать сокращенные внутренние номера аналогично тем, по которым мы звоним сотрудникам центрального офиса». Ну или так: «Ждать 50 секунд, пока сохраняется заполненная форма в кредитном конвейере, — слишком долго. Мы хотим, чтобы сохранение формы занимало не более 20 секунд, тогда мы смогли бы обрабатывать в два раза больше клиентов».

После того как проблема сформулирована, можно совместно с ИТ-департаментом приступать к поиску ее решения: оценить, можно ли его найти, и если можно, то как его реализовать. Также необходимо оценить бизнес-требования и прогнозы развития бизнеса, чтобы понять, повысит ли данное решение эффективность организации. Например, можно создать решение, которое позволит сотруднику банка обрабатывать не 20 заявок в день, а 40, но если у нас нет и в ближайшее время не ожидается такого потока заявок, то стоит ли тратить дорогостоящие ресурсы на создание такого решения?

Как уловить момент, когда бизнес будет готов начать модернизацию инфраструктуры? Какие признаки могут на это указывать?

Нужно улавливать момент, когда бизнес чувствует какую-то новую потребность или у него наблюдаются симптомы «болезни роста»: если какое-то бизнес-направление начинает быстро расти и ИТ уже за ним не поспевают, то в этот момент предложение инфраструктурных преобразований будет адекватно воспринято.

Из этого вовсе не следует, что всегда нужно искать или ждать удобный момент, когда бизнес «готов потратить деньги». Когда у бизнеса появляется потребность, необходимо сообща решать, каким образом ее лучше удовлетворить — с помощью модернизации или оптимизации существующей инфраструктуры и ПО.

Есть ли смысл пытаться формировать спрос со стороны бизнеса на проекты инфраструктурной модернизации?

Считаю, что искусственно формировать спрос не нужно. Надо знать и понимать потребности бизнеса и его «болевые точки» (ситуации, когда ИТ перестают удовлетворять его требованиям), для этого прислушиваться к нуждам бизнес-коллег, их замечаниям, жалобам, пожеланиям и т. д.

Может быть и так: ИТ исправно работают и вроде бы устраивают бизнес, но есть возможность удовлетворить потребности бизнеса более эффективно, например, с помощью более производительного оборудования, которое позволит снизить число лицензий СУБД, занимает меньше места в ЦОД и к тому же потребляет меньше электроэнергии. В этом случае можно предложить бизнесу такое более эффективное решение.

Допустим, проект модернизации ИТ-инфраструктуры реализован. Как доказать бизнесу, что он в результате точно получит те выгоды, которые ожидал получить?

Многое зависит от системы контроля конкретной организации. В нашем банке бюджетно-инвестиционный комитет вместе с согласованием проекта дает и поручения по предоставлению контрольных отчетов.

Например, если в проекте о внедрении новой технологии печати утверждается, что она позволит снизить затраты на расходные материалы на X% и перевести Y% печати на двухстороннюю, то после завершения проекта можно просчитать, как реально изменились расходы на тонер и бумагу.

Как следует себя вести ИТ-руководителю в отношении инициатив инфраструктурной модернизации — предлагать, настаивать, искать союзников? Или просто ждать, когда бизнес «созреет», не предпринимая активных действий?

Как правило, проекты возникают не на пустом месте. Возникают потребности, и решение для их удовлетворения либо можно реализовать на базе текущей инфраструктуры, либо нужно «подтянуть» инфраструктуру, чтобы она соответствовала новым потребностям бизнеса.

В любом случае бизнес должен быть союзником в проведении модернизации, а ИТ-департамент — предлагать ее варианты. Если бизнес и ИТ не будут полноправными партнерами, то вы неизбежно столкнетесь с тем, что персонал станет сопротивляться изменениям, поскольку люди по своей природе инертны, а изменения в ИТ очень часто влекут за собой другие изменения — от обновления пользовательского интерфейса (сотрудники наверняка посчитают его непривычным, а потому неудобным) до изменений в бизнес-процессах.

Какую роль ИТ-руководителю следует отвести в модернизации ИТ-инфраструктуры?

Если коротко, то «руководящую и направляющую» роль. ИТ-руководитель должен прислушиваться к потребностям организации, ясно представлять финансовые ограничения и экономический эффект от модернизации. При этом важно не гнаться за трендами — не все инфраструктурные преобразования, успешные в других организациях, могут быть применимы или достаточно эффективны в вашей компании.

Опыт цифровой трансформации постепенно накапливается в самых разных отраслях, и в каждой можно найти нечто ценное для других. Острота проблем, связанных со сбором, хранением, обработкой и обеспечением безопасности данных, нарастает и в ретейле, и в транспортной отрасли, и в финансовом секторе. А в медицинской диагностике эти проблемы видны как на ладони, так как эта область требует особой ответственности от всех участников процессов — от разработчиков до пользователей. Стандартизация, необходимая для организации совместной работы, анализ неструктурированных данных, жесткие требования регулятора, осторожное знакомство с Большими Данными и облаками — все рассматривается через призму этой ответственности, которая ложится в том числе и на ИТ-руководителя.

Диагностический кластер

В результате модернизации отрасли здравоохранения многие медицинские организации оснастили современным диагностическим оборудованием, которое генерирует огромные объемы данных, требующих долгосрочного хранения. «Объемы информации постоянно растут, а законодательство в области обработки персональных данных последовательно ужесточается», — отмечает Максим Петухов, директор службы информационных технологий клиники «Медицина».

Как автоматизировать архивирование диагностических снимков, их привязку к истории болезни и передачу направлений на исследования, организовать виртуальные консилиумы, предоставить лечащему врачу и пациенту доступ к изображениям? «Похоже, удалось наконец сформулировать реальные потребности и понимание, какие задачи, кроме чисто технических, будут решены теми или иными средствами», — говорит Дмитрий Дроздов, эксперт по медицинским вопросам компании «Альтомедика».

Наряду с медицинской информационной системой (МИС) вторым базовым компонентом ИТ-инфраструктуры современной клиники стала cистема архивирования и передачи медицинских изображений (Picture Archiving and Communication System, PACS). По мере освоения новых возможностей и понимания новых потребностей, клиники добавляют к PACS радиологические информационные системы (Radiology Information System, RIS), компьютерные системы диагностики (Сomputer Aided Diagnostic, CAD) и другие решения, формируя новый кластер ИТ-инфраструктуры.

«Руководители отрасли здравоохранения осознали наличие проблемы сбора и хранения медицинских диагностических изображений и необходимость заниматься ею не для галочки, а с целью обеспечить решение широкого круга задач, обозначенных в региональных и федеральных программах развития здравоохранения», — заметил Евгений Крючков, руководитель направления PACS компании «Базис-Мед».

Одни из доминирующих тенденций в этой области — стандартизация и унификация. «Практически во всех присутствующих на рынке решениях такие тенденции приоритетны, причем как на уровне стыковки используемого оборудования по профилям IHE, так и на уровне универсальных программных протоколов обмена информацией, способных объединить решения данной области с госпитальными и аналитическими системами», — отмечает Игорь Пятница, независимый эксперт, до недавнего времени выполнявший обязанности начальника отдела ИТ и комплексной безопасности Федерального научно-клинического центра детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Д. Рогачева. С обеспечением защиты данных PACS, RIS и других решений данного кластера, по его словам, ситуация похуже из-за отсутствия четкой нормативной базы в отрасли или нежелания иностранных разработчиков медоборудования и ПО следовать российским требованиям в области информационной безопасности.

«На сегодняшний день практически у всех медучреждений отсутствует интеграция PACS с МИС, которая могла бы сильно упростить работу врачей и существенно сократить информационный разрыв в диагностике для пациентов», Сергей Гилев, ИТ-директор компании «Медскан»

Проблемы в головах

Пласт проблем, возникающих при работе с медицинскими изображениями, маленьким не назовешь. В большинстве медицинских организаций снимки и результаты PACS/CAD хранятся на DVD, что существенно затрудняет поиск, обмен и передачу результатов обследований, сообщил Олег Симаков, генеральный директор компании «Технологии Моделирования Здоровья». Внесение корректировок в хранимые файлы (заштриховка ФИО пациентов или их замена на идентификаторы) ведет к существенному снижению доверия к документам исследований и резкому увеличению трудоемкости.

По словам Сергея Гилева, ИТ-директора компании «Медскан», на сегодняшний день практически у всех медучреждений отсутствует интеграция PACS с МИС, которая могла бы сильно упростить работу врачей и существенно сократить информационный разрыв в диагностике для пациентов, так как, имея доступ к своим исследованиям, пациент может в любой точке мира получить медицинскую консультацию.

«Актуальной проблемой для медицинских организаций является частая потеря медицинских изображений и данных из-за отсутствия регламента их хранения (в том числе архивного) и резервного копирования», — комментирует Пятница.

Медицинские изображения — объемные файлы, которые требуют систем хранения соответствующей емкости и качества. ИТ-служба или обслуживающая компания должна постоянно контролировать каждый из трех уровней хранения таких данных. На первом уровне результаты проведенных исследований до их описания специалистами (а в ряде случаев и после этого) хранятся на мощностях просмотровых станций и только по команде врача, описывающего исследование, отправляются в централизованную базу PACS с прикрепленным описанием. Второй уровень образует база PACS, откуда доступ к результатам исследований и их описаниям получают клиницисты медучреждения и удаленные консультанты. И третий уровень — долговременное хранилище, где содержатся снимки выписанных пациентов, а также резервные копии системы и базы данных. Последние два уровня, как правило, отличаются только используемыми средствами хранения c разной скоростью доступа к ним. «На практике за каждый уровень хранения зачастую отвечают разные подразделения лечебного учреждения и разные обслуживающие организации, — говорит Пятница. — Отсутствие согласованного взаимодействия между ними порой приводит к довольно плачевным результатам — частичной, а иногда и полной потере медицинских изображений».

Надежные системы хранения данных не только сложны, но и дороги. Между тем ИТ в лечебных учреждениях обычно финансируются недостаточно, и нередко — по остаточному принципу. Типовые решения практически отсутствуют, и стандартизация далека от совершенства. «Сообщество специалистов пока не достигло консенсуса по целому ряду вопросов стандартизации, описаний API, в результате каждый внедряющий сложную МИС сталкивается с одними и теми же проблемами, в том числе частично уже решенными, но недостаточно документированными», — указал Дроздов.

Сегодня клиники уже включают в технические требования к приобретаемому медицинскому оборудованию поддержку отраслевого стандарта обмена медицинскими изображениями DICOM (Digital Imaging and Communications in Medicine). Однако, по словам Крючкова, довольно часто из соображений экономии или по незнанию DICOM-сервисы не включаются в состав закупки, а это приводит к тому, что новое современное оборудование не может использоваться в нужном объеме.

Ситуация с ИТ-решениями для обработки биосигналов, которые тоже нужно хранить, передавать, использовать для дистанционного консультирования, привязывать к историям болезни и т. п., еще проблематичнее. Отдельные «весьма интересные решения» работают только с оборудованием одного-двух производителей, поэтому внедрять их крайне сложно.

От главных врачей часто приходится слышать, что они не имеют четкой и достоверной информации о количестве проводимых исследований, актуальных данных о загрузке оборудования, а в итоге — об экономической эффективности этого направления деятельности. «К такому положению дел приводит отсутствие радиологических информационных систем, обеспечивающих регистрацию и планирование», — уверен Андрей Налетов, коммерческий директор «Мед АйТи Групп». По его словам, внедрение RIS все кардинально меняет: процент незарегистрированных исследований становится ничтожен, что благоприятно влияет на экономику медицинской организации.

Самые большие проблемы заключены «в головах», уверен Крючков: «Руководителям медучреждений, за небольшим исключением, еще только предстоит свыкнуться с мыслью, что учреждение должно быть эффективным и конкурентоспособным, а потому необходимо поддерживать качество оказания услуг на должном уровне. Делать это эффективно и комплексно (а не по принципу латания дыр) можно только с применением технологий, которые позволяют каждому врачу увидеть полную картину обследований независимо от места их проведения и, следовательно, сводят к минимуму риск ошибки».

Адекватное предложение

Решений для автоматизации сбора, хранения, обработки медицинских изображений на рынке немало, но насколько они отвечают потребностям врачей?

Пятница считает, что практически все решения ведущих мировых производителей, таких как GE, Fuji, Agfa, EMC, Siemens, отвечают требованиям, которые предъявляются к ним врачами-диагностами в части инструментария. Все больше врачей-клиницистов начинают использовать так называемые веб-просмотрщики и другие инструменты, прежде им недоступные, а узкие специалисты в хирургии и онкологии активно применяют функционал для 3D-реконструкции органов (тканей) человека.

В наибольшей степени отвечают потребностям врачей PACS, базовые функции лабораторных информационных систем и другие специализированые системы, где большая часть данных генерируется медицинским оборудованием, а не вводится персоналом, отмечает Дмитрий Фадин, руководитель отдела корпоративного взаимодействия компании «ОМБ».

Для специализированного медицинского софта очень актуальна проблема практичности и удобства пользователей (usability). По словам Дроздова, очень многие системы настолько перегружены функционалом, что становятся неудобными для выполнения основных рутинных функций. «Врачам нужны упрощение и ускорение существующего функционала, причем сразу, а не в далекой перспективе. Когда накопится объем исследований, система будет максимально адаптирована и настроена, а специалисты выработают устойчивые навыки работы и обретут уверенность в выполнении операций», — подчеркивает Дроздов.

Решения для работы с медицинскими изображениями различаются не только по цене, функциональности, лицензионной политике и требованиям к инфраструктуре, но и по качеству. И к их выбору надо подходить серьезно. «Крайне важно, чтобы в процессе выбора принимали участие врачи, и последнее слово должно оставаться за ними, — подчеркнул Налетов. — Если врач имел возможность ознакомиться с системой, поработать с демонстрационной версией, он сам решит, насколько она ему подходит».

Вотум доверия

В силу профессионального консерватизма врачи зачастую с недоверием относятся ко «всяким программам». С доверием к результатам работы ПО для обработки медицинских снимков тоже не все так просто.

Качество распознавания патологических процессов при обработке и анализе медицинских изображений зависит от трех факторов: качества проведения обследования, компетентности врача и функциональных возможностей ПО. Если врач использует систему CAD, не стоит забывать, что она только помогает принимать решения, и без соответствующей проверки врача это решение может оказаться неверным, напомнил Крючков. Программное обеспечение PACS не анализирует и не распознает патологических процессов, оно лишь дает врачу возможность лучше видеть. Вопрос о доверии к PACS не стоит, для врачей — это медицинское оборудование, но тут тоже есть проблема.

В Европе PACS относят к медицинскому оборудованию с вытекающими отсюда требованиями и сертификацией. «Ни один западный врач близко не подойдет к несертифицированной PACS, а у нас любой программист может написать и успешно продавать собственную «PACS», — говорит Крючков. — Вопрос, увеличивает ли это риски неправильного анализа снимков и ошибок врача, никем не исследовался».

Качество распознавания патологии на снимках обеспечивается прежде всего качественным диагностическим оборудованием, сертифицированным в РФ и проходящим регулярное сервисное обслуживание, а также применением высококачественных диагностических мониторов, говорит Пятница. На программном уровне доверие к результатам ничем объективно не подкреплено: существуют шаблоны, подсказки по типовым отклонениям, но решающее слово всегда остается за врачом.

«Системы, которые действительно пытаются анализировать медицинские изображения и давать врачу подсказки, — решения другого класса, и доверие врачей к ним пока очень низкое во всем мире», — указал Крючков.

Качество распознавания патологических процессов при обработке и анализе медицинских изображений, а также доверие врача к результатам работы ПО — главные проблемы. Их решение и определит возможность использования хранилищ изображений и подготовки информации для систем поддержки принятия решений при формировании второго мнения, считает Симаков. В качестве защиты от программных ошибок обработки изображений, наряду с повышением качества алгоритмов обработки, он рекомендует обязательно сохранять исходный снимок.

«Ни один западный врач близко не подойдет к несертифицированной PACS, а у нас любой программист может написать и успешно продавать собственную «PACS»», Евгений Крючков, руководитель направления PACS компании «Базис-Мед»

К новым высотам

Самой важной тенденцией в сфере обработки медицинских данных Фадин назвал появление таких систем для анализа медицинских данных, как IBM Watson, осуществляющих обработку неструктурированной информации на естественном языке. «Широкое применение подобных систем может привести к глубокому изменению роли врача и системы медицинского обслуживания», — уверен он.

Прежде чем это произойдет, еще предстоит многое сделать, однако уже сейчас очевидно: чтобы вывести работу врачей на качественно новый уровень, базовых систем архивирования медицинских изображений недостаточно. Какими же решениями следует их дополнять в первую очередь?

Как считает Крючков, это следует делать сугубо индивидуально и именно теми решениями, что облегчат работу врача либо предоставят ему дополнительные рабочие инструменты. Таковыми могут стать приложения для дополнительной обработки полученных изображений, для сравнения исследований и для получения второго мнения.

Гилев полагает, что качественных изменений можно добиться интеграцией с МИС и предоставлением доступа к данным «извне», со стороны пациента.

По мнению Фадина, самыми актуальными расширениями функциональности существующих МИС станут системы поддержки принятия решений, основанные на клинических рекомендациях. Анализ Больших Данных и другие системы анализа данных, на его взгляд, найдут применение в первую очередь в научных организациях.

«Система поддержки принятия решений врача может основываться на технологиях Big Data и анализа неструктурированных данных, дополняющих друг друга», — говорит Симаков.

Важным решением, без которого использование PACS будет малоэффективным, является мастер-индекс пациентов — технология, позволяющая уникально идентифицировать пациента в базе данных, выявить дубли и предоставить врачу все имеющиеся результаты по конкретному пациенту, считает Владимир Островский, руководитель проектов по МИС компании InterSystems. В случае отдельно стоящего PACS функцию уникальной идентификации может взять на себя МИС, пояснил он. Но при построении централизованного регионального хранилища изображений, когда информация поступает из различных источников, зачастую не обеспечивающих полноты данных и не гарантирующих отсутствия опечаток и неточностей, правильная привязка результатов к пациенту становится одной из ключевых задач. Мастер-индекс пациентов позволяет настроить правила идентификации и связывания, использующие вероятностные алгоритмы, которые способны нивелировать влияние ошибок входных данных на результат идентификации.

«Было бы полезно включить в инструментарий систем данного кластера речевые технологии», — считает Пятница. По его сведениям, первые шаги в этом направлении в нашей стране уже делаются. Инструменты анализа неструктурированных данных и системы поддержки принятия решения должны находиться на уровне хранения данных медучреждения в целом. Big Data также целесообразнее и проще реализовать в масштабе всей организации, так как руководству интересно и полезно объединить медицинские данные и экономические показатели для максимально полной оценки качества работы учреждения и тенденций его развития.

«Было бы полезно включить в инструментарий систем данного кластера речевые технологии», Игорь Пятница, независимый эксперт, экс-начальник отдела ИТ и комплексной безопасности ФНКЦ детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Д. Рогачева

Облачно-мобильные перспективы

Из общих для всей ИТ-индустрии тенденций наиболее важны в диагностическом ИТ-кластере облака и мобильность. Самыми перспективными мировыми тенденциями, c точки зрения Крючкова, выглядят направления по развитию облачных структур хранения данных, способных работать со всем спектром диагностического оборудования и самыми разнообразными локальными архивами учреждений, не только вендоронезависимых. «Помимо упрощения доступа к данным, что повышает качество оказываемых медицинских услуг, такие структуры позволяют более эффективно использовать аппаратные мощности и свести к минимуму критичные точки отказа», — сказал он.

Многообещающие мобильные технологии не всегда применимы в работе с данными медицинских обследований, но в перспективе они непременно займут свою нишу.

В первую очередь мобильные технологии позволят решить задачи доступа к диагностическим данным без привязки к рабочему месту врача, получения «второго мнения», проведения удаленных консультаций с привлечением двух и более специалистов с привязкой к каждому конкретному случаю со своей определенной спецификой, а также проведения обучения врачей, указал Крючков.

«Практика получения «второго мнения» и предоставления доступа к медицинским данным в нашей стране не развита из-за отсутствия единой базы медицинских карт пациентов и драйвера продвижения подобного рода сервисов среди населения», — заметил Гилев. Еще один подводный камень активно развивающейся в мире мобильности — безопасность данных. «Как руководитель ИТ-службы, я должен предоставлять качественные, а главное, безопасные услуги по хранению и обработке данных не только для наших пациентов, но и для врачей», — подчеркнул он.

Мобильные технологии тесно связаны с развитием телерадиологических систем, обеспечивающих удаленные консультации и передачу описаний радиологических исследований между врачами и медицинскими организациями. «Быстрый доступ к актуальным и архивным диагностическим изображениям из любого места внутри и вне больницы способен существенно улучшить эффективность работы медперсонала, повысить скорость принятия решений», — уверен Налетов.

Дроздов также высоко оценивает перспективы мобильности, особенно для обеспечения быстроты принятия решений. Поскольку ее применимость «завязана» на надежности инфраструктуры связи и возможности использовать для доступа любое имеющееся оборудование, независимо от платформы мобильных устройств, наиболее перспективны, по его мнению, веб-решения для мобильного доступа.

Однако развитие мобильных решений сдерживается не только из-за отсутствия необходимой законодательной базы, ИТ-инфраструктуры, МИС соответствующего уровня, готовности медицинских работников к их использованию, но и по причине нынешнего уровня развития мобильности.

Мобильные технологии на сегодняшний день не обеспечивают передачу медицинских изображений в том качестве, в котором они нужны врачам-диагностам, с сожалением констатировал Пятница. Но веб-просмотрщики, в том числе на мобильных устройствах, сейчас активно применяются многими врачами-клиницистами. Аналитические и статистические данные также могут быть доступны с мобильных устройств тем категориям сотрудников, которым они необходимы. Однако насколько эта возможность реализуется на практике, зависит от ИТ-оснащенности медучреждения и его политики информационной безопасности.

С точки зрения Фадина, из мобильных решений актуальны только системы мониторинга ограниченного перечня медицинских показателей, характеризующихся высокой частотой измерений, и системы доступа пациентов к собственным медицинским данным.

По мнению Крючкова, зона применения мобильности ограничена возможностями устройств, используемых для отображения данных, и тем, насколько эти возможности устраивают врачей. Безопасность и интеграцию информационных систем как внутри учреждения, так и в масштабе региона он считает решаемыми задачами.

ИТ-директор: оптимизатор, интегратор, консультант

В зависимости от финансового благосостояния клиники основная задача ИТ-руководителя в деле организации сбора, хранения и обработки данных медицинских исследований варьирует от «оптимально потратить скудный бюджет» до «обеспечить врачей самыми совершенными инструментами диагностики».

«Мои главные задачи — снизить затраты на ИТ-инфраструктуру хранения, обработки и обеспечения безопасности данных, сфокусировать внимание на непрерывности бизнес-процессов и рентабельности ИТ. Все это взаимосвязано», — говорит Гилев.

В числе cамых важных задач ИТ-руководителя Крючков назвал следующие: предварительная проработка состава информационных систем и их взаимодействия между собой; подготовка инфраструктуры учреждения на всех уровнях — от общих настроек сети и взаимодействия систем с защитным контуром учреждения до подготовки диагностического оборудования к подключению; обеспечение работоспособности системы от введения в эксплуатацию до «боевого» использования. «ИТ-руководителю необходимы четко организованное взаимодействие технических служб на всех уровнях и полное понимание структуры решения», — подчеркнул он.

Кроме того, ИТ-директор должен взять на себя функции внутреннего ИТ-консультанта, который помогает врачам выбрать подходящее решение, считает Налетов.

Как и на других участках работы, основной задачей ИТ-директора остается обеспечение бесперебойной работы врачей с оборудованием и программным обеспечением, напомнил Пятница. Вторая задача — организовать взаимодействие на регламентном уровне с отделом медтехники, компаниями, обслуживающими медоборудование и специализированное ПО, и прочими участниками процессов данной группы. И третья задача, до которой, по его словам, доходят не все, — объединение и интеграционное взаимодействие вышеупомянутых решений с остальными медицинскими и вспомогательными системами и предоставление их объединенного функционала всем категориям специалистов в едином профилируемом интерфейсе с единой авторизацией.

Интернет вещей стремительно распространяется. Датчики, сетевые чипы и другие технологии, требуемые для объединения самых разных интернет-устройств, начиная от светильников и умных часов и заканчивая промышленным оборудованием, стоят сегодня совсем недорого.

Эти подключенные к Сети устройства передают информацию о самых разных физических характеристиках (температуре, влажности, частоте пульса, уровне освещенности, скорости вращения), а также более сложные данные, касающиеся технической поддержки, фотографии, аудио- и видеозаписи.

Большинство аналитиков согласны с тем, что масштабы Интернета вещей в перспективе станут огромными. По оценкам группы Acquity Group (входящей в состав компании Accenture), к 2019 году оснастить свои дома подключенными технологиями планируют две трети потребителей; почти половина намерена приобретать носимые устройства. Как прогнозируют в Gartner, к 2020 году общее число подключенных потребительских, деловых и промышленных «вещей» достигнет 26 миллиардов. Это в 30 раз больше, чем в 2009 году, когда их насчитывалось около 900 миллионов. (По мнению Gartner, реклама Интернета вещей сегодня достигла своего пика.)

«Для практического применения “вещи”, выполняющие сбор и передачу данных, должны быть подключены к системам автоматизации, — указал аналитик Forrester Джеффри Хэммонд. — Эти программные системы осуществляют интеллектуальное управление “вещами” и сетями, которые те используют, и отвечают за упорядочение и хранение больших объемов собранных данных, а также за их обработку перед выдачей окончательного представления, помогающего решать какие-то полезные задачи».

Проектирование приложений для Интернета вещей

Для разработчиков порядок проектирования очень важен. Каков наилучший способ создания приложений, способных выполнять самые разные функции, от дистанционного управления домашними устройствами и сбора с датчиков метеоданных для формирования прогноза погоды до информирования производителя авиационных двигателей о том, что один из его продуктов нуждается в техническом обслуживании? Какими навыками нужно для этого обладать? С чего следует начать?

Отправной точкой для приложений Интернета вещей являются сами «вещи». У этих устройств обычно нет экрана (хотя бывают и исключения), они оснащены маломощным процессором, работают под управлением встроенной операционной системы и поддерживают связь (как правило, беспроводную) с другим оборудованием посредством одного или нескольких телекоммуникационных протоколов. «Вещи» можно подключать непосредственно к Интернету, к соседним «вещам» или к устройству, выполняющему роль интернет-шлюза, — внешне оно обычно выглядит, как пластиковая коробочка с мигающими лампочками.

На следующем уровне — уровне приема данных — находятся ПО и инфраструктура, развернутые в корпоративном ЦОД или в облаке. Они принимают потоки данных, поступающие от «вещей», и упорядочивают их. ПО, работающее на уровне приема данных, обычно отвечает также за управление «вещами» и обновление при необходимости их прошивки.

Далее располагается уровень аналитики, на котором обрабатываются упорядоченные данные. И в самом конце находится уровень конечных пользователей — программа, с которой эти пользователи взаимодействуют. Это может быть корпоративное ПО, веб-приложение или мобильное приложение.

«При создании приложений Интернета вещей разработчики чаще всего имеют дело с двумя последними уровнями, — отметил главный аналитик компании Forrester Фрэнк Джиллетт. — Маловероятно, что разработчику прикладных программ понадобятся инструменты для управления оконечными устройствами или шлюзами, а также средства, которые будут функционировать на уровне приема данных».

Поэтому имеет смысл заниматься созданием приложений на базе уже готовых платформ Интернета вещей. Эти платформы обычно уже включают в себя уровень приема, на котором осуществляется последовательное архивирование входящих данных, а также уровень аналитики, средства тонкой настройки, функции активации и управления, шину передачи сообщений в реальном времени и API для взаимодействия платформы с построенными на ее базе приложениями.

Сегодня стартапы, например Xively, Mnubo, Bug Labs и ThingWorx, предлагают уже много таких платформ, оснащенных средствами взаимодействия с широким спектром «вещей», выпускаемых большим количеством производителей.

Платформы для Интернета вещей выпускают и крупные производители. Компания Microsoft предлагает решение Intelligent Systems Service, а SAP — Internet of Things Solutions.

В перспективе какие-то поставщики платформ, очевидно, будут приобретены крупными игроками — компанией Oracle и другими известными разработчиками корпоративного программного обеспечения, считают аналитики. При этом многие специализированные платформы будут использоваться в конкретных отраслевых сценариях.

Стоит ли создавать платформу с нуля?

Компания OnFarm использует облачную платформу ThingWorx для разработки собственного веб-приложения. Использование ThingWorx помогло OnFarm существенно сократить объемы программирования и в короткие сроки создать веб-панели, подключаемые к источникам данных через API ThingWorx.

Приложение это получает данные, собираемые множеством подключенных устройств (например, датчиками влажности почвы), и интегрирует их с данными из других источников (в частности, с информацией метеослужб). Обработанные данные предоставляются клиентам — это в первую очередь сельскохозяйственные предприятия — в виде настроенных информационных панелей.

В настоящее время OnFarm считывает данные с более чем пяти тысяч устройств, предоставляя своим клиентам более семи миллионов порций данных в месяц. И этот объем ежегодно увеличивается на 30%. Другим преимуществом выбранной платформы стала ее масштабируемость.

Поначалу генеральный директор OnFarm Ланс Донни подумывал о создании платформы для Интернета вещей с нуля, но такая идея была быстро отвергнута из-за большой конкуренции на рынке. Тогда компания наняла программиста, он написал на JavaScript интерфейс, позволяющий новым датчикам поддерживать взаимодействие с платформой ThingWorx способом, предусмотренным их производителями. Код этот находится непосредственно в ThingWorx. «К нам начали обращаться клиенты, желающие использовать в нашем решении какой-то конкретный датчик, — отметил Донни. — Выполняя их просьбу, мы связались с поставщиком, получили у него API и разработали интерфейс для связи ThingWorx с новыми датчиками».

Компания привлекла также четырех разработчиков, которые занимались созданием пользовательского интерфейса веб-приложения средствами Bootstrap, AngularJS и JavaScript. Интерфейс этот взаимодействует с ThingWorx через API RESTful. «Весь процесс был организован очень рационально, благодаря чему нам удалось сосредоточить основные усилия на вопросах производительности и гибкости при обращении к данным, их использовании и отображении на экране», — подчеркнул Донни.

Приложения для Интернета вещей стали создаваться относительно недавно, и, если Интернет вещей будет развиваться так, как ожидается, поставщикам приложений, в том числе OnFarm, в ближайшие годы придется очень быстро увеличивать масштабы своих приложений.

- Paul Rubens. How to Develop Applications for the Internet of Things. CIO.  Nov 5, 2014

«Северсталь» нашла для повышения конкурентоспособности нестандартное решение, радикально сокращая «окно поставки» — период, в течение которого товар должен быть отгружен заказчику. Выход на рынок с таким предложением должен заметно усилить ее позиции: это тот случай, когда точность стоит денег.

Металлургия — крайне высококонкурентная отрасль. Начиная с 2008 года были временные улучшения и ухудшения рыночной ситуации, но общая тенденция к ее усложнению налицо: перепроизводство стали приводит к росту конкуренции. Металлурги вынуждены ориентироваться на потребности заказчиков, предлагая им все более привлекательные варианты сотрудничества.

«Клиентоориентированность для нас — отнюдь не пустой звук. Забота о клиентах и уважение к ним способны стать реальным преимуществом, — уверен Юрий Шеховцов, директор по информационным технологиям ПАО «Северсталь». — В последние годы мы хорошо поработали в области ИТ, ряд инициатив был предпринят именно в этом направлении».

Российские предприятия имеют определенное преимущество за счет относительно дешевой электроэнергии, но ремонты и любые остановки производства обходятся компаниям очень дорого. Таким образом, основным вектором усилий становятся оптимизационные мероприятия: необходимо стать эффективнее с точки зрения затрат и привлекательнее по цене продукции, а также предлагать востребованные сервисы. Все компании движутся в этом направлении, и никто не хочет отставать от конкурентов.

С такого ракурса можно выделить важный проект, реализованный в «Северстали». Он заключается в создании системы интегрированного планирования, результатом работы которой является формирование даты, когда предприятие сможет отгрузить клиенту заказ. Если посмотреть на многие другие отрасли, обещанная дата поставки — уже сложившаяся практика. В металлургии же, особенно в России, многие говорят об этом, но пока такой подход достаточно свеж. Он должен позволить создать принципиально новые сервисы.

Акцент на сервисах

«Для себя я вынес, что, когда проект инициируется непосредственно бизнес-подразделениями, он реализуется гораздо быстрее и более адаптированно, так как люди понимают, что это их инструмент, и они его хотят. В последнее время я как ИТ-директор не навязываю никаких инноваций: сейчас бизнес требует от ИТ иногда даже больше, чем мы способны дать. Семь лет назад, когда я пришел работать в компанию, группа топ-менеджеров идеи насаждала, а сейчас такого не происходит — бизнес растет и зреет. Для меня это определенный вызов: динамика спроса на ИТ-решения, причем оптимально внедренные, растет, и ИТ-подразделение должно быть готово к этому», Юрий Шеховцов, директор по информационным технологиям ПАО «Северсталь»

«Еще семь лет назад никто не понимал, что такое интегрированное планирование и зачем оно нужно», — считает Шеховцов. Однако сейчас рынок настолько конкурентен, а качественный сервис — настолько востребован, что невозможно конкурировать только в затратах. Причина проста: у оптимизации есть определенный предел, и компании вынуждены конкурировать по предлагаемым сервисам. Такие сервисы, как определение даты отгрузки заказа и лучшее обслуживание клиентов, пока малоразвитые и маловостребованные в России, могут в буквальном смысле перевернуть мировой рынок.

«Интегрированное планирование должно дать нам определенное преимущество», — уверен Евгений Черняков, заместитель директора по планированию и снабжению производства дивизиона «Северсталь Российская сталь». Клиенту важно, чтобы заказ был выполнен если не точно в срок, то в течение определенного окна. На сегодня в металлургии такое окно (не только в России, но и в большинстве зарубежных компаний) составляет месяц. При этом графики производства формируются и отслеживаются практически в ручном режиме, и дальше месячного интервала обещанной поставки используемые системы «скакнуть» не могут.

Два года назад на «Северстали» было принято решение внедрить модуль SAP Advanced Planning Operations (APO), чтобы построить систему планирования, способную формировать дату поставки клиенту с точностью плюс-минус три дня — то есть речь идет об окне в неделю, в течение которого металлопрокат будет готов. Выгоды для клиента очевидны: зная конкретную неделю, можно эффективнее управлять своими складами, сокращая оборотные средства.

«Мы выстраиваем систему планирования под прогнозируемый спрос — от среднесрочного до оперативного, вплоть до суточных детальных планов, — объясняет Черняков. — Этой интегрированности ни у кого из металлургов нет: формируется среднесрочный, операционный и детальный план, но связь между этими планами очень условна, наблюдаются заметные разрывы».

Как связаны с производственными планами планы ремонтов, запасы, финансовые планы? Почти никак — изменение каждого из планов напрямую не влияет на перепланирование других процессов. Однако, если возник незапланированный ремонт, ограничивающий возможности предприятия, важно учесть это в остальных планах. Вручную это сделать невозможно, человек физически не в состоянии отследить происходящие изменения. Для этого и потребуется интегрированное планирование.

«Такая прозрачность процессов станет уникальной на рынке — металлурги пытаются подойти к этой задаче, но до сих пор она нигде не реализована. Мы будем первыми, кто выйдет с таким предложением на рынок», — говорит Черняков.

Кроме того, теперь клиенты смогут видеть ожидаемую дату в режиме реального времени в CRM. Даже если происходит форс-мажор, им важно знать, когда заказ будет выполнен.

«Точная дата поставки является не просто бонусом — это вполне конкретный сервис», — подчеркивает Шеховцов. Существует много отраслей (например, автомобилестроение), где конвейер не должен простаивать, и поэтому требуется точное планирование поставок. Поставщики, гарантирующие точную дату поставки, за этот сервис берут премию, так как он разгружает оборотный капитал заказчиков.

Изменение окна поставки до недели — это огромный шаг для металлургов. Данная система позволяет экономить не только ресурсы, «закопанные» в металлопрокате, но и кредитные ресурсы. При этом фокусироваться следует именно на клиентах, для которых точность наиболее важна. Например, в автопроме точность в несколько часов позволяет реально экономить запасы.

«Мы выстраиваем систему планирования под прогнозируемый спрос — от среднесрочного до оперативного, вплоть до суточных детальных планов. Такой интегрированности ни у кого из металлургов нет», Евгений Черняков, заместитель директора по планированию и снабжению производства дивизиона «Северсталь Российская сталь»

За счет точного планирования экономия достигается и внутри предприятий. Основная затратная часть в металлургии — это даже не сталь, а запасы, которые хранятся на каждом из переделов. Металлурги вынуждены держать у себя месячный запас производства, почти полумесячный — находится в пути к заказчику на железных дорогах, а еще месячный — хранится у клиента. Это очень серьезно удорожает цепочку производства. Интегрированное планирование позволяет все эти запасы сократить.

При выборе решения для построения системы интегрированного планирования рассматривались разные варианты — от внутренней разработки до нескольких внешних продуктов. Однако наличие развитой ERP-платформы SAP сыграло свою важную роль. Кроме того, решение Advanced Planning & Optimization (SAP APO) за последние два года неплохо развилось — подразделения SAP, работающие с добывающим и металлургическим сектором, явно не сидели сложа руки. Именно в этом основное достоинство такого крупного и, казалось бы, неповоротливого решения — у него много клиентов, постоянно реализующих проекты и постепенно улучшающих продукт. Его «доточили» до такого уровня, что выбор был вполне логичным.

«Проект еще только начался, однако мы абсолютно уверены в том, что решение заработает и принесет значительный эффект — с мая уже сможем обещать клиенту дату поставки», — полагает Шеховцов. Основные бизнес-эффекты придутся на вторую половину 2015-го и на 2016 год.

Стратегия ремонтов

Поддержка процессов техобслуживания и ремонтов — чрезвычайно актуальная для России задача. Основные средства многих предприятий изношены и требуют модернизации и ремонтов, поэтому оптимизация их обслуживания приносит заметный эффект.

При создании системы интегрированного планирования важно обеспечить выполнимость построенных планов. Требуется не только выстроить цепочку поставок, но и добиться непрерывности производства, позволяя соблюсти сроки, обещанные клиентам.

Конечно же, состояние наиболее важного оборудования, простой которого даже в течение нескольких минут будет критичным, отслеживается в автоматическом режиме: датчики выводят в диспетчерскую всю необходимую информацию. Однако оснащать такими системами все узлы дорого и бессмысленно. Правильнее организовать их визуальный контроль, обеспечив качественное выполнение сотрудниками своих обязанностей. Кроме того, это более гибкий и адаптируемый инструмент — гораздо проще и быстрее добавить новый узел в список контролируемых и внести изменение в план обхода.

В 2012 году был начат проект, предусматривающий реорганизацию деятельности дирекции по ремонтам дивизиона «Северсталь Российская сталь». Прошел ряд организационных изменений, и в 2013 году совместно с SAP Consulting запущено внедрение системы планирования и мобильных ремонтов на базе SAP Multiresource Scheduling (MRS) и SAP Work Manager, которая на предприятии называется «Мобильное ТОРО».

«Суть изменений сводится к формированию стратегии обслуживания оборудования. Раньше она в лучшем случае существовала в головах у людей со всеми вытекающими последствиями», — подчеркивает Вадим Германов, директор по ремонтам дивизиона «Северсталь Российская сталь». Основная задача состояла в формализации процессов: для каждого узла было определено, как часто его надо проверять, обслуживать, ремонтировать. Имея стратегию, можно переходить к стадии планирования, отслеживать исполнение планов. Если ситуация не меняется в лучшую сторону, стратегия перерабатывается.

Реализация процессов в рамках SAP MRS, во?первых, позволила организовать автоматическое планирование операций, а во?вторых, появилась возможность четко контролировать действия персонала. «Мы отслеживаем появление сотрудников в точках контроля и выполнение ими своих обязанностей», — говорит Германов. Для этого используются защищенные мобильные терминалы Motorola. Для пилотного проекта было закуплено 50 таких устройств и несколько тысяч радиочастотных меток. Идея проста: чтобы воспользоваться терминалом, необходимо подойти к месту, где расположена метка, и активировать терминал, где высвечиваются действия, которые необходимо совершить в ходе осмотра. После этого работник либо делает отметку об отсутствии проблем, либо отмечает неисправность и, сделав фотографию, посылает ее в систему. При необходимости на устройство можно позвонить, что важно для оперативности взаимодействия персонала.

Таким образом, удалось полностью уйти от бумажных журналов и карт — есть только мобильный терминал, куда работникам приходят задания на смену. Второй огромный плюс — автоматическое попадание информации в систему.

В итоге резко выросла дисциплина персонала, люди стали ответственнее относиться к своей работе. Если раньше можно было в ночное время проигнорировать обход и сделать запись об отсутствии проблем, то сейчас такое невозможно без прохождения определенного маршрута.

Как следствие, в несколько раз выросло количество выявляемых неисправностей, на одном из участков — в 16 раз. Получая своевременные сообщения, менеджеры стали предпринимать действия по предотвращению простоев оборудования, что привело к снижению числа отказов примерно втрое. С начала реализации проекта число ремонтников сократилось на 35%.

Произошла и ощутимая экономия ресурсов. Сначала на обход уходило по шесть-семь часов, а сейчас он занимает 54 минуты, и у сотрудников появляется больше времени на устранение недочетов.

Пилотный проект получил позитивные отзывы, и остальные участки начали высказывать пожелания о переносе к ним имеющейся практики. В конце 2014 года было принято решение расширить проект — будет закуплено около 500 терминалов, передаваемых по сменам, ими будет оснащен весь дежурный персонал, находящийся на площадках. Завершить проект планируется в IV квартале 2015 года. Когда все задания будут строиться только в системе и удастся полностью уйти от бюрократических процессов, связанных с бумажными документами, количество внеплановых простоев должно снизиться в два-три раза.

«В результате реорганизации процессов у нас появилась новая функция — менеджер по планированию. Насколько я знаю, на других металлургических заводах такого нет», — отмечает Германов. Раньше много времени уделялось планированию закупок, а планированием собственного персонала занимались явно недостаточно. Сейчас упор делается на планирование собственных ресурсов.

Поддержка снизу

«Это один из немногих проектов, которые шли не сверху вниз, а наоборот — снизу вверх», — говорит Шеховцов. Бизнес-специалисты, отработавшие во внедрении ERP, люди, досконально знающие процессы и понимающие возможности данных, содержащихся в системе, — именно они стали генераторами идей. Поддержка шла от очень квалифицированных менеджеров среднего звена и их руководителей, стремящихся снизить издержки и оптимизировать работы. Фактически проект был выведен от дирекции по ремонтам на уровень акционеров, а не сверху вниз, как в случае с ERP. Это является свидетельством определенной зрелости ремонтного блока.

«Планировать ремонты следует там, где они действительно нужны, и стремиться к ситуации, когда у нас минимум простоев и больше предупредительной деятельности», — продолжает Шеховцов. Для этого надо предугадывать отказы, собирая определенные статистические данные, и уметь с ними работать. Мобильное ТОРО, учитывая наличие уже внедренного блока ремонтов в SAP, способствует расширению получаемой информации, для того чтобы менеджеры по надежности могли создавать стратегию ремонтов в своей зоне ответственности. Стратегия охватывает наиболее критичное оборудование, для него создаются технологические карты и маршруты. Входящие в это оборудование агрегаты и узлы объединяются в зоны, где ставятся радиочастотные метки.

«Стратегия обслуживания оборудования позволяет формализовать процессы. После этого можно переходить к стадии планирования, обеспечивая непрерывность производства», Вадим Германов, директор по ремонтам дивизиона «Северсталь Российская сталь»

Накапливая статистические данные, менеджер по надежности имеет возможность корректировать и уточнять стратегию. Это означает, что под нее можно иметь более точно определенные запасы, покупать только то, что реально понадобится. Имея все необходимое, удается быстро реагировать на потребность в предупредительных мероприятиях либо на все-таки произошедшие отказы. Идет постоянный процесс накопления знаний, что позволяет повышать эффективность процессов.

Чем точнее информация об узлах агрегатов, наиболее важных точках надежности, частоте поломок, тем эффективнее идет ее анализ. Несомненно, надо сфокусироваться на самом важном и на основе получаемой информации составлять технологические регламентные карты, на базе которых обслуживается оборудование. Подготовка регламентных мероприятий — интеллектуальная составляющая — требует очень много сил со стороны ремонтных служб.

«Наверное, самая большая проблема — заставить контролера пройти весь маршрут. Если это удалось и он подошел к метке, то провести необходимые операции уже несложно», — констатирует Шеховцов. Именно эта задача была решена при помощи включения в процесс RFID-технологий: мобильный терминал активируется лишь при считывании метки. Более того, устройство регистрирует, сколько времени было потрачено на операции. Слишком быстрое их выполнение может указывать на халтуру. Теперь досконально известно, кто и какой осмотр производил, а если случился отказ, комиссия выяснит его причину и к сотруднику, проявившему халатность, будут большие вопросы.

«Изначально возврат инвестиций по пилотному проекту оценивался в три года. Сейчас мы видим, что были излишне пессимистичны в оценках, — на самом деле на это уйдет меньше двух лет», — подчеркивает Шеховцов. Требуется меньше сотрудников, ремонтов, запчастей, подрядчиков. Трехкратное сокращение числа простоев играет очень заметную роль, особенно с учетом оптимизации штата ремонтных служб. Ремонты занимают около 6% в общих затратах — это значительные средства. Однако важно понимать, что эти эффекты являются не только результатом работы системы мобильного ТОРО, но и итогом выполнения всей программы, реализуемой ремонтным блоком: повышения надежности, внедрения системы планирования ремонтов и подтверждения выполнения запланированных работ с помощью мобильных устройств.

Мобильное ТОРО стало частью глобального пазла, созданного с помощью решений SAP и охватывающего всю деятельность компании: финансы, закупки, продажи, кадры, производство. Достигнута полная интеграция модулей в рамках единой платформы. Как уверен Шеховцов, в этом и заключается своеобразная красота ERP-решения, если его использовать правильно. Со временем систему можно дополнять, обеспечивая полную прозрачность процессов.

Необязательно ждать, когда на рынке появятся интеллектуальные системы Интернета вещей для вашей отрасли. Если хорошо знаешь свою цель, в ряде случаев «умным» свое оборудование можно разработать самому. Причем такие проекты далеко не всегда требуют больших инвестиций, они окупаются весьма быстро. В этом убедилось руководство расположенного в подмосковном Ногинске Богородского полиграфического комбината, основной объем продукции которого составляют полноцветные газеты и журналы, высококачественные рекламные проспекты и брошюры.

«В принципе ничто не мешает взять не наделенное электронным интеллектом “железо”, установить на него датчики и отслеживать его работу, — делится опытом Михаил Борисов, генеральный директор БПК. — Теперь мы ясно представляем, что для этого нужно».

«Дешевеющие на глазах массовые элементы промавтоматизации позволяют наделить интеллектом купленное 10–15 лет назад оборудование, в реальном времени отслеживать его работу и принимать оптимальные бизнес-решения», Михаил Борисов, генеральный директор Богородского полиграфического комбината

Идея пилотного проекта в области Интернета вещей на БПК, где с помощью цифровых датчиков удалось заметно повысить «интеллект» одной из печатных машин, была сугубо прагматической: обеспечить мониторинг (в том числе удаленный) основных параметров работы машины и получение оперативной информации о ней в реальном времени, чтобы снизить простои и затраты расходных материалов и бумаги, а также электричества и газа. Кроме того, проект был призван автоматизировать, сделав менее затратным, более точным и оперативным, учет рабочего времени и разнесение затрат ресурсов (в том числе трудовых) по отдельным заказам.

По словам Борисова, в типографских машинах, установленных отечественными предприятиями лет 10–15 назад, «умная» электроника, способная передавать цифровые данные о себе или хотя бы формировать файлы отчетов, встречается очень редко — разве что в самых «богатых» комплектациях. На более ранних машинах даже микроконтроллерные системы контроля и управления — редкость, а уж о возможности телеметрии через Интернет или беспроводные сети тогда и речи не шло. Вместе с тем полиграфический ресурс таких машин, в том числе используемой в БПК рулонной офсетной печатной машины Heidelberg Web16, на которой был реализован пилотный проект, к настоящему времени выработан едва ли на четверть — они еще могут успешно работать многие-многие годы. Взять готовое решение для цифровизации машины по разумной цене было просто негде — стоимость «фирменных» продуктов измеряется сотнями тысяч евро, поэтому пришлось разрабатывать его самостоятельно.

Объективной предпосылкой к реализации проекта стала ситуация в отрасли. «Предприятия полиграфии, как и весь бизнес, связанный с издательской деятельностью, сегодня переживают непростые времена — падают тиражи печатаемых книг и журналов, снижаются обороты и прибыль, поэтому приходится оптимизировать производственные и бизнес-процессы, — рассказывает Борисов. — Многие предприятия стремятся снизить затраты на производство. В первую очередь они ищут возможности для уменьшения потерь. Кроме того, чтобы оставаться на плаву, надо быть исключительно гибким, браться за самые нестандартные заказы и при этом быстро и точно рассчитывать их цену — ошибки здесь недопустимы».

Внешний мозг

Инициатором и руководителем проекта выступил сам генеральный директор БПК. В команду проекта вошли также штатный электронщик (он контролирует работу встроенной интеллектуальной «начинки» печатных машин) и один программист-фрилансер, реализовавший прототип основанной на веб-технологиях системы мониторинга.

Как выяснилось, электронных работ в ходе цифровизации производственного оборудования требуется не так много, гораздо больше времени потребовали прокладка защищенных от производственных помех кабелей (длина печатной машины составляет 36 метров) и подключение к ним датчиков.

На печатную машину были установлены массово выпускаемые датчики Arduino, что нетипично для индустриальных применений. Основные их достоинства — ценовая доступность (они на порядок дешевле самых дешевых промышленных датчиков), открытая архитектура (доступна вся техническая документация по ним), наличие простой среды разработчика, основанной на С++ и рассчитанной на популярные операционные платформы, обилие прикладных библиотек для различных нужд и пр. По словам Борисова, работа с этими датчиками проста, какой-то особенно глубокий опыт не требуется — достаточно знаний студента или энтузиаста-электронщика. Данные с датчиков агрегируются и передаются на сервер посредством проводного соединения — было решено использовать именно его, чтобы обеспечить более высокую помехозащищенность системы в целом (впрочем, как показали эксперименты, несложно организовать и беспроводное соединение).

Что важно, цифровые датчики и системы их обработки никак не связаны с базовой автоматикой печатной машины — это сделано для того, чтобы «искусственный интеллект» не мог вмешаться в работу хорошо отлаженного, надежного, безопасного производственного оборудования. С помощью датчиков отслеживаются только «внешние» параметры машины.

«Устанавливая датчики, мы ясно представляли себе, как будем интерпретировать их сигналы. Легко интерпретировать, например, показания датчиков, сообщающих о скорости, поскольку несложно понять, в каком режиме находится машина — продуктивной эксплуатации, приладки (в этом режиме машина работает на 30–40% медленнее), смены форм (это видно по характерному «рисунку» скорости), в плановой остановке или простаивает по каким-то иным причинам, — рассказывает Борисов. — Длительный (час или больше) простой может говорить либо о серьезной поломке машины, либо о чересчур затянувшемся перекуре. Если к параметру скорости добавить мониторинг отдельных кнопок или переключателей, то можно получить дополнительную уточняющую информацию и еще точнее определить, что происходит с машиной».

В общей сложности с помощью цифровых датчиков отслеживается около дюжины показателей работы печатной машины, в том числе ее скорость, обороты, количество листов бумаги, прошедшей через машину, количество запечатанных листов, а также показания аварийных датчиков останова, различных индикаторов, счетчиков расхода краски, электроэнергии и пр. Благодаря интеграции со сканером штрихкодов обеспечивается учет рабочего времени персонала на машине, прохождения конкретных заказов, расхода бумаги, краски и электроэнергии, отнесенных на данный заказ, отслеживаются время его исполнения, средняя выработка за смену, выработка в расчете на одного печатника и пр.

«Сбор данных производственного учета в реальном времени помогает оптимизировать ряд относительно дорогих операций — например, смену печатных форм. Если заказ не очень большой, то смена форм может потребоваться либо из-за ошибок персонала, либо из-за некачественных материалов, либо при возникновении аварийных ситуаций. В крупных заказах смена печатных форм — регулярная операция, ее требуется выполнять по мере износа форм. На основе накопленной статистики можно оценить, сколько листов удастся отпечатать на бумаге данного качества, прежде чем износ печатных форм достигнет критического уровня, и затем своевременно производить замену форм», — продолжает Борисов.

Данные от датчиков стекаются на отдельный Linux-сервер, на нем развернуты веб-сервер, SQL-сервер и приложение, которое реализует систему производственного мониторинга и учета, снабженную веб-интерфейсом. Кроме этого сервера, в БПК имеются серверы для хранения данных заказов, серверы FTP, бухгалтерская и складская системы, а также специализированные полиграфические системы, позволяющие выводить данные заказов на печатные формы.

Система производственного мониторинга сегодня позволяет отслеживать, что происходит с печатной машиной в данный момент: какой заказ выполняется, какая операция производится, какие работы ведутся на отдельных узлах машины. И если она встала, то в большинстве случаев ясно, в чем причина простоя. «Особенно заметно — более чем в три раза — снизились простои в ночную смену, — отмечает Борисов. — Прежде они случались нередко: рабочие пользовались тем, что в ночные часы контроль ослаблен. После того как появилась возможность отслеживать загрузку печатной машины, простои минимизировались. Одного лишь уведомления о внедрении системы мониторинга в реальном времени оказалось достаточно, чтобы ночные смены стали выдавать заметно больше продукции. Кроме того, повысилась оперативность реагирования на нештатные ситуации».

Моментальная окупаемость

Общие затраты на аппаратуру, развернутую в ходе пилотного проекта, составили 27 тыс. руб. в ценах лета 2014 года. Внедрение системы мониторинга потребовало примерно трех-четырех недель работы электронщика и программиста средней квалификации. Общие затраты на проект не превысили 150 тыс. руб. При этом только прямая экономия за три месяца тестовой эксплуатации системы на одной печатной машине составила более 200 тыс. руб. в месяц (с учетом того, что один час немотивированного простоя рулонной печатной машины оценивается в 15 тыс. руб.). Значительный экономический эффект удалось получить не только за счет уменьшения простоев машины, но и благодаря более точной оценке себестоимости заказов, повышению трудовой дисциплины, оптимизации сервисного обслуживания оборудования и ряду других факторов.

Система мониторинга существенно упростила учет трудозатрат: появилась возможность отслеживать количество сотрудников, которые трудились в ту или иную смену на данной печатной машине, выполняя конкретный заказ. «После того как системой учета будут охвачены все машины, мы сможем в реальном времени оценивать текущие потребности в персонале на различных участках и более корректно тарифицировать труд тех работников, которые могут выполнять на производстве по несколько ролей», — отмечает Борисов.

Руководство БПК планирует подключить к системе мониторинга и учета все производственное оборудование, имеющееся в типографии. Ведется разработка интегрирующей программной оболочки, которая обеспечит сквозной контроль производственных процессов. Также планируется реализовать анализ производительности и мониторинг безопасности оборудования, оптимизировать расход материалов и трудовых ресурсов.

На очереди интеграция с системой бухгалтерского и складского учета — будет создана надстройка к базе данных, она позволит получать выборки для анализа. В частности, удастся точно оценивать фактическую себестоимость отдельных заказов — это позволит сделать ценообразование более гибким и конкурентоспособным.

«Со временем система мониторинга производства на базе технологий Интернета вещей может стать для нашего бизнеса критически важной, — резюмирует Борисов. — Но пока мы не удостоверимся в ее корректной работе, устойчивости и надежности, информация системы будет иметь для нас, скорее, справочный характер».

Интенсивное развитие бизнеса и открытие новых направлений в одной из старейших частных клиник «Медицина» предъявляют особые требования к инфраструктуре — необходимо сохранять качество сервиса при увеличении масштабов оказываемой медицинской помощи. Важной частью проекта по расширению клиники стало создание второго центра обработки данных. Так в России появился первый ЦОД, спроектированный с учетом требований стандарта Tier 4 — с максимальными требованиями к отказоустойчивости.

С ростом бизнеса частной клинике «Медицина» стало тесно в стенах старого здания, и в 2013 году компания открыла новый лечебный корпус, увеличив общую площадь комплекса до 35 тыс. кв. м, мощность — до 2 тыс. амбулаторных пациентов в день, а cтационар — до 105 коек. К тому времени cерверное помещение в старом здании с трудом обеспечивало текущие ИТ-потребности. Присоединение к сети каждого нового устройства требовало дополнительного охлаждения в ЦОД. «Инфраструктура первого корпуса росла и развивалась со временем, что накладывало определенные ограничения по электропитанию, охлаждению, плотности нагрузки на единицу площади. При переезде в новое здание появилась возможность избежать этих ограничений», — поясняет Максим Петухов, директор службы информационных технологий клиники «Медицина».

Поэтому важной частью проекта по расширению клиники, инициированного президентом «Медицины» академиком РАН Григорием Ройтбергом, стало создание второго центра обработки данных. Руководитель клиники хотел, чтобы новый корпус отвечал самым современным требованиям бизнеса, и поставил задачу построить инфраструктуру с запасом как минимум на предстоящее десятилетие.

Здание, в строительство и оснащение которого инвестировано 4,28 млрд руб., стало домом для «умной» клиники, обеспечив не только возможность экстенсивного развития, но и технологический задел на будущее. В нем разместились диагностическое отделение и онкоцентр, насыщенные высокотехнологичным оборудованием, а также стационар с четырьмя «умными» операционными и 60 «умными» палатами.

Все в одном

Основными характеристиками проекта по созданию инфраструктуры второго корпуса стали комплексный подход и следование специфическим требованиям медицинских стандартов. Со стороны «Медицины» в проектную группу вошли два менеджера, курировавшие софтверную и инфраструктурную части проекта. Под руководством директора ИТ-службы они вместе с подрядчиками работали над составлением планов. Основные контрольные точки: заключение договора с подрядной организацией, завершение каждого этапа, а также окончательное выполнение планов — контролировал непосредственно глава клиники.

Лечебный корпус построила компания «Монарх», а подрядчиком при создании ЦОД стала компания iCore.

Поскольку в сфере ИТ все устаревает невероятно быстро, разработчики проекта ориентировались на максимально передовые на тот момент решения: корпус должен вырасти «умным». Основой общей коммуникационной инфраструктуры, заложенной при проектировании здания, стала система передачи данных. «Здесь вообще нет аналоговых линий, все работает через компьютерную сеть и стандартную единую сеть передачи данных: цифровая телефония, видеонаблюдение, цифровое телевидение, медиаресурсы конференц-залов и кафе, система контроля и управления доступом, система безопасности с идентификационными карточками, датчиками движения, датчиками разбития окон и палатной сигнализацией, — рассказывает Виктор Пархоменко, заместитель директора службы ИТ по эксплуатации клиники “Медицина”. — Все рассматривалось в едином комплексе, где ЦОД был одной из частей, концентрирующей все вопросы управления новым зданием».

Тендер на оснащение ЦОД выиграла компания Schneider Electric, она предложила продуманное и максимально комплексное решение, позволившее объединить все подсистемы нового корпуса клиники в интегрированный программно-аппаратный комплекс на основе структурированных кабельных систем и стандартов открытых систем.

Интегрированная система управления зданием включает решения, обеспечивающие распределение электроэнергии, автоматизацию и безопасность нового корпуса. Автоматическая система диспетчеризации TAC Vista объединила отопление и кондиционирование в операционных, регулирование и управление вентиляционными установками, тревожную сигнализацию и видеонаблюдение, ЦОД и серверные. Все используемое оборудование, от источников бесперебойного питания и систем охлаждения в кроссовых помещениях и вплоть до шкафов, — от одного производителя. При проектировании было заложено электропитание ЦОД через две независимые линии от двух разных городских источников, а также от дизель-генератора на случай их отключения.

«Для нас проект по строительству ЦОД клиники “Медицина” родился из запроса на расчет стоимости систем защиты электропитания от компании, готовившей проект нового здания», — рассказал Роман Писарчик, руководитель отдела по работе с ключевыми партнерами подразделения IT Business компании Schneider Electric. Специалисты клиники пояснили, что перед ними стоит задача построить инновационный объект, не имеющий аналогов в стране: клинику с уникальной для России экспертизой по лечению онкологических заболеваний, работающую по передовым мировым стандартам и функционирующую на базе современных комплексных инженерных решений, которые обеспечивают ее развитие на годы вперед.

Cпособность обрабатывать огромные массивы данных, высочайшая отказоустойчивость, а также возможность адаптироваться под развитие клиники — эти основные требования были учтены при разработке решения для ЦОД. «Модульная архитектура обеспечила высочайший уровень резервирования, масштабируемости и эффективности, — говорит Писарчик. — Помимо этого, в состав решения входит аппаратно-программный комплекс для мониторинга подсистем ЦОД, позволяющий дистанционно следить за основными параметрами жизнедеятельности ИТ- и инженерного оборудования».

«Менять вендора сейчас совсем нерационально, так как сотрудники уже имеют опыт работы с этим оборудованием, да и единая система мониторинга ориентирована на него», Максим Петухов, директор службы информационных технологий клиники «Медицина»

Благодаря комплексному подходу к интеграции всех систем управления в единый механизм, обеспечиваются не только безопасность и надежность эксплуатации здания, но и снижение энергопотребления, а также капитальных и операционных затрат. Интегрированный комплекс позволяет автоматизировать учет энергопотребления и использовать энергию эффективно посредством оптимизации работы систем, оперативно доставлять информацию об энергопотреблении руководству клиники, немедленно реагировать в случае чрезвычайных ситуаций, документировать и регистрировать параметры технологических процессов и действий диспетчеров, cнижая риск чрезвычайных ситуаций, связанных с человеческим фактором, а также сокращая расходы на техобслуживание инженерного оборудования и страхование.

Основные сложности в ходе проекта, по словам Пархоменко, были связаны с организацией постоянного контроля со стороны клиники за непосредственными исполнителями. К примеру, рабочие-строители проложили на одном из этажей кабель не той категории вместо заложенной в проекте. Обнаружив недоделки или несоответствия проекту, приходилось добиваться их устранения. К решению этой задачи привлекались как менеджеры проекта и рядовые инженеры, так и руководитель ИТ-службы.

ИТ-руководителям, решающим аналогичные задачи, Петухов рекомендует найти коллег по цеху в той же индустрии, реализовавших похожие проекты, и познакомиться с их опытом, а возможно, и поговорить с конкретными исполнителями, которые контролировали части этого проекта. Если выбрано оборудование от одного производителя, необходимо максимально охватить объекты, где используется это оборудование. «Но главное — тщательный контроль на этапе реализации», — говорит он.

Когда все трудности остались позади, «Медицина» получила первый в России ЦОД, спроектированный с учетом требований введенного Uptime Institute стандарта Tier 4 — с максимальными требованиями к отказоустойчивости. Время его простоев не должно превышать полутора часов в год. В случае отключения электропитания все системы смогут работать в течение суток от дизель-генератора. Отдельное помещение оснащено источниками бесперебойного питания Schneider Electric/АРС, которые позволяют всей инфраструктуре прожить на обесточеннных линиях до 8 часов.

По оценке ИТ-специалистов клиники, новый ЦОД не идет ни в какое сравнение с прежним: удобно и красиво реализованная мнемосхема управления ИБП на сенсорном экране, вентиляционные шкафы, специальный пол, система пожаротушения — здесь есть все необходимое. Но главной его отличительной особенностью Пархоменко называет подход «все в одном», благодаря которому отдельные компоненты инфраструктуры не пришлось стыковать друг с другом и уже через полгода заработали сразу все системы.

Сертификацию по Tier 4 клиника проходить не стала, так как внешних потребителей у ЦОД нет. Однако использованные в новом корпусе решения Schneider Electric помогли «Медицине» пройти сертификацию по стандартам ISO 27001:2005 и реализовать на базе нового ЦОД и сети передачи данных проект «смарт-клиники». Над этим проектом совместно работали инженерно-эксплуатационный отдел и ИТ-служба, построившие на СПД систему диспетчеризации и администрирования всех датчиков для управления кондиционированием, отоплением и вентиляцией.

Удобный инструмент

Смарт-клиника — это «умный дом», где централизованное управление инженерной и ИТ-инфраструктурой здания дополнено медицинскими функциями. Например, в смарт-операционных предусмотрены автоматическая система контроля за анестезиологическим пособием и возможность проводить удаленную консультацию специалистов. Вся аппаратура в операционной заранее настраивается с учетом предпочтений хирурга. Во время операции ведется не только видеозапись, но и запись показаний всех медицинских приборов. А в cмарт-палатах, оборудованных системами дистанционного управления освещением и вентиляцией, пациентам и медперсоналу обеспечивается разграниченный доступ к медкарте.

«Все рассматривалось в едином комплексе, где ЦОД был одной из частей, концентрирующей все вопросы управления новым зданием», Виктор Пархоменко, заместитель директора службы ИТ по эксплуатации клиники «Медицина»

Хотя явных изменений в лечебном процессе, непосредственно связанных с появлением второго ЦОД, не произошло, ИТ-специалисты отмечают повышение надежности и доступности имеющихся информационных систем. По их словам, дополнительная площадка для размещения мощностей позволяет сделать лечебный процесс непрерывным. «Мы построили территориально распределенный кластер, где часть информационных систем осталась в старом ЦОД, часть перенесли в новый, поэтому в целом надежность повысилась», — отметил Петухов.

«Мы получили большой и удобный инструмент для расширения ИТ-систем, для организации безопасного хранения, дублирования информации, разнесли хранилища данных», — добавил Пархоменко. В двух ЦОД функционирует около 50 серверов, на двух из них «живут» электронные медкарты. Две дисковые системы хранят архив медицинских изображений, получаемых на компьютерном и магнитно-резонансном томографах, рентгеновских и УЗИ-аппаратах, а также эндоскопическом оборудовании.

Стандарт для будущих ИТ-проектов

Сетевые ядра первого и второго корпуса соединили линиями оптической связи, и теперь настал черед объединить системы видеонаблюдения и контроля доступа обоих зданий. В старом корпусе идет ремонт, и на свежеотремонтированных этажах устанавливаются контроллеры и системы Schneider Electric, а аналоговое видеонаблюдение, исчерпавшее свои возможности, постепенно выводится из эксплуатации.

В ближайших планах «Медицины» — «причесать» старое cерверное помещение под новый ЦОД. По сути, для этого его придется выстроить заново, так как переделать систему энергоснабжения в готовой инфраструктуре крайне сложно. Основной комплект оборудования, скорее всего, будет cхожим, хотя, возможно, придется применить более мощные системы бесперебойного питания, которые смогут поддерживать электроснабжение до переключения на резервные источники.

«Менять вендора сейчас совсем нерационально, так как сотрудники уже имеют опыт работы с этим оборудованием, да и единая система мониторинга ориентирована на него», — отметил Петухов. Опыт, который приобрел персонал, участвовавший в проекте, он считает весьма ценным.

Особенностью таких проектов, по словам Писарчика, является высочайший уровень требований к вычислительным системам (обработка больших массивов данных, высокая скорость передачи данных, плотность вычислительных мощностей на единицу площади) и к инженерной инфраструктуре в сочетании с ограничениями, возникающими при строительстве. «Проект в клинике “Медицина” показывает, что при должном подходе со стороны заказчика, партнеров и поставщиков вполне возможна успешная реализация решений подобного уровня, — подчеркнул он. — Такой опыт может стать стандартом для будущих интересных ИТ-проектов в здравоохранении».