Импортозамещение

Три года назад ВТБ завершил два крупных присоединения – Банк Москвы и ВТБ 24. В результате в банке образовалась очень сложная архитектура аналитического ландшафта. Естественным образом на нем сформировались три крупных архитектуры, построенных на различных технологиях и обладающих функционалом различной степени зрелости. Получившееся наследие не устраивало ни ИТ, ни бизнес: сразу же столкнулись с дублированием и разрозненностью данных, как следствие – высокой стоимостью разработки и долгим временем создания новых продуктов.

Кроме того, используемый технологический стек стремительно устаревал. Для ряда аналитических компонентов применялся комплекс Oracle SuperCluster, и еще большее число продуктов базировалось на Oracle BigData Appliance. Окончание жизненного цикла обоих решений стало огромной проблемой и привело к необходимости масштабной миграции ИТ-инфраструктуры на новую платформу.

Банк решился на создание единой полноценной платформы данных, которая должна включать в себя несколько компонентов. Во-первых, это часть, отвечающая за загрузку и управление данными оперативного хранилища данных. Вторая часть – хранилище данных с единой бизнес-моделью, включающее специализированные витрины для ad-hoc аналитики и банковских приложений, витрины с оперативными данными, пользовательские песочницы и т. д. Третья важная составляющая – озеро данных, ориентированное на задачи машинного обучения и data science, а также часть задач отчетности.

Этот проект стал первым опытом ВТБ по импортозамещению ключевой системы, участвующей в процессе подготовки отчетности для регулирующих органов. Осуществляемый переход призван обеспечить ВТБ полную свободу цифрового развития.

О создании центрального хранилища аналитических и отчетных систем рассказывает Ирина Петровская, вице-президент, заместитель руководителя департамента управления и координации технологических изменений Банка ВТБ и номинант премии CDO Award.

- Что получает бизнес от реализации проекта, кроме экономии на лицензиях и унификации инфраструктуры?

Бизнес получил ускорение расчета форм от двух до 11 раз, а также значимую оптимизацию стоимости владения. Мы планируем наращивать функционал этой системы. В будущем будет расти кумулятивный эффект от внедрения такого решения.

- Как происходил процесс выбора инструментов для построения новой платформы? Какие варианты рассматривались?

У нас было много критериев отбора: функциональность, производительность, качество поддержки, отсутствие санкционных рисков, безусловная оптимизация стоимости владения, возможность закупки решения в виде ПАКа (программно-аппаратного комплекса), возможность масштабирования, надежность. Немаловажны и планы по развитию платформы, на которые мы могли бы влиять как банк или как группа ВТБ. Наши пожелания должны учитываться – в новых технологичных платформах это достаточно важный критерий. Таким образом, наш выбор остановился на продукте Arenadata.

- Выбрав отечественное решение, банк обезопасил себя от санкционных рисков. Но не бывает проектов совсем без риска – какие новые риски вы приобрели вместе с новой платформой?

Действительно, на 100% захеджировать риски сложно. Но компания Arenadata достаточно широко представлена на российском рынке, у них очень функциональные решения и планы по развитию платформы, которые компания выравнивает вместе с нами.

- ВТБ – очень крупный заказчик со специфическими требованиями, поэтому вендоры часто дорабатывают свои продукты, чтобы их удовлетворить. Как при этом решаются вопросы интеллектуальной собственности: все права на доработки отходят банку или есть какой-то механизм включения их в широкий оборот?

Действительно, большинство наших разработок попадают под понятие интеллектуальной собственности и переходят к нам. При взаимодействии с Arenadata мы заранее договорились, какая функциональность будет включена в базовую поставку и дальше войдет в новую версию продукта. Такой подход достаточно выгоден и для поставщика, и для нас. В результате мы получаем базовый продукт, который широко поддерживается, а ошибки, которые возникают у других заказчиков, могут быть устранены у нас обычным патчем. Специализированная же версия под заказчика обычно налагает определенные трудности в поддержке и приводит к удорожанию решения.

- Как в целом банк относится к продуктам open source – это осознанная стратегия или вынужденный шаг? Выступает ли сам банк контрибьютором в проектах open source?

Банк положительно относится к открытым решениям: мы их часто используем сами, а также пользуемся услугами компаний-партнеров, которые обеспечивают для нас доработку таких решений до enterprise-уровня и обеспечивают соответствующую поддержку. Решение Arenadata является классическим примером такого подхода: приобретенный комплекс состоит из набора продуктов open source, которые компания доработала до корпоративного уровня. В частности, решены вопросы с резервным копированием, с восстановлением после катастроф, с информационной безопасностью.

В случае с другими продуктами мы сами становимся разработчиками и дорабатываем open source решения.

- Вместе с платформами устаревают знания по их использованию. Но если замена софта это в итоге лишь вопрос денег, то едва ли можно заменить всех специалистов, привыкших к старой системе. Как был организован процесс миграции с человеческой стороны?

Действительно, при миграции на новую платформу, на новое решение, у нас могут частично меняться интерфейсные слои, с которыми привыкли взаимодействовать бизнес-заказчики. Прежде всего мы постарались радикально не менять эти интерфейсные слои, чтобы сохранить некую преемственность решений в глазах пользователей. Кроме того, одновременно с началом работы над новой платформой, мы активно разрабатывали проект по системе управления данными, которая позволяет легко находить и определять, где какие данные доступны и в каких интерфейсных слоях, в какую систему они попадают. Эта система будет выступать справочником по данным, что значимо облегчает процесс миграции и перестроения на новую платформу.

- Кто пользуется системой – только профессиональные аналитики и дата-сайентисты или более широкий круг сотрудников? Как в банке развивается культура данных?

Если говорить только про проект по внедрению системы отчетности, то да, здесь действительно большую часть пользователей представляют профессиональные аналитики и сотрудники, работающие непосредственно с формами при подготовке их для отправки в ЦБ РФ.

Однако, если мы говорим в целом про платформу Arenadata и наши планы по их использованию, то это будет максимально широкий круг пользователей: дата-сайентисты, аналитики и просто потребители данных, которые видят данные через порталы, через привычные интерфейсы на планшетах с мобильными клиентами. С точки зрения культуры работы с данными, банк делает очень широкие шаги. В последнее время у нас значительно усилилась функция data science. Работая с продвинутой аналитикой, банк создает огромное количество моделей, и в целом у нас data-driven-подход практикуется все шире и шире. Это касается всех направлений деятельности: и работы на клиентских фронтах, и деятельности функциональных подразделений, таких как риски, финансы, бухгалтерия и т. д.

- Как обеспечивается качество данных? Какие методики и инструменты для этого используются?

По работе с качеством данных у нас организован большой процесс, для этого существует система автоматического контроля качества загруженных данных, которая автоматически в ежедневном режиме анализирует и подготавливает дашборды по качеству данных. После этого полуавтоматическим методом, с применением роботизации процессов (RPA), разбираются все инциденты. Таким образом, обеспечивается приемлемое качество данных для работы аналитиков и других потребителей.

- Понятно, что риск физической утечки всех этих терабайтов данных едва ли актуален, но есть же и другие угрозы. Как решаются задачи информационной безопасности в рамках данного проекта?

Безусловно, задачи информационной безопасности одни из ключевых для нашего проекта, именно поэтому у нас были выдвинуты специальные требования, которые сейчас включены в дорожную карту развития самого проекта и продукта Arenadata. Кроме того, все доступы и полномочия внутри платформы данных распределяются исключительно на базе вновь разработанной ролевой модели, которая учитывает и доступы к данным, и доступ к атрибутам – то есть на всех уровнях.

- Вы планируете внедрять какие-то функции на основе искусственного интеллекта в обработку данных? Как будет при этом решаться проблема предвзятости алгоритмов?

За последние полтора года у нас широко вошло в обиход использование искусственного интеллекта. Для применения таких продвинутых способов анализа были реализованы специализированные проекты, в том числе система управления моделями и платформа исполнения моделей. Эти два решения позволяют управлять жизненным циклом модели, в том числе проводить его ревалидацию со временем, и позволяет в автоматизированном режиме дообучать модели.

- Каковы ваши дальнейшие планы по развитию аналитической системы?

Планы достаточно широкие, разработанная программа развития рассчитана до конца 2022 года. В ее рамках мы будем решать вопросы не только унификации данных и повышения их доступности, но и расширение инструментария использования и применения данных. В частности, более широко  будем использовать методы продвинутого анализа, в том числе использования искусственного интеллекта и другие современные методики анализа и обработки данных.

Все знают, как тяжело работать с крупными вендорами, для которых отдельная, даже самая крупная российская компания не является существенной частью рынка. К тому же у ИТ-систем жизненный цикл не такой большой, как у других активов компании, и в среднем составляет около пяти лет. Их можно планово заменять, постепенно формируя требования к новым продуктам. И отечественные производители наверняка будут более чутко, чем их зарубежные коллеги, прислушиваться к этим пожеланиям. Так получится формировать решения, необходимые предприятиям при следующей смене систем.

«Не надо суетиться с импортозамещением, оно может произойти естественным образом», – рекомендовал Олег Капитулов, директор департамента ИТ компании «Транснефть», на конференции «IT в ТЭК».

Незаменимых нет?

Главное преимущество «тяжелых» западных решений заключается в том, что единой платформой можно закрыть все потребности крупной компании. А значит, тогда имеет смысл внедрять эти продукты – например, альтернатив для SAP во многих отраслях нет. Если же внедряемый функционал относительно невелик, то преимущества SAP уже не столь очевидны: это дорогая во внедрении, сложная в эксплуатации платформа, а ее ежегодная поддержка обойдется в 22% стоимости лицензий. Зачем это нужно, если «1С» или собственная разработка может справиться с теми же самыми задачами? Проблема в том, что зачастую компании начинают заниматься тематикой SAP, не имея четких планов или просто отдавая дань моде.

«Я сам в прошлом консультант SAP, работаю с этой платформой с 1998 года. Анализируя опыт российских компаний, могу сказать, что большинство ограничиваются внедрением модулей финансов, контроллинга, материальных потоков, сбыта и на этом останавливаются», – говорит Капитулов. В итоге компании не получают ожидаемых преимуществ, но не в силах отказаться от системы, потому что на нее потрачено много времени и ресурсов. Однако в нынешних условиях – при объявленном курсе на импортозамещение, подтянувшихся по функционалу отечественных решениях и неприятном курсе валют – есть реальная возможность подумать, так ли уж незаменимы тяжелые зарубежные системы и насколько они отвечают потребностям бизнеса.

В «Транснефти» сложилась уникальная для компании такого масштаба ситуация: до 2013 года никаких крупных систем не существовало. Из корпоративных систем на предприятиях присутствовали лишь локальные инсталляции «Галактики», решавшие финансовые и складские задачи. Производственные задачи, связанные с перекачкой нефти и нефтепродуктов, автоматизированы не были, и руководство компании попыталось решить эту проблему.

«Задача планирования перекачки нефти довольно сложна, ее даже в SAP реализовать непросто. В мире не так много успешных внедрений. Возник вопрос: прибегать к помощи SAP как мирового лидера, имеющего опыт в этой области, или импортозамещаться, ориентируясь на отечественные продукты?» – вспоминает Капитулов. Примерно такое же положение с процессами техобслуживания и ремонтов оборудования (ТОРО), которые в «Транснефти» являются одними из основных. В объеме, необходимом нефтяным компаниям, его автоматизировать очень сложно. На 2012 год единственный пример реализации процессов ТОРО, и то с некоторыми оговорками, обнаружился лишь в Бразилии. Тем не менее лицензии SAP были приобретены, и компания начала проект, охвативший, помимо производства и ремонтов, финансы, склады, закупки, кадровые процессы и бизнес-аналитику. И если с «традиционными» модулями, по которым имеется огромный опыт внедрения, особых проблем не возникло, то наиболее рискованная часть проекта застопорилась.

«За два года потратили много средств на пилотный проект ТОРО. Я на протяжении месяца обсуждал функционал реализованного решения с бизнес-заказчиком и видел своими глазами, что люди не получили тот продукт, который им обещали», – признает Капитулов. Чуда не произошло: по большому счету, получилась заказная разработка, которая полного удовлетворения пользователям не принесла. И было понятно, что они должны будут сидеть до 10 вечера на работе, занося информацию в систему, а возможно – даже выходить на работу в выходные.

Требовалась удобная система паспортизации оборудования, которая помогла бы пользователям вносить данные так же легко, как в электронные таблицы. В SAP на просьбу об этом не откликнулись: ни один российский крупный заказчик не является для западных вендоров настолько большим, чтобы заставить их действовать в его интересах.

Игра платформ

«Мы часто говорим, что импортозамещение возможно далеко не везде. Я сам полагал, что в случае SAP в нефтегазовой отрасли это нереально. Но мы случайно нашли аналог того, что искали, – паспортизацию оборудования – в функционале «Галактики»», – говорит Капитулов. Оказалось, что за последние два года компания создала продукт «Галактика EAM» на базе разработки для «Роснефти». При этом отечественное решение по определению имеет ряд преимуществ: потребности и менталитет рабочих другие, а их образование в ряде случаев выше. То, чего от SAP дождаться не удалось, у «Галактики» оказалось наполовину готовым, и уже к концу лета будет дописан продукт, позволяющий реализовать задачи «Транснефти».

Сразу же стал актуальным вопрос, насколько реально интегрировать полученный продукт с существующими решениями SAP.

«Если будет бухгалтерия на SAP, а ремонты на «Галактике», возникнет более 2 тыс. интеграционных точек, следить за которыми очень сложно. Получится крайне дорогое решение. Вспомнив, что в 80% дочерних структур прежде уже использовались решения «Галактики», поняли, что при добавлении к ним функционала ремонтов получится полноценный российский продукт», – отмечает Капитулов. Именно поэтому у компании возникла идея все же ориентироваться на российского производителя.

Разумеется, у «Галактики» есть серьезный минус: ее пока невозможно сделать централизованной. Системы будут локальными и будут между собой синхронизироваться. Тем не менее идут тесты на различных СУБД, и через несколько лет вполне возможной станет централизованная инсталляция «Галактики» даже в очень крупных компаниях.

Первый этап функционала ТОРО планируется запустить в январе 2018 года, а более развернутая функциональность ожидается к 2019 году. Если эти наработки войдут в стандартный функционал, то многие крупные и средние компании начнут воспринимать «Галактику» как очень серьезного игрока и реальную альтернативу SAP.

Создание российского конкурента

«Разумеется, очень многое зависит от нас: крайне важно не «утопить» разработчиков на первом же этапе чрезмерными требованиями, не ставить перед ними невыполнимых задач. Иначе мы и свою задачу не решим, и сильного конкурента не построим», – считает Капитулов.

За последние годы в бизнес-сообществе возникает много предложений «объединиться и инвестировать в какого-либо разработчика», но дальше разговоров дело не идет. По большому счету, нужно, чтобы правительство взяло на себя инициативу, усадило за круглый стол крупные госкомпании, согласовало их планы и бюджеты, организовало сбор требований к ИТ-решениям и сбор средств на развитие российского производителя. Это должна быть крупная программа с соответствующими дотациями и налоговыми льготами. Тогда появится возможность плавно за несколько лет создать сильных игроков на российском рынке в каждой категории ПО и планово осуществить миграцию на новые продукты.

«Будучи ИТ-директором, я делал много проектов впервые в России и иногда даже впервые в мире. Должен сказать, что не боги горшки обжигают: даже у лидеров рынка новый продукт – сырой», – делится Капитулов. Успех проектов всегда зависел только от команды и активного взаимодействия с исполнителем. Это возможно только тогда, когда заказчик четко понимает, что ему нужно, имеет железную хватку и готовность добиваться от разработчиков результата. То же самое сейчас нужно при работе с российскими партнерами.

Официально озвученной политике импортозамещения исполнилось три года, но радикальных изменений в сфере ИТ-закупок до сих пор не наблюдается. Госструктуры продолжают закупать иностранное ПО и тратить огромные деньги на его поддержку. Они жалуются на отсутствие полноценных российских аналогов для многих ключевых систем и на дефицит специалистов по ним. Да и сама миграция зачастую становится не только рискованным, но и дорогостоящим проектом. Тем не менее, как показали выступления на круглом столе по импортозамещению, организованном в рамках конференции PgConf.Russia 2017, ряд проблем невозможно решить без государственного участия, а действия правительства в этом направлении нельзя признать идеальными.

Нужна экосистема

Руководитель блока ИТ «Интер РАО» Дмитрий Алтухов: «Большинство компаний, решившихся уйти от решений Microsoft, хотели бы видеть продукт, столь же быстрый в развертывании, а не группу разработчиков, которые несколько месяцев будут что-то “допиливать”. За это многие из заказчиков готовы платить деньги, сравнимые с бюджетом на развертывание и поддержку западных продуктов»

«Сокращать присутствие проприетарных американских технологий мы начали, когда понятия “импортозамещение” вообще не было. События последних лет лишь ускорили наше движение», – рассказывает Дмитрий Алтухов, руководитель блока ИТ «Интер РАО». Еще в 2015 году система Service Desk BMC Remedy была заменена отечественным решением Naumen на базе ОС Linux и СУБД Postgres Pro. В дальнейшем переход на Postgres Pro стал одним из приоритетных направлений работы. Так, в крупный проект вылилась замена СУБД в корпоративной системе документооборота.

Сейчас, по словам Алтухова, идет модернизация производственных систем в энергосбытовых компаниях. В «Мосэнергосбыте» технологической платформой биллинговой системы до сих пор остается Oracle, однако активно продолжается разработка следующей версии, в которой полностью отсутствуют проприетарные компоненты.

«Безусловно, есть некоторое технологическое отставание открытых решений, особенно СУБД, от двух мировых лидеров – Microsoft и Oracle, однако для большинства традиционных задач, связанных с использованием реляционных СУБД, Postgres является достаточно зрелым продуктом», – констатирует Алтухов. Однако гораздо больше вопросов вызывает развитие партнерской экосистемы. Одна из главных проблем российского сообщества Open Source – отсутствие сильных лидеров в корпоративном сегменте.

Основной риск, с которым сталкивается компания, затевающая проект открытого ПО, – исчезновение поставщика платформы. Этот риск пропадает только тогда, когда появляется развитая экосистема партнеров. По мнению Алтухова, могут быть полезны специализированные ответвления (форки), потому что не все возможности в стандартных платформах востребованы, а всякий дополнительный функционал утяжеляет продукт. Нужна гарантия доступности исходного кода каждого форка – как минимум это даст возможность даже в случае ухода разработчика с рынка поддерживать систему совместно с кем-либо из партнеров.

Декларации без политики

«У нас есть государственная декларация об импортозамещении, а соответствующей государственной политики фактически нет», – сетует Алтухов. Так называемый реестр российского ПО не структурирован и является лишь списком, а большая часть промышленных продуктов, включенных в него по формальным признакам, базируется на платформе Windows и использует СУБД Microsoft SQL Server или Oracle. Еще одна проблема, связанная с реестром, – неоправданная конкуренция между продуктами.

«Незачем иметь в реестре 23 разных “Линукса”, все они низкого качества, ни один не является коробочным продуктом, ни один не имеет функционала, аналогичного Active Directory и Exchange – ключевым элементам корпоративной инфраструктуры», – считает Алтухов. Практически все разработчики Linux только и делают, что конкурируют между собой, вместо того чтобы озаботиться созданием продукта, хотя бы приближающегося к мировому классу. Ясно, что наличие множества версий одной и той же платформы неудобно не только заказчикам, но и всем остальным разработчикам ПО, вынужденным поддерживать множество операционных систем. Поэтому как начальный список реестр, возможно, имеет смысл, но принципиально важны дальнейшая селекция и выделение «национальных чемпионов», которые, будучи поддержаны государством и крупным бизнесом, создадут вокруг себя экосистему.

Импортозамещение фактически является вытеснением с рынка продукции двух монополистов. Однако в рамках свободной конкуренции этого сделать не получится. Единственный способ – выстраивание национального инфраструктурного ландшафта по классификации: операционные системы (серверная, клиентская, мобильная), СУБД (реляционная, постреляционная), система корпоративного каталога и управления доступом, системы мониторинга и резервного копирования и т. д. По всему этому стеку требуется определить нескольких кандидатов в национальные чемпионы, причем делать это должны не только поставщики решений, но и ИТ-директора крупнейших заказчиков, а также профессиональное сообщество разработчиков. Именно при таком подходе могут появиться продукты, напоминающие коробочные решения, с помощью которых заказчик резко сокращает свои риски.

«Большинство компаний, решившихся уйти от решений Microsoft, хотели бы видеть продукт, столь же быстрый в развертывании, а не группу разработчиков, которые несколько месяцев будут что-то “допиливать”. За это многие из заказчиков готовы платить деньги, сравнимые с бюджетом на развертывание и поддержку западных продуктов», – уверен Алтухов.

Без выбора национальных чемпионов, без создания монополий и дуополий ситуация не выправится. Следующим шагом правительства должна стать вторая версия реестра, в которую попадут реально независимые от западных платформ продукты.

ИТ-директор как PR-агент

Холдинг «Вертолеты России» начал активные действия по импортозамещению и сокращению затрат на содержание ИТ полтора года назад. Первыми шагами стали замена операционной системы и постепенный переход на Astra Linux – именно эта версия хорошо зарекомендовала себя в военных организациях. Пошли по пути создания альтернативного контура, который, как предполагалось, шаг за шагом будет вытеснять все наработки, сделанные с 1990 годов.

ИТ-директор холдинга «Вертолеты России» Михаил Носов: «Я сам работаю как PR-агент. В моем кабинете обустроено рабочее место на базе открытого ПО, я могу любому желающему показать работу решений. Это у многих людей, в том числе из бизнеса, вызывает интерес»

«Начали именно с операционной системы, потому что понимали: это потянет за собой изменение подходов к приобретению и установке различных решений, в том числе бизнес-приложений. Год с лишним мы идем по этому пути, уже набили много шишек», – говорит Михаил Носов, ИТ-директор «Вертолетов России».

В управляющей организации холдинга год назад стартовал крупный проект по развертыванию системы оперативного управления производством и мониторинга. В результате удалось построить полностью импортонезависимое решение на базе Astra Linux, Postgres Pro и «1С:ERP». Пока еще не полностью проведено нагрузочное тестирование и остаются вопросы, но система живет в промышленной эксплуатации. При тиражировании системы на заводах такая же конфигурация будет реализована и там.

«Мы демонстрируем руководству, какие сэкономлены средства, речь идет о сотнях миллионов рублей, эти деньги пошли бы на поддержку западных систем. Это здорово, но огорчает то, какие именно решения приобретаются взамен», – делится Носов. В стране есть несколько компаний, которые делают на базе Linux свои собственные разработки и выдают их за российские операционные системы. И, по словам Носова, конкуренция между ними похожа на соревнование паралимпийцев. До сих пор компании, развивающие альтернативные решения, так и не консолидировались. Убедить в эффективности российских аналогов пользователей, привыкших за 20 лет к удобству решений Microsoft, непросто.

«Я сам работаю как PR-агент. В моем кабинете обустроено рабочее место на базе открытого ПО, я могу любому желающему показать работу решений. Это у многих людей, в том числе из бизнеса, вызывает интерес», – говорит Носов. Многие понимают, что в случае форс-мажора именно эти альтернативные решения позволят бизнесу работать, пусть и в весьма аскетичном формате. Но, выйдя на заводские площадки, слышишь вполне закономерный аргумент местных коллег: «Мы не занимаемся изыскательством, мы работаем. Нельзя, чтобы SLA по поддержке производства был нарушен».

Самое печальное, что многие действительно критичные для предприятий функции (например, кластеризация) в доступных дистрибутивах Linux почему-то не реализованы. Российские заказчики так и не смогли дожать своих энтузиастов, создающих клоны Linux с полутора-двухгодичным отставанием от мирового сообщества.

«Когда мы объявили о реализации проекта, к нам пришел один из разработчиков Linux и предложил систему виртуализации на базе переписанной KVM, стоящую серьезных денег. Это сильно рушит экономику проекта: мы от одного коммерческого продукта уходим к другому – неисследованному, с проблемами по качеству и надежности», – сетует Носов.

Самая большая часть ИТ-затрат любого промышленного предприятия приходится на все, что связано с системами CAD/CAM/CAE на базе Dassault Systemes или Siemens, альтернатив которым нет. Попытки предложить российскому офису Siemens какие-то варианты сотрудничества, чтобы добиться безболезненного функционирования хотя бы баз данных, не находят поддержки, поскольку отношения с Oracle слишком сильны.

«Выглядит странно: с одной стороны, подняли флаг импортозамещения, с другой – вновь подписываем контракт с Siemens и продолжаем платить им серьезные деньги», – признает Носов. Более того, если стоимость контракта сравнить с результатами экономии по программам импортозамещения за прошлый год, то сразу видно, что это величины разного порядка.

С 1 января 2017 года «Вертолеты России» перешли на незаслуженно забытый российский стандарт хранения и обмена документами ODF. Заводы отчитались о внедрении и «положили его на полку», продолжая обмен файлами в формате Microsoft Office. Совершенно ясно, что проблема глубже: получая приглашения на мероприятия по импортозамещению с участием Минобороны и Минкомсвязи, до сих пор приходится иметь дело с требованием прислать материалы в форматах .docx и .pptx.

Заняться СУБД-строением

«Хорошо, что государственные органы все больше ориентируются на открытые технологии, и вдвойне хорошо, что такое происходит не только в России», – уверен Илья Космодемьянский, генеральный директор PostgreSQL-Consulting. Развитие Linux привело к тому, что рынок операционных систем перестал быть прежним: дорогие системы ушли в небытие, а оставшиеся коммерческие системы существенно подешевели, в чем-то стали лучше. Но самое главное, производители уже не могут «подсаживать» государство на свои продукты, у них другие цели и задачи.

Генеральный директор Postgres Professional Олег Бартунов: «Нам нужно воссоздать отрасль СУБД-строения. Произошло следующее: студентов учат лишь использованию платформ, из вузов выходят обычные системные администраторы, и их уровень крайне низок» Фото: YouTube

Работая с PostgreSQL и ее производными, компании ведут рынок СУБД к той же самой ситуации. Конкуренция со стороны открытых решений заставляет руководство Oracle задуматься о ценовой политике, а Microsoft и вовсе сделала ответвление своей СУБД, поддерживающее Linux.

«Поддерживая открытое ПО, государство вкладывается в свою базу. Талантливые люди у нас есть, надо дать им работу – эти инвестиции в будущее сложно переоценить», – уверен Космодемьянский.

«Нам нужно воссоздать отрасль СУБД-строения, – подчеркивает Олег Бартунов, генеральный директор Postgres Professional. – Изучив около сотни программ наших учебных заведений, готовящих специалистов по базам данных, могу сказать: студентов учат лишь использованию платформ, из вуза выходят обычные системные администраторы, и их уровень крайне низок».

Конечно, речь главным образом идет о решених Oracle и Microsoft, которые десятилетиями насаждали свои продукты в университетах. Эти вендоры инвестировали в свое продвижение много средств: бесплатно раздавали лицензии, создавали учебные центры, поддерживали преподавателей.

Всеми этими способами сейчас должны, не стесняясь, пользоваться и российские компании, на волне спроса создавать свои курсы и учебные материалы. Тогда лет через пять в России начнут появляться первые специалисты по отечественным и открытым платформам.

Большинство компаний после начала санкционного противостояния придерживаются консервативной стратегии развития ИТ в надежде, что ситуация не будет ужесточаться и санкции напрямую их не коснутся. В итоге такая позиция для многих себя оправдала, хотя из-за валютных курсов импортозамещение все больше превращается из политического в экономический фактор.

ВТБ ощутил на себе дыхание санкций, и это заставило его по-новому оценивать свои риски. Он имеет очень веские стимулы для изменений, при том что любые действия по импортозамещению связаны с потерями – ведь в любом случае приходится на это тратить ресурсы. О своих подходах рассказывает руководитель департамента ИТ – старший вице-президент ВТБ Дмитрий Назипов.

ВТБ попал под санкции, хотя область ИТ они и не охватили. Тем не менее банк весьма активно ведет работу по выходу из импортозависимости. В чем причина?

Наша мотивация совпадает с мотивацией всей индустрии. Она сводится к двум основным направлениям: минимизировать риски, связанные с отказом от предоставления ИТ-услуг и продуктов со стороны западных поставщиков; оптимизировать расходы на приобретение и последующее сопровождение продуктов. Из-за растущего курса валют становится обременительным содержание большого парка западных программных и аппаратных средств и уменьшается рублевый ИТ-бюджет. Мы должны искать полноценные и работоспособные аналоги зарубежных решений.

По обоим направлениям рецепты схожи: использовать российские решения и свободное ПО, а также применять стандартные, коммодитизированные аппаратные системы. Мы изучаем открытые платформы, прорабатываем вопросы замещения российским ПО западного.

Активная работа началась в 2014 году, когда банк попал в санкционные списки, хотя санкции действительно ограничивали лишь доступ к финансовым рынкам. Массового отказа от обслуживания и продажи продуктов не было, но тем не менее мы приложили усилия к тому, чтобы минимизировать возможные риски. Например, в ряде случаев мы перешли с аренды ПО на его приобретение – в частности, это касалось продуктов Microsoft. И конечно, мы радикально интенсифицировали наши изыскания в области свободного ПО.

Дмитрий Назипов Возраст: 47 лет Послужной список: • 2006 – настоящее время ВТБ, руководитель департамента ИТ – старший вице-президент ВТБ • 2004 – 2006 ВТБ, вице-президент – начальник управления внедрения и сопровождения информационных систем • 2001 – 2004 Председатель Государственного комитета по связи и информатизации Чувашской Республики • 1994 – 2001 Начальник управления информационных технологий Администрации Президента Чувашской Республики Образование: Чувашский государственный университет, кандидат экономических наук Фотографии предоставлены пресс-службой ВТБ

Импортозамещение необходимо на государственном уровне, это понятно. А нужно ли оно компаниям? Особенно с учетом того, что горизонт планирования у многих сократился до полугода...

Стратегия импортозамещения на уровне одной компании в нынешних условиях будет обходиться крайне дорого. И дело не только в технологиях: большую проблему представляет кадровый дефицит. Например, в области открытых СУБД специалистов достаточного уровня квалификации крайне мало.

Усилия государства, а именно – финансирование и преференции для российских разработчиков, способны изменить ситуацию. Сейчас предпринимаются попытки сформировать реестр российского ПО и ограничить закупку западных решений государственными компаниями. Думаю, это будет способствовать развитию рынка разработки отечественных решений в области ИТ и информационной безопасности.

У вас существовала своя ИТ-стратегия, она была представлена в 2013 году. Как повлияли на нее события 2014 года? Сразу стало понятно, что придется ее кардинально менять?

Разработанная тогда стратегия касалась общих вещей, направлений развития. С этой точки зрения она не слишком зависит от политических факторов. Поэтому влияние появившихся впоследствии ограничений не было критичным.

Во многих крупных организациях появилась специальная должность – менеджер по импортозамещению. Есть ли она в ВТБ?

У нас такого человека нет, поскольку у нас этот процесс осуществляется отнюдь не для галочки, нам не надо ни перед кем отчитываться. Это сфера ответственности целого ряда топ-менеджеров, в том числе и моя – руководителя департамента ИТ.

В разных сегментах ИТ-рынка ситуация с доступностью российских аналогов различна. Какие пути решения проблем были выбраны в ВТБ в каждом случае и почему?

Наша главная задача – обеспечить надежные финансовые сервисы. Надо понимать, что каждый новый проект, будь то миграция или внедрение новой системы, – это тоже риск. А значит, приходится взвешивать факторы, действовать предельно осторожно.

К примеру, в ряде проектов используется открытая BPM-платформа Alfresco Activiti. Наши исследования показывают, что, в принципе, по довольно широкому кругу программных средств можно за определенный период времени и при вложении определенных ресурсов провести замену проприетарного ПО на открытое.

Большая проблема – это переход на новые СУБД, где Oracle уже долгие годы остается стандартом. Полноценной замены для нее с возможностью быстрого переноса приложений не существует. PostgreSQL вполне может быть альтернативной СУБД, но лишь на новых проектах. Портирование на PostgreSQL существующих приложений, особенно «тяжелых», – крайне долгая и дорогая процедура.

В сегменте оборудования наблюдается не столько импортозамещение, сколько «западозамещение»: многие в поисках альтернатив смотрят на восток. Насколько это занятие перспективно?

С оборудованием ситуация наиболее серьезная. С одной стороны, в сегменте стандартных серверов наступила коммодитизация (в данном случае – переход продукта из марочной категории в рядовую. – Прим. ред.) – существует широкий выбор решений вполне разумного качества и стоимости. С этой точки зрения серьезным ударом может быть лишь полный запрет на поставки процессоров Intel. Альтернатив же тяжелым системам (в частности, IBM) просто нет. Возможно, при наступлении критических ситуаций придется даже проводить даунгрейд систем.

Установление отношений с китайскими поставщиками перспективно, хотя и не панацея. Такой путь вполне оправдан, когда речь не идет о системах высшего класса. Например, мы реализовали с Huawei крупный проект по виртуализации рабочих станций. Вероятно, сотрудничество будет продолжено.

Если говорить о бизнес-приложениях, что перспективнее: попытка найти более-менее подходящие российские разработки или ориентация на открытые решения?

Разумеется, большинству компаний в зависимости от ситуации придется сочетать оба этих подхода. В любом случае для российских поставщиков это отличная возможность увеличить свою долю на рынке.

Что касается бизнес-приложений, то компетенции российских разработчиков и системных интеграторов – по крайней мере в банковской сфере – достаточно высоки. Практически все российские банки в качестве специализированных систем используют отечественные разработки, и в этой области серьезных проблем нет. Но, возможно, от разработчиков и интеграторов потребуются серьезные усилия по портированию систем на новые платформы и обеспечению их горизонтальной масштабируемости. В последнее время такая работа уже началась, это очень хорошо. Возможно, что именно массовая миграция бизнес-приложений на открытые программные платформы с реализацией горизонтального масштабирования на коммодитизированных аппаратных системах является наиболее трудоемким и затратным, но и наиболее эффективным вариантом.

Вы как заказчик ИТ действительно больше внимания стали уделять российским вариантам при проведении тендеров?

При рассмотрении предложений мы обращаем внимание на открытые платформы и российских разработчиков. Да, у них появилось гораздо больше шансов. Из-за валютных курсов импортозамещение становится (или даже уже стало) не политическим, а чисто экономическим мотивом.

Как, по вашим ощущениям, повлияют на рынок госзакупок ИТ меры по поддержке отечественных производителей? Чиновники эти мягкие рекомендации положат под сукно или будут скорее воспринимать как приказ?

В любом случае чиновникам придется задумываться об этом все чаще. В ряде случаев переход госучреждений на открытое ПО вполне оправдан – по крайней мере там, где не требуется высокой доступности и производительности систем. Ну а там, где требования гораздо выше, возникнут проблемы.

Даже для тех компаний, кого не коснулись санкции, введенные ограничения стали поводом переосмыслить зависимость от западных технологий. Как показывает практика, в оборонных компаниях 85% ИТ-решений — иностранного производства, а в остальных сегментах их доля еще выше. Процесс импортозамещения легким не будет, особенно с учетом того, что ряд западных решений успешно внедрен и показывает эффективность. Важно определить путь, который приведет к наименьшим потерям.

Своими взглядами на стратегию действий российских предприятий в условиях объявленного курса на импортозамещение делится Виктор Федько, начальник управления ИТ МПО им. И. Румянцева. Это предприятие входит в холдинг «Авиационное оборудование», недавно объявивший о старте внедрения SAP ERP. Большая часть продукции холдинга имеет военное и двойное назначение. МПО им. И. Румянцева — российская промышленная компания, занимающаяся производством топливорегулирующей аппаратуры для сложнейших систем автоматического управления авиационных двигателей, а также производством дозирующих устройств, регулирующих подачу топлива.

«Стратегия в нашем положении может быть одна — не суетиться. Высока непредсказуемость, а в таких условиях лучше всего постараться не предпринимать резких движений. Бесконечных штормов не бывает», Виктор Федько, начальник управления ИТ МПО им. Румянцева

Какие действия, с вашей точки зрения, необходимо предпринять компаниям в рамках импортозамещения, а какие пока будут излишними?

Моя точка зрения — не надо шарахаться в разные стороны, надо просто критически посмотреть на свой бизнес и ответить себе на вопрос: «А чего мы боимся? Где узкое место?» Если предприятие не относится напрямую к оборонной отрасли, то, скорее всего, последствий для него не будет вообще.

У нас весь бизнес, во всех сегментах, использует зарубежное ПО и инфраструктуру. Другого «железа» не будет еще очень много лет, другого ПО — тоже. Надо постараться минимизировать потери на случай форс-мажора. Очень многие компании, я это знаю, даже используя западные ERP, уже в этом смысле от вендора не зависят, обходясь без техподдержки. Нужные коды вскрыты, и штатные программисты спокойно дорабатывают функционал под собственные нужды. Так чего бояться?

Другое дело, что все эти решения базируются на импортном оборудовании. Но и тут, в основном, беда может быть одна — что делать, если оно «рухнет», а другого нет. По возможности приходится закупаться в резерв таким же или похожим оборудованием (китайскими аналогами). Утешение слабое, но другого выхода пока нет.

Многие утверждают, что импортозамещение на данный момент является невыполнимой задачей. Реально ли заменить используемые зарубежные системы без серьезных потерь в качестве?

Серьезные потери в качестве будут, это несомненно.

Импортозамещение реально настолько, насколько есть полноценная замена. Большинству ИТ-продуктов реальной качественной замены попросту нет, а там где есть — они имеют не тот масштаб. Кто сможет назвать полноценную замену решениям SAP, Microsoft, Oracle, Cisco, IBM, HP? Тогда и будет смысл говорить о реальности замещения и об областях, где это можно сделать.

Если же отойти от темы ИТ — есть ли у нас равноценные станки с ЧПУ, которые используются на большинстве серьезных оборонных предприятий? Их нет, все импортное. Нет и конкурентоспособного медицинского оборудования. Даже наш родной, российский самолет Sukhoi SuperJet на 90% состоит из импортных комплектующих. Перекроют поставки — и нет самолета, в разработку которого вложены миллиарды, значительно больше, чем тратят на такие самолеты за рубежом.

Какие рекомендации можно дать производственным предприятиям? Как минимизировать появившиеся риски?

Стараться развивать свои практики, не отдавать на откуп консультантам и вендорам. По возможности уходить на то отечественное, что все-таки в малой степени существует.

С инфраструктурой сложнее: альтернатив нет. Главное, не успокаивать себя наличием китайских решений. Дружба с Китаем у нас уже была, были и вооруженные конфликты, а история, как известно, развивается по спирали.

Стратегия в нашем положении может быть одна — не суетиться. Если что-то катастрофическое произойдет в ближайшее время, все равно уже не успеть ничего сделать. А если не произойдет — тем более суетиться, принимая рискованные решения, не надо.

Мне видится, что ситуация в общем и целом плохо управляема и слишком привязана к политике. Высока непредсказуемость, а в таких условиях лучше всего постараться не предпринимать резких движений, выжидать. Бесконечных штормов не бывает.

Импортозамещение часто понимается как переход на ИТ российского производства, то есть внедрение отечественных ИТ-компонентов взамен импортных. Есть ли какие-то иные, возможно, более щадящие подходы, помимо прямой замены западных ИТ на российские?

Трудно ответить однозначно и сразу. Поскольку отечественных ИТ-компонентов практически нет, именно «щадящие» подходы и надо искать. Вариантов не так уж много.

Я, честно говоря, не вижу быстрого выхода. Все потребует времени — скорее всего, десятилетий — и вложений миллиардов долларов. А у нас на это нет ни времени, ни денег. Глобализация шагает по планете, мировое разделение труда торжествует и побеждает — к этому человечество шло много лет. Неужели кто-то всерьез полагает, что мы сможем этот путь пройти быстро и без затрат? Мы уже отстали почти навсегда и во всем, кроме вооружения.

Преимущества российским ИТ-компаниям при тендерах — это благо или скорее вред для российского рынка ИТ?

Да, российским компаниям можно давать преимущества на тендерах — если точно знать, что там все российское, что это не однодневка, что реализована серьезная сеть поддержки.

Но что мы понимаем под «российской компанией»? Зарегистрированная на территории РФ? Состоящая исключительно из российских работников? Есть много российских компаний по разработке ИТ-решений, состоящих из директора, бухгалтера и коммерсантов. Программисты все «там» — Индия, Балканы, Белоруссия. И они все производят быстро и качественно «отечественные» решения. Их можно считать российскими?

Тендер можно и нужно проводить среди равных по функциональности продуктов, когда преимущество должны иметь более функциональные, более дешевые, более подверженные модификациям и всесторонней поддержке системы. Как тут «вписать» национальность продукта, если даже все предыдущее будет на равных? То есть предлагается протекционизм. Вначале это может быть благом, но затем со временем вреда может становиться все больше. Отсутствие конкуренции еще никогда технический прогресс не двигало.

Российские прикладные решения в определенных областях существуют, и иногда даже конкурентоспособны, а вот с системным ПО ситуация гораздо печальнее. Имеет ли в таких условиях смысл искать замену прикладным системам?

А зачем менять прикладное ПО, если ты не можешь поменять системное, да и инфраструктура также будет не российская? Если нам перекроют «все краны», в чем очень сильно сомневаюсь, то и смысла нет. Такая замена полноценной быть не может. Если есть риск, что корабль утонет, не стоит всерьез обсуждать, как капитально отремонтировать каюты и покрасить палубу.

Конечно, надо развиваться — нельзя жить только на сырье. В любом случае надо создавать свое ПО, разрабатывать свои операционные системы, совместимые со всеми остальными, стараться активно их внедрять. Другое дело, что этого не сделаешь за два-три года. А ситуация (каков будет вектор развития событий), я думаю, окончательно прояснится в течение именно ближайшего года.

Только вот есть опасения, что, когда обстановка нормализуется и санкции будут отменены, все вернется на круги своя. Снова кинемся вкладываться в сиюминутное: в прокладку трубопроводов, добычу полезных ископаемых. Во все, что дает быстрый эффект, но никак не в технологии.